Олег Филимонов - Уходя, гасите всех!

На завтрак у нас с домовым была яичница с ветчиной, бутерброды и кофе. Доев и свалив грязную посуду в раковину, я наконец взялся за телефон — откладывать это и дальше было просто не хорошо. Когорша же опять потребовал мультиков, и я осчастливил его Шреком.

Разговор с родителями прошел как и планировалось — я самозабвенно врал про командировку в дебри Юго–Восточной Азии. Меня, конечно, пожурили, назвали разгильдяем и еще как‑то, но в целом сердились не особо, да и волновались не очень сильно, чего‑то подобного от меня и ожидая. Отец в мою сказку, кажется, поверил не слишком, но как выяснилось, все время, что я отсутствовал, успокаивал мать аналогичными предположениями, приводя примеры из собственной биографии. Ну да мы похожи — неудивительно, что он меня раскусил. Кстати, вот отцу что‑то можно будет и рассказать, он в психушку не потащит, а мне еще камешки сбывать надо и над этим делом лучше подумать вместе. Напоследок я обещал в ближайшее время заскочить в гости и распрощался.

Следующий звонок обещал оказаться куда сложнее. Собравшись с духом я набрал Ленкин номер… Последующий разговор мне и вспоминать не хочется — я вертелся, как уж на сковородке, признавался в любви, уверял, что сообщить о себе было решительно невозможно и обещал привести веские доказательства того, что провел это время в непролазных джунглях, а не на курортах с очередной любовницей. В итоге был условно прощен, и мы договорились встретиться у меня дома, когда Лена освободится после работы. Ленка жила с родителями, так что встречались мы всегда у меня, а поход, например, в ресторан не слишком способствует серьезному разговору с привидением убойной аргументации, в кабак можно будет пойти и в другой раз. Повесив трубку, я утер со лба холодный пот и отправился по магазинам: надо было основательно подготовиться к визиту любимой.

Я как раз заканчивал дорезать салаты, когда раздался звонок в дверь. На пороге стояла Ленка — высокая, красивая шатенка двадцати пяти лет. Мы познакомились года два назад на каком‑то сборище у одного из моих знакомых. И с тех пор встречались, хотя во что‑то более серьезное наши отношения не переросли. Возможно, тому виной мои постоянные разъезды, да и Лена на месте не сидела, работая биологом и частенько пропадая в командировках. Видимо, стоило, наконец, и пожениться, но я уже имел возможность оценить прелести брака и создавать ячейку общества вторично пока не торопился, а Елена не настаивала.

Вручив Ленке загодя купленный огромадный букет, я проводил красивую, но все еще сердитую гостью в комнату и принялся спешно накрывать на стол. Ну, что за напасть! Собирался сделать это заранее, но малость промахнулся со временем, рассчитывая, что Ленка будет позже.

Пока я метался с тарелками между кухней и гостиной, Елена молча и чинно дожидалась за столом. Разговор как‑то не складывался… При встрече я только и успел сказать: «Привет! Проходи», — да чмокнуть Лену в подставленную щеку, а она и вовсе ограничилась холодным: «Здравствуй». Надо было что‑то срочно предпринимать, но я просто не знал, с чего начать. На мое счастье, возникшее напряжение разрядил очень вовремя решивший появиться на сцене Когорша.

— Ой, кто это?! — донесся восторженный вопль из комнаты. Вообще‑то: «Кто это?» — вопрос вполне правомерный. Дело в том, что как ни старался Когорша походить на кота, но получалось у него это все же не слишком удачно. Во–первых, домашних кошек он и в глаза не видел, а имел дело только с их лесными собратьями, а это, согласитесь, две большие разницы. Во–вторых, не имея перед глазами оригинала даже из лесных котов, копировал их внешность весьма отдаленно. И, в–третьих, его размер — домовой весил как небольшая рысь, килограмм пятнадцать.

— Гигантский Манул[39]! — гордо отрекомендовал я Когоршу. — Редчайший вид джунглевого кота, европейцам до сих пор не встречался и в научной литературе не описан. Вот так!

— Не ври! Таких не бывает! — тут же откликнулась на это Ленка.

Да уж, задача передо мной стояла непростая — переубедить биолога, да еще и женщину, к тому же обиженную. Дело немного облегчалось тем, что живой экземпляр Гигантского Манула из Дебрей, находился прямо здесь, и спорить с этим даже сердитой женщине было трудно. А о том, что это единственный экземпляр в природе, я благоразумно упоминать не стану. Зато стена молчания сломана, и теперь можно поговорить на отвлеченные вроде темы, мимоходом реабилитировав себя в глазах подруги. А не вести пустой разговор, выдавливая из себя слова, или начинать с оправданий.

— Как это не бывает! Вот, пожалуйста, смотри сама! — указал я на Когоршу. — Просто вылитый! Хотя про манула — это я действительно загнул. Но согласись, немного похож, разве что хвоста почти нет. А то, как его называют местные, мне просто не выговорить. В переводе на человеческий получается нечто вроде «злой ночной дух», если я не ошибаюсь… — начал вдохновенно втирать я. — В общем, это «Ужас, летящий на крыльях ночи!», гроза джунглей! Местное население, кстати, таких, как он, опасается чуть не больше, чем тигров! У этих зверюг вроде и некие мистические способности имеются…

Услышав такое о себе, Когорша аж приосанился. А Ленку я, похоже, сильно заинтриговал.

— Да это вообще не кот! — взбеленилась она.

— А кто? Кошка, что ли? Вон, погляди, какие причиндалы — натуральный самец! — продолжал гнуть свою линию я.

— Кончай придуриваться! Я прямо сейчас могу назвать десяток признаков, по которым он к кошачьим вообще отношения не имеет.

— Ну вот на досуге классификацией и займешься. Я же говорю, редкий зверь! Но сразу предупреждаю — на опыты не отдам. — Я постарался перевести все в шутку.

Ленка только фыркнула.

— Игорь, я серьезно! Таких животных никто никогда не видел! Я даже не знаю, к какому виду его можно отнести.

— Ну, а как же Целакант[40] — совсем недавно ведь выловили, или Окапи взять, в него тоже долго не верили. Я уж не говорю про Снежных Человеков, а ведь есть свидетельства, есть… — сбивая Ленку с мысли, тут же перевел стрелки я. — Так что воспринимай его просто как еще одно до сих пор ускользавшее от взгляда науки животное. А уж относится он к кошачьим или вообще к лемурам — дело второстепенное. Вон бросишь своих пиявок, займешься млекопитающими, еще и диссертацию по нему защитишь. Назовешь как‑нибудь типа: Манул Красницкой, и будешь лавры пожинать. Или что там с ними делать полагается…

Доводить дело до пристального изучения Когорши я, естественно, совсем не собирался, но сейчас можно было и дурака повалять. Потом как‑нибудь выкручусь или все само устаканится…

Под шумок я разлил по бокалам вино и предложил для начала выпить, пообещав, что сейчас все подробно расскажу.