Аркадий Степной - Сердце в броне

— Кто я и что я, вопрос отдельный, — сухо отозвался Гиотурен. — А золото всегда золото.

Мясник уперся кулаками в стол и приблизил лицо вплотную к лицу Гиотурена:

— Убийство короля за золото не купишь.

— Вы ошибаетесь, — холодно ответил Гиотурен. — Все покупается и все продается, не мне вас этому учить.

— Может быть. Но мой ответ — нет.

Гиотурен не сдвинулся с места, он и не рассчитывал на быстрое согласие.

— Вы неправильно расставляете фишки, уважаемый. Убивать короля будут не ваши люди, а мои. Ваше дело задержать кортеж и отсечь конный эскорт. Тридцать всадников — это не много, особенно если загородить площадь пятью-шестью невзначай забытыми повозками. Не так уж и страшно за тысячу золотых. Или вы не любите золото, уважаемый?

— Мертвый в золоте не нуждается. От площади Могильщиков рукой подать до Эрандаля. Как только начнется свара, во дворце поднимут тревогу, и несколько сотен конных гвардейцев не замедлят прийти на помощь королю и его кортежу. Погибнет очень много честных бродяг, общество мне этого не простит: поднимут на ножи. Зачем мне тогда твое золото?

— А если я скажу, что гвардейцы отреагируют с заметным опозданием? С очень заметным, скажем, через час, а может, и больше.

— Слова…

Гиотурен покачал головой:

— Больше чем слова — уверенность.

— Не подтвержденная гарантиями?

— Когда начнется заварушка, я буду рядом с вами, — пообещал Гиотурен. — Если гвардейцы покинут дворец, у вас хватит времени увести своих бродяг и поквитаться со мной. Устраивают вас такие гарантии?

— Все равно рискованно…

— А что вы хотели? — грубо оборвал его Гиотурен. — Я уже сказал, что мне нужны отчаянные ребята, а не тупое быдло. Если хотите, можете отказаться и упустить редкий шанс решить свои проблемы, да еще и получить за это солидную премию.

— Какие еще проблемы?

— Его величество Георг Первый, — глаза Гиотурена блеснули мрачным огнем, — вот ваша главная проблема. Последний год был нелегким, не правда ли? — Гиотурен издевательски рассмеялся и развел руками. — Какие глухие подвалы. Интересно, кто вас сюда загнал? А сколько нищих за последний год отправились на виселицу или на каторгу? Не скучаете по прежней вольнице, а?

Мясник не зря был старшиной, он подавил первоначальный гнев и отреагировал почти спокойно:

— Можно подумать, что все это затеяно исключительно ради нас.

— Нет, конечно, — признался Гиотурен. — Но союзниками становятся, когда интересы совпадают. А если один из союзников готов еще и заплатить… Честное слово, я не понимаю, чего вы медлите.

Мясник придвинул стул и снова сел. Сложив сильные руки на груди, он хитро прищурился.

— Интересы, союзники и прочее бла-бла-бла — это все охренительно здорово. Но тысяча золотых для такого дела несерьезно.

— Вот как? — В глубине души торжествуя, Гиотурен изобразил возмущение. — Тысяча золотых — это целое состояние.

— Для одного человека, не спорю. Но ты хочешь, чтобы на площадь вышли не меньше трех сотен. Бродяги меня уважают, но за красивые глаза никто корячиться не будет, ты должен это понимать. С каждым нужно будет поделиться. А ведь эскорт мало оттеснить, его резать нужно. Хлопотно это, опасно. Чтобы бродяги не ворчали и с душой подошли к делу, нужно каждому не меньше трех золотых дать. Что же тогда мне останется? Огрызки?

— Полторы тысячи, не больше, — выцедил Гиотурен.

— Две. — Мясник припечатал стол растопыренной ладонью.

Гиотурен натужно выдохнул и набычился:

— Жилы из меня тянешь?

— Ну так ведь дело серьезное, — усмехнулся Мясник. — Чего уж по пустякам рядиться?

Гиотурен старательно выдавил из груди недовольный рык и кивнул:

— Хорошо.

— И половину вперед, — быстро сказал Мясник.

— Нет, — твердо отрезал Гиотурен. — Двести авансом, и ни монетой больше. Тут уже я не торгуюсь. Сам понимаешь, в таких делах иначе нельзя.

Некоторое время они мерились взглядами. Наконец Мясник шумно выдохнул и пожал плечами:

— Черт с тобой. Двести так двести. Но учти: коли обманешь… даже если все мы будем мертвы, ты от расплаты не уйдешь. Всю свою недолгую жизнь будешь оглядываться и все равно не убережешься.

— Справедливо, — улыбнулся Гиотурен. — Но я спокоен, потому что обманывать не собираюсь, не дурак. Но учти и ты, — улыбка сошла с его лица, а взгляд стал колючим, — ты не раз поминал тех, кто стоит за моей спиной, и должен понимать: кто бы они ни были, обмана тебе не простят.

— Увидимся завтра, — буркнул Мясник. — Принесешь задаток, обсудим детали.

Рустам никогда не забудет процедуру посвящения в орден рыцарей-найманов. Сотни факелов, торжественные лица, тусклый блеск доспехов. Король, принимающий присягу и назначающий сэра Корвина — магистром, унтер-офицеров — командорами, сержантов — рыцарями, а капралов — братьями воинами основанного им ордена. Белые плащи с красным грифоном — символом нового ордена — украсили их плечи. Отныне они будут носить их всегда, и горе тому, кто, поддавшись гордыне, поднимет руку или оружие на обладателя подобного плаща. Уже подписаны ордонансы, ставящие их над законом и титулами, и теперь каждый брат воин ордена найманов выше армейского генерала. И никто не имеет права им приказывать или наказывать их, кроме собственных командоров, магистра и суверена ордена — глинглокского короля.

С этого дня престол королевства будет окружен стальной броней воинов ордена. И многим титулованным строптивцам предстоит склонить свои непокорные головы перед его величеством и стальными перчатками преданных только ему рыцарей.

Жизнь в очередной раз изменилась, сделав замысловатый финт. Что будет дальше? Кто победит в этом бою без правил и какой ценой придется расплачиваться за победу? Покажет лишь текущее безудержно время. А нам остается только следить за его ходом, констатировать происходящее и делать выводы.

Глава 6

Удар трезубца

Эландриэлю, герцогу Аркскому, нездоровилось. Закутавшись в большой теплый плед, он сидел в кресле возле пылающего жаром камина и все равно мерз. В его распоряжении были все жрецы герцогства, но ни один из них не мог облегчить его страдания. Угольная лихорадка — наследственная болезнь, настоящий бич его прославленного рода. Лихорадка не влияла на продолжительность жизни, но мучений доставляла изрядно. Одна из тех редких болезней, против которых бессильна магия.

Барон Винроэль достал из кармана платок и вытер со лба мгновенно выступивший пот. В комнате было очень жарко.

— Время уходит, — проскрипел герцог, съежившись от бившего его озноба, — а Георг все еще жив.