Хозяйка каменоломни в Драконьем доле (СИ) - Лебедева Жанна
— На книги я бы взглянула, — заинтересовалась Анна.
— Тебе представится такая возможность. Ну, идем же скорее!
Маргарет подхватила Анну под локоть и потянула в круглый полутемный зал, устланный подушками и уставленный свечами.
Хозяйка приема восседала в центре на деревянном кресле-троне, спинка которого была вырезана в виде раскрывшего крылья орла.
Сестер усадили на низкую банкетку, обитую лазурным бархатом.
Анна огляделась украдкой. В глубоких нишах-шкафах там и тут стояли книги.
И песня птиц лилась из густых зарослей папоротника, прячущегося в темноте дальней стены.
Кто-то невидимый подыгрывал им на домре. Или мандолине…
Анна не разбиралась в музыкальных тонкостях настолько, чтобы отличать все инструменты по звуку.
Хозяйка встала, и гости, наполнявшие зал пчелиным гулом голосов, учтиво смолкли.
Стали все внимание.
Мандолина-домра умолкла.
Одиллия Виттер раскинула руки. Рукава ее платья, как крылья птицы, раскинулись широкими полумесяцами, и ткань засверкала в пламени сотен свечей.
— Дорогие гости, как же я рада, что сегодня вы выбрали мой дом и пришли сюда этим дивным осенним вечером. Не правда ли, он способен подарить вдохновение всем творцам — музыкантам, писателям и поэтам? Давайте начнем.
Она хлопнула в ладоши. Гости ответили ей громогласным эхом аплодисментов.
Из-за парчовой шторы выкатили клавесин. Поставили у окна. Одна из гостий поднялась и направилась к нему. Села, легким движением расправив платье. Гибкие руки взлетели над клавишами. Соткался в воздухе звук.
Анна узнала девушку. Та была на предыдущем приеме и тоже играла. Правда, здесь она смотрелась органичнее. И музыка, что лилась по залу, звучала бодрее и как-то честнее, что ли…
Естественнее.
Когда незнакомка закончила, госпожа Виттер представила ее:
— Наша дорогая принцесса Розмари удостоила честью присоединиться к нам сегодня.
Принцесса…
Удивительное дело. Вот так вот просто пришла? И сыграла для всех?
Бывает же…
Принцесса Розмари откинула за спину каштановые кудри и склонила голову, принимая новую волну аплодисментов.
После выступления вновь появились черные доги с тележками. Они привезли душистый чай и дополнительные лампы.
— Она такая странная, — шепнула Анне Маргарет. — Розмари…
— А мне нравится, — вступилась за необычную принцессу та. — Так душевно играет…
— Она почти ни с кем не общается. Разговорам предпочитает музыкальный инструмент. Женихов столько отвергла. Уж не знаю, как его величество король уговорил ее на брак с Тидусом Грайном…
Их разговор подслушали.
— Так у них же любовь, — включилась в беседу румяная дама в золотом пенсне на остром носу.
— Грайн — самый молодой советник при дворе, — добавила ее соседка в свободном платье из лилового шелка. — Он умен, образован, родовит и хорош собой. Кому еще быть консортом при будущей королеве?
Маргарет хотела что-то возразить, но короткий перерыв окончился, и госпожа Виттер вновь поднялась со своего кресла.
— А теперь я приглашаю тех, кто хочет прочесть свою прозу и стихи. Сегодня, к сожалению, список желающих невелик…
Маргарет склонилась к уху сестры, сообщила довольным тоном:
— И ты в нем есть.
— Когда я успела туда попасть? — шепотом изумилась Анна.
— Я все предусмотрела и отправила Одиллии срочное письмо.
— Вот как…
Хозяйка вечера оглядела присутствующих. Отыскала взглядом притихшую Анну.
— Дорогие друзья, сегодня у нас будет литературный дебют. Госпожа Анна… Кларк зачитает нам отрывок из своего первого романа. Просим, дорогая!
— Иди же, — выдохнула Маргарет. — Я тобой горжусь.
Анна прижала к груди рукопись. Было волнительно, но почему-то не страшно. После блужданий по мрачному подземелью, эльфийских насмешек, злых собак лорда Селебрина, ночных чудовищ и угрозы голода для целой деревни публичное выступление совершенно не пугало.
Она вышла на суд притихшего зала. Шурша бумагой, расправила мелко исписанные листы, поправила их сбившийся порядок.
— Как называется ваш будущий роман? — доброжелательно спросила Одиллия Виттер.
Сказать честно, Анна об этом еще не задумывалась. Она поразмыслила пару секунд и сказала:
— «Другая жизнь».
— Как интересно. Что же… Попрошу тишины! Мы вас слушаем, дорогая.
Гости заинтересованно умолкли. Черный дог подкатил высокую узкую кафедру на колесиках. Встроенная лампа залила серую бумагу желтым теплым светом.
И Анна начала:
— Я родилась в пятидесятые годы двадцатого века в городе Владивостоке, в семье офицера и учительницы истории…
Она просто написала то, что смогла вспомнить. Спасаясь от прошлого, от мыслей о пережитой смерти, память стремительно стирала воспоминания, и Анна выхватывала их, как нити поеденного молью ковра, вытягивала из небытия и переносила на бумагу. Она не смогла даже вспомнить точный год своего рождения… Официальные даты ушли первыми. Зато яркие картинки, связанные с чем-то хорошим, остались. Они, как вспышки, сияли из тьмы полузабытья.
И Анна написала о них.
О кораблях в порту, огромных и шумных. Сияющих в туманной мгле. В детстве они казались ей живыми. О кранах. О маяке. О бесконечном долгом путешествии на поезде, во время которого, казалось, прошла целая небольшая жизнь. Отца перевели в другую часть на противоположном краю страны, и они переехали с востока на запад. В старинный дом на берегу Балтики.
От одного холодного моря к другому.
Там у них появились первый телевизор и служебная машина. Отец брал ее в выходные, чтобы отвезти семью на песчаный пляж под вековыми соснами. Анна там прыгала по камням и смотрела, как танцуют в воздухе чайки…
Таким стало начало ее книги, которую она написала, как сумела. Вышло лучше школьного сочинения, но и не шедевр… Наверное. Так Анне казалось, и она не ждала особых восторгов. Это сестрица чего-то там себе напридумывала, а она…
Публика безмолвствовала пару секунд, а потом разразилась бурей аплодисментов.
Анна вернулась к Маргарет, и та восторженно стиснула ее пальцы в своих.
— Я же говорила! — шепнула она громко. — Ты рада?
Вопрос застал врасплох. Анна задумалась и поняла, что да — рада. И творчество, как ни странно, показалось ей очень приятным делом. Почему она не занималась подобным раньше? Тогда… Хотя… Иван, помнится, критиковал ее всегда. За каждую мелочь. За незамысловатую шапочку, связанную крючком по схеме из журнала. За кашпо для цветка, которое она сплела из бельевой веревки. За вышитую салфетку. За попытку расписать разделочную доску…
Он отбил у нее желание что-либо создавать, а Анне казалось, что это она вся такая безвкусная, нетворческая и криворукая…
После нее выступили две поэтессы, прозаик с коротким рассказом и баснописец.
А в перерыве начали подходить люди.
— Как вы это все придумали? — спросила дама в накидке из павлиньих перьев.
— Увидела во сне, — сказала Анна честно.
Почти честно.
— Что это за жанр?
— Я… точно не знаю. Фант…
Она хотела сказать «фантастика», но замялась, не представляя, есть ли в этой реальности подобное слово.
— Фантазия? — закончил кто-то за нее.
— Да. Что-то вроде.
Подошла хозяйка вечера и отвела Анну в сторону.
— Вы меня приятно удивили, — сообщила загадочным тоном. — И я хочу вам кое-что предложить. — Она утянула Анну в небольшой кабинет, скрытый в гуще декоративных папоротников. — Садитесь, пожалуйста.
Черный дог вынырнул из тени и пододвинул лобастой головой плетеный стул.
— Благодарю.
Анна расправила подол. Села.
— Я не буду ходить вокруг да около, — мягко улыбнулась госпожа Виттер. — Хочу сразу сделать вам предложение, пока кто-то не оказался расторопнее.
— Какое? — Анна не поняла, о чем она.
— Разве вы не слышали о моем издательстве? — Одиллия удивленно вскинула брови. — Я открыла его год назад на базе своего литературного клуба.
