Кровью и жизнью (СИ) - Добрынина Елена

— И сейчас нам это очень на руку, не так ли? — парировал этот авантюрист.

— Но, Эверт!

— Эрик... тренируйся.

— Ладно, Эрик. Но для чего потребовалось это притворство? Ради хороших дел не прикрываются чужим именем.

Молодой маг пару мгновений смотрел на меня, постукивая пальцами по поверхности стола. Затем задумчиво произнес:

— Ни в чем опасном, ужасном или угрожающем тебе я не замечен, не волнуйся.

Пришлось принять этот ответ. В конце концов, мало ли какие у моего «братца» личные дела. Главное, чтобы беды не натворил. Но раз уверяет.. так тому и быть. И я снова сосредоточилась на видах за окном. А они, пока я спала, претерпели весьма существенные изменения.

Сама местность стала ровнее. Все больше стало попадаться рощиц, лесов вдалеке. И даже когда мы проезжали мимо поселений, в них было намного больше растительности. Наверное, весной и летом здесь все утопает в зелени. Да и сами домики отличались от мрачных столичных построек (да и от светлых южных среди которых я выросла — тоже). Основание домиков и почти весь первый этаж были выстроены из камня, реже — кирпича, а вот дальше в ход шло дерево: деревянные стены, украшенные причудливой резьбой ставни и коньки крыш, забавные деревянные же фигурки на балках. Ну да, все логично — что есть под рукой, из того и строят. Простенькие сельские одноэтажные домики и вовсе что игрушки из спичек — все собраны из деревянных бревнышек.

— Скоро прибудем, — возвестил мой сообщник наблюдая, как паровик притормаживает у очередной станции. — Пойду-ка освежусь немного.

И с этими словами покинул купе.

Я же продолжала разглядывать окрестности и спешащих по перрону людей. Когда дверь купе снова скрипнула, мельком обернулась, удостоверилась, что это мой самоназванный брат и хотела было уже вернуться к прерванному созерцанию, как в моей голове заверещала невидимая сигналка «внимание-внимание».. я снова посмотрела на «мастера Джонсона», теперь уже пристально. И глаза мои округлились. Волосы тот аккуратно зачесал от лица на боковой пробор, жилет застегнул на все пуговицы, воротник и манжеты расправил. И, вроде бы ничего особенного, но вот в этом виде он был очень похож на «младшего клерка в торговой компании» . Особенно с такой вот вежливой услужливой улыбкой (сквозь которую, все же, просматривались донельзя довольные хихикающие демоны).

— Будем считать, что я польщен, — «братец» , оказывается, все это время наблюдал за мной.

— Эв.. Эрик, ты очень подозрительный тип, — не осталась я в долгу.

Этот нахал только подмигнул мне в ответ.

— Дорогая сестра, ты же помнишь, как должны себя вести набожные девы?

Скептически глядя на него, я поднесла сложенные лодочкой ладони ко лбу, а затем опустила их вниз и, скрестив руки,положила их на область сердца — божественный знак Источника, которым осеняли себя верующие.

Вообще, тема нашей веры и религии — очень интересная штука. Сами Источники, а точнее просто источники магии, существовали всегда — просто места, где магическая энергия выходила на поверхность. Вокруг них строились крупные города, именно тут селились сильные маги. Последние трепетно относились к источникам, дорожили ими. Не удивительно, что через какое-то время Источники обрели божественный статус. Обычные жители, не наделенные магией, в этот период поклонялись другому богу. С течением времени произошло совмещение верований, в итоге которого появилось учение о едином Источнике, наделяющий магов силой, а простых людей одаривающий иными, земными, благами — здоровьем, долголетием, например. И он же — карающий за зло, предательство и нечистые помыслы.

Представляли Источник в виде единого бесплотного духа, который, впрочем, может принимать любое обличье, в том числе и человеческое. Почти всегда в храмах Источника устанавливались две статуи — одна должна была изображать мага, другая — простого человека. Женщина и мужчина — это тоже обязательные условия. А вот кто из них кто — это считалось совершенно не важным. Поэтому, в разных храмах можно было видеть абсолютно разные варианты: пожилой маг и юная крестьянка, молодая магичка и мощный кузнец с молотом, дама в чепце — символ матери и подросток-маг — символ сына. И разумеется, споры о том, как правильнее — любимое дело прихожан и даже служителей.

Обо всем этом я и размышляла, пока мы выходили из паровика на станции «Спрингтон». Выходили, надо сказать, не одни. Достаточно много человек ехало сюда же. Да и остановку объявили довольно долгую. Все говорило о том, что город этот — достаточно популярное место. Не знаю, что я рассчитывала увидеть (видимо, скромность и торжественность храма и мольцов вместо работников вокзала), но ожидания мои совершенно не оправдались. На фоне сумеречного неба белое воздушное здание с красными, зелеными и синими резными узорами было похоже на фарфоровую фигурку или маленький дворец из сказки. Клумбы под большими стеклянными колпаками радовали глаз совершенно не зимней пышностью роз и ирисов. Да, магии жизни здесь явно не пожалели.

Сам город оказался очень живым, современным и энергичным. По-крайней мере, магикаров по улицам ездило неожиданно много. Один из них Эверт шустро нанял для нас прежде, чем я успела как следует осмотреться.

— В гостиницу «Три праведника» пожалуйста.

Извозчик, как мне показалось, одобрительно хмыкнул в усы, и мы поехали.

Я с любопытством разглядывала улочки, увешанные рекламными табличками и вывесками. В лавках бойко шла торговля. То тут, то там проходил народ небольшими пестрыми группками — скорее всего, туристы. Спрингтон куда больше был похож на уменьшенную и более уютную копию центра Лиденбурга, чем на степенный Далвертон.

— Странно, я думала, тут все будет очень.. религиозно, а здесь никакого намека на Обитель — решила я поделиться с Эвертом своими наблюдениями.

— Просто мы пока в новой части города, — охотно пояснил тот. — Сама Обитель и большая часть старого города находятся на острове. Вот там более строго, скучно и благостно. В общем, тебе должно понравиться, дорогая сестра.

Мстительно пихнула его локтем в бок. Раз назвался братом, пусть принимает сестринскую ласку.

— Злюка, — проворчал «братец», — а еще притворяется святошей.

— Сие есть кара за злословие, Источником осуждаемого, — поучительно изрекла я и снова вернулась к созерцанию городских пейзажей, успев заметить удивленно вскинутую бровь своего собеседника.

Приехали мы довольно быстро. Я только успела отметить, что уже совсем стемнело, а огни вывесок и фонарей сверкают так, что это совсем не бросается в глаза. Да еще залюбовалась приятной улочкой — неширокой, но весьма уютной. Дома здесь стояли явно постарше, чем те, что я видела в самом начале нашего пути. И были очень плотно прижаты один к другому. Правда, довольно часто вереница домов прерывалась широкими арками — входами во внутренние скверики — из окна магикара видны были скамейки,огни фонарей и белые силуэты, кажется, статуи. Вот как раз на этой улочке мы и остановились. Возница наш, все также добродушно улыбаясь, помог нам с вещами и на прощание прогудел, словно давним знакомым:

— Передавайте привет Марисе. Я к ней завтра обязательно загляну вечерком.

Гостиница «Три праведника» оказалась трехэтажным зданием, второй и третий этаж которого выкрашены были в светло-фиалковый цвет. Нижний этаж, цвета молочного шоколада с окнами в тон, мог похвастаться массивной деревянной дверью, туями, высаженных в коричневых же бочках по бокам от входа и широкой светлой вывеской, на которой темными буквами «под старину» было выведено название заведения.

Внутренняя зала была отделана панелями светлого дерева. По залу расставлены были кресла и пуфы с приглушенно малиновой и изумрудной бархатной обивкой и небольшие столики с журналами и букетами. Большая стеклянная перегородка отделяла входную залу от обеденной. Массивная стойка пустовала. Эверт прошел прямо к ней и три раза нажал на блестящую металлическую кнопку вызова персонала. Раздался до удивления громкий мелодический перезвон, и через несколько мгновений послышался приближающийся цокот легких каблучков. Со стороны обеденного зала к нам шла дама — высокая, очень стройная. Короткие рыжие волосы по последней моде уложены мягкими волнами. Шелковый наряд насыщенно-зеленого цвета подчеркивал фигуру — узкий, в талию, пиджак и широкие летящие брюки. Длинные, кроваво-красные нити бус, в тон помаде ясно давали понять, что дама дерзка, смела и экстравагантна. Не молодая, лет около пятидесяти. Но, думаю, никому бы не пришло в голову назвать ее не то что старухой, даже пожилой дамой. Походка ее была энергична, а осанке могла позавидовать любая молодая аристократка.