Александр Прозоров - Война магов

— Ну так и дал бы окорок копченый! Чего водичкой поишь?

— Ты же в беспамятстве, княже.

— Я-а? Как же ты тогда со мной разговариваешь?

— Все шутишь, княже? — поднялся Пахом. — Ладно, пойду убоины принесу. А ты пока сбитня выпей. Пить тебе тоже надобно много.

— Какой же это сбитень? — заглянул в миску Зверев. — Это же бульон!

— Уж какой есть, княже, — ухмыльнулся холоп и направился к двери.

— Постой! А где это мы?

— В Туле, Андрей Васильевич. Как ты свалился, мы тебя сюда доставили. Воевода светелку отвел просторную.

— А опричники? Тысяча опричная где? — поправился князь.

— Здесь, под стенами стоят. Но не все. Многие бояре татар по окрестностям ловят, иные вслед Девлету пошли.

— Хорошо. — Андрей залпом осушил миску и откинулся на подушку. — Тогда можно и поваляться.

Он закрыл глаза, но едва ощутил сонливость, как над головой кто-то вежливо покашлял. Зверев открыл глаза и попытался привстать.

— Афанасий Иванович? Как там дела? Что татары?

— Ну нету у меня столько татар, — развел руками князь Вяземский. — По два на каждого не споймать!

— Неужели обманули меня с басурманами?

— Не обманули, — успокоил воевода. — Полона мы наловили изрядно, все одно сказывают. Было их, стало быть, триста сотен. Поклялся им некий изменник, что нет ныне ратников на землях русских, что громить и разорять нас можно невозбранно. Эх, знать бы, что сие за паскуда?! На кол бы посадить, да потолще, дабы месяц издыхал! И откуда измены столько в отчине нашей, княже, ума не приложу… Кабы не ты с упрямством своим, кабы не задержались мы у Коломны, много бы крови пролилось, много бы разора случилось. Ох, много… Да, а государь сказывал, что повелевает и тебя в тысячу избранную зачислить. Дабы сие наградой стало тебе за храбрость.

— Бог с ним, — отмахнулся Андрей. — Что с татарами? Если их все же тридцать тысяч, куда они все подевались?

— Как куда? В Крым, вестимо. Бегут. Бросают все, что мешает. Лошадей, обозы, раненых и увечных. Верблюдов двадцать голов бояре привели. Ушел хан, не вернется. Выздоравливай спокойно, Андрей Васильевич. К Туле этим летом никто более из ворогов не покажется.

— Как это — отдыхай? А Казань?

— Куда тебе такому в поход-то отправляться, княже?!

— Ничего, путь неблизкий. Еще оклемаюсь. Я этот поход, Афанасий Иванович, больше двух лет готовил! Не-ет, так просто вы от меня не отделаетесь! Хоть ползком, хоть волоком, а я от вас не отстану. Я хочу все это видеть, от начала и до конца!

— Еще государь велел передать, что награждает тебя землею. Пятьсот чатей возле Тулы. Той землицей награждает, кою ты столь ревностно оборонял.

— Когда отправляемся, Афанасий Иванович?

— Как бояре с погони возвернутся, — вздохнул воевода. — Так рьяно ты их настропалил, теперича и не охолодить.

Только через семь дней, первого июля, государь велел избранной тысяче покинуть Тулу. Однако во время перехода стало ясно, что в полку не хватает еще очень и очень много людей. Поэтому возле Коломны рать остановилась снова, дожидаясь отставших. Через три дня терпение Иоанна лопнуло, и он с полусотней бояр умчался к Владимиру, чтобы двигаться на Казань более короткой и безопасной «тыловой» дорогой.

Воевода Афанасий Иванович тронулся дальше только через неделю, когда вернулись в строй почти все его воины и стало совершенно ясно, что южному порубежью Руси ничего более не грозит. Опричный полк отправился к Рязани, где к князю Сакульскому наконец-то вернулся Изольд со своим десятком ратников. Дальше — через Цну и Кадом к Алатырю. Здесь, в выстроенном средь глухих лесов воинском лагере люди пару дней отдохнули, потом перешли реку, за три дня добрались до Свияги и вдоль нее спустились к крепости. Пятнадцатого августа избранная тысяча вошла в ворота крепости и очутилась в раю: воинов ждали обозы с припасами, сменной одеждой, ладьи со снедью; здесь была баня, навесы от дождя, ячмень, сено, дрова… В общем — цивилизация.

В первую очередь Андрей отмылся и переоделся в человеческое обличье. В баню соваться не стал — там постоянно толпа невероятная крутилась. Искупался в Волге, предварительно оттерев тело и волосы густым зольным щелоком. Плавал он долго и с наслаждением. Пахом вертелся рядом, недовольно бурча под нос о простолюдинском развлечении да о злобных водяных с русалками, поджидающих по омутам и водорослям зазевавшегося христианина. Однако хотя нога и болела, но рана уже затянулась, силы князя давно восстановились, и бояться молодой человек никого не собирался — ни на суше, ни в воде.

Приведя себя в порядок, Зверев отыскал на длинном, вытянутом вдоль волжского и свияжского берегов причале боярина Выродкова, решившегося почему-то надеть зеленую суконную ферязь и зеленые же сафьяновые сапоги. Служилые люди обнялись.

— Здрав будь, Иван Григорьевич, — отступил, оглядывая арабиста с ног до головы, князь. — Хорошо выглядишь. Видать, после окончания стройки высыпаться по ночам удается?

— Последнюю неделю токмо и делаем, что спим, Андрей Васильевич, — отмахнулся боярин. — Государь уж четыре дня как прибыл, ан переправу на Казанский берег никак не учинить. Едва отваливать начинаем — Волга штормом вздыбливается, назад ладьи кидает, осмь штук и вовсе разбило. Иоанн Васильевич поначалу меня нахваливал, старшим над всеми людьми и делами строительными поставил. Ныне же смотрит волком.

— Ты-то тут при чем, Иван Григорьевич? — не понял Зверев. — Супротив погоды не попрешь.

— Кабы погода… — Боярин настороженно огляделся по сторонам и понизил голос: — Сказывают, колдовство это есть черное. Кто-то из чародеев помогает басурманам поганым и, едва я к переправе изготовлюсь, бурю ворожбой вызывает.[]

— Кого-нибудь в этом замечали?

— Разве ж чародея заметишь? Он и обличье переменить может, и глаза отведет.

— Это точно, обликом заморачивать они умеют, сам один раз попался, — усмехнулся Андрей. — Правда, есть у них и большой недостаток. Заговоренные линии они перешагивать боятся, как скорпионы — веревку из конского волоса. Слыхал про такой секрет?

— Про веревку на Востоке всем ведомо, — кивнул Выродков. — А вот про заговорные линии первый раз слышу.

— Ничего страшного. Зато я знаю. Способ простой, но действенный. Завтра же займусь. Ты только о сем никому не говори… Кстати, князь Михайло Воротынский здесь?

— Как же, Андрей Васильевич! — повеселел боярин. — Давно уж здесь, о тебе не раз справлялся.

— Вот и ему тоже не говори, — предупредил Зверев. — Нет, постой… Боюсь, мне с этим будет трудно, а тебе выдадут все без вопросов. Да и знаешь ты, где что стоит, лучше моего. Мне нужно по ковшу воды из каждого колодца, что есть в крепости, по горсти золы из каждой печки и ветку полыни. И несколько метелок. Самых обыкновенных, из ивы.