Ксения Чайкова - Светлым по Темной

— Ну, чего тебе? — нетерпеливо повторила я, вновь откидываясь на безотказную Нену, на сей раз спиной.

— Слушай, Дивена, — перешел на заговорщицкий шепот парень, тревожно оглядываясь по сторонам, как бы опасаясь, что нас могут подслушать. — А каково это?

— Что? — не поняла я.

— Ну, быть темной?

Я изумленно вытаращилась на Айрэка, потом не выдержала и искренне захохотала, всплескивая руками и стараясь не смотреть на удивленно-обиженное лицо парня, дабы не смеяться еще громче и оскорбительнее. Ну и ну! С чего бы вдруг такие глубокомысленные и философские вопросы?!

— Извини, сравнивать мне не с чем. — Я попыталась спрятаться от серьезного, тяжелого и долгого разговора за шутливым и насмешливым тоном, но отделаться от Айрэка было не легче, чем отодрать от штанов приклеившуюся к ним сосновую смолу.

— Нет, ты все-таки объясни, неужели тебе приятно ни за что ни про что бросаться на людей, строить всяческие пакости, расшвыриваться в разные стороны смертельными заклинаниями? Ведь какая-то часть твоей души еще не окончательно потеряна для Света — иначе ты на магическом ристалище, во время того кошмара, что у вас называется выпускным экзаменом, не смогла бы сгенерировать светлое заклинание…

У, как его понесло… Подумать только, моя душа, оказывается, еще не потеряна для Света! Так, может, прямо сейчас ее туда и отправить, дабы не растратить то хорошее, что завалялось в ее уголках?! И когда это он видел, чтобы я на людей бросалась и расшвыривалась смертельными заклинаниями?

Привлеченные моим искренним, правда, немного нервным весельем, к месту посиделок подтянулись Шерринар и Инната. Айлайто, обиженное, насупленное, до сих пор еще злящееся из-за моего отказа от щедрого дара в виде недоеденной каши, шаталось но кустам, размахивая мечом и изредка в красивых разворотах, почти танцевальных пируэтах и грациозных полуприсядах срубая несколько веточек. Что ж ты делаешь, бестолковое?! Этак и оружие затупить недолго — даже такая несведущая в военных делах особа, как я, понимает это!

Я обвела увеличившуюся аудиторию типично темным взглядом исподлобья и тихонько вздохнула. Может, и впрямь лучше сейчас расставить все штришки и значки в рунах, дабы больше данная тема не поднималась?

— Вот вы думаете, что вы все такие светленькие-добренькие, да? А здесь, в Темной Империи, творится форменное безобразие, потому что от странных созданий, населяющих местные равнины, ждать ничего хорошего не приходится?! А вы задумывались, чем был бы ваш Свет без Тьмы?! Всего лишь страшным белым холодом, слепящим и выжигающим глаза, и не более того. Тень нужна для равновесия, если хотите, для контраста. Без нее Свет уже не будет Светом, и вам некого будет ругать и пытаться наставить на путь истинный. Отчего Темная Империя зовется Темной? Ведь не оттого же, что ее населяют изверги и изуверы, чьи сердца полны зла, бесчеловечности и жестокости. Просто если есть Светлая, значит, должна быть и Темная Империя, таков непреложный закон бытия. И не вам, едва не бросившим умирать девушку, осуждать меня, темную, которая не пожалела себя и выложилась досуха, спасая ее от болезни там, где вы, светлые, уже вынесли смертный приговор и даже не попытались ей помочь!

— Да кто мы такие, чтобы вмешиваться в волю богов?! — тут же самолюбиво вскинулся Шерринар, уязвленный моим последним выпадом.

— О да, вы никто! — с удовольствием согласилась я, опираясь спиной на Нену и насмешливо глядя на искусника, — Вы никто, в этом-то все и дело. Вы, такие светлые и непогрешимые, боитесь даже тени какого-то поступка — а вдруг он запятнает ваши белоснежные ризы? А вдруг он только на первый взгляд кажется добром, а на самом деле — зло и ересь?! Поэтому вы не делаете вообще ничего — уж таким-то образом, казалось бы, нагрешить сложно. А потом всегда можно оправдать свое бездействие — волей богов. Своих, светлых, богов, которым, похоже, так же наплевать на своих чад, как этим чадам — на окружающих.

Шерринар разинул рот. Да так широко, что я совсем уверилась: он, позабыв об угрозе отравления и переедания, намеревается сожрать нахальную темную девчонку вместе с ее цеховым знаком, рубашкой с открытым плечом, пижонскими сапожками из тисненой кожи, многочисленными заблуждениями и верной валерисэн, дабы уменьшить количество зла и скверны во всем мире, кои упомянутая девица уже сотворила и наверняка еще сотворит в изобилии. Но искусник только тупо посмотрел на меня и с жутким клацающим звуком захлопнул рот, как собака, ловящая на солнце мух и в очередной раз промахивающаяся, а потом отвернулся, да с таким гордым и независимым видом, будто только что пристыдил меня до слез. Остальные члены делегации, потрясенные до глубин своих светлых душ не то моими рассуждениями, не то молчанием предводителя, только бестолково хлопали глазами и беспомощно смотрели па меня, словно пытаясь разглядеть, имеются ли под этой оболочкой честь, совесть, стыд и прочие качества, совершенно необходимые для усложнения жизни и создания лишних проблем себе и окружающим. Так и не придя к единому мнению, делегация потрясла своими светлыми головами и расползлась в разные стороны, решив, что долгое пребывание возле темной покупки может навредить их хрупкому здоровью, не телесному, так душевному. Инната пару раз оглянулась, словно желая убедиться, что я не превратилась в так напугавшего ее вурдалака или еще кого похуже, зато остальные, включая ее женишка, поднявшего эту скользкую и неудобную тему, старательно делали вид, что не замечают меня. Ну и подумаешь!

Несмотря на полное игнорирование и пренебрежение, коим я подверглась со стороны светлых, улеглись спать они все-таки в непосредственной от меня близи. Из соображений безопасности, как скупо пояснил мрачный и задумчивый Шерринар. Без сомнения, именно так оно и было, вот только безопасность, подозреваю, подразумевалась отнюдь не та, о которой якобы они заботились. Изображая попечение о всеобщем благополучии, светлые, скорее всего, охраняли друг друга от моих нападок, кои, по их разумению, непременно должны были осуществиться ночью. Ну и меня стерегли заодно — дабы не драпанула под покровом темноты куда глаза глядят.

То, во что превратилась за ночь мирная стоянка светлой делегации и ее темной покупки, просто не поддается описанию. Благодарение Увилле, я проснулась первой и потому успела нанести хоть какое-то подобие порядка, прежде чем мои спутники — конвоиры продрали свои светлые глаза.

Начать с того, что костер погас, и под утро все здорово озябли. Если бы я знала, что Шерринар и не подумал позаботиться об отоплении нашей стоянки, то поддержала бы огонь парой заклинаний. Но я наивно сочла, что раз уж искусник взялся за кострище, то он и произведет все необходимые манипуляции. Куда там! Надеяться на светлых — себе дороже, проще проконтролировать и сделать все самой, чем доверять им хоть сколько-нибудь важные дела. Естественно, под утро похолодало. Поэтому все во сне, однозначно найдя общий источник тепла, сгрудились вокруг меня. И, проснувшись, я узрела дивную картину: я сама, лежащая на левом боку, была страстно обнята с одной стороны Шерринаром, с другой — Иннатой. Мои руки, совершенно без ведома и дозволения хозяйки, весьма нежно обхватывали шею искусника, а он держал меня за талию, соревнуясь в этом деле со своей ученицей, пристроившейся сзади и тихо посапывающей где-то в районе моей шеи. Айлайто заползло на хвост Нены, притиснуло его к груди и ласково прижималось щекой к заду валерисэн. Айрэк, видимо, решив, что оригинальность еще никому не вредила, разлегся на ногах всей честной компании, пристроив голову на коленях своего наставника, а руку — на моем бедре. Если добавить голову Ненависти, лежащую на боку Иннаты, то становится ясно: проснувшись первой и приняв адекватные меры, я спасла четыре светлые жизни — делегация, продрав глаза и увидев подобную картину, наверняка тут же совершила бы массовое ритуальное самоубийство во искупление совершенных этой ночью грехов.