Кодекс (СИ) - Орлов Дмитрий Павлович

— А ты смотрю вообще намёков не воспринимаешь.

— Каких намёков? — удивился я.

— В твоём варианте прямых, как шпала, — ответила Дина. — Здесь огромное количество одинаковых ячеек и если ты будешь размышлять над каждой из них, у тебя есть все шансы заночевать в коридоре.

— Да понял я, понял, — отмахнулся я и направился к ближайшей ячейке отдыха. — До завтра, — попрощался я с Анастасией, открывая дверь в свой новый дом.

К моему удивлению, ячейка оказалась довольно просторной. Я бы даже сравнил её с моим прошлым жильём, когда я служил исполнителем. Всё необходимое здесь имелось и даже больше. Сразу стало понятно, что аналитический отдел не сильно экономил на своих проектах. Из этого можно было сделать вывод, что мы не являемся расходным материалом для отдела. Будь это наоборот, то финансы бы не тратились на обустройство жилых помещений, ограничились бы туалетом и койкой, а помыться можно и под дождём.

— А тут вполне можно жить, — поделился я впечатлением с Диной и запустил программу выхода из брони.

После того как я покинул бронированный костюм, он запустил внутреннюю очистку и дезинфекцию. Не будь у брони такой программы, то, после нескольких сражений от неё несло бы, похуже чем от смердящего пса. Оставив броню заниматься тем, что у неё прописано в программе я направился прямиком в душевую комнату. И это действительно была комната, а не какая-то там кабинка, в которой и руку-то не поднять, чтобы при этом не вышибить дверь.

У меня подобных функций, как например в броне, предусмотрено не было, поэтому всё нужно делать собственными ручками. Дина, как и положено кодексу, когда носитель входит в зону отдыха, отключилась, давая мне возможность побыть одному.

Струи горячей воды ударившие в меня смывали не только грязь, но и усталость. В этот момент я понимал, что для счастья человеку в принципе-то много и не надо. У всех есть свои слабости, моей например было просто стоять под струями воды, наслаждаясь чувством уходящей усталости. Вода для меня была местом, где я мог относительно безопасно расслабиться.

Нижний мегаполис, где я нередко задерживался надолго, не самое подходящее место для психики. По этой причине душ для меня стал своего рода ритуалом. Струи воды струящиеся по телу, на какое-то время смывали проблемы и заботы прошедшего дня. Но это совершенно не означало, что мне можно было полностью расслабляться.

Исполнители, которые верили в абсолютную защищённость их системой и на какое-то время отключали инстинкт самосохранения, очень скоро об этом жалели. Чувство абсолютной безопасности стоит весьма дорого. Плата взималась один раз, ведь жизнь у каждого можно забрать только единожды.

После множества покушений, которые я пережил, я просто был вынужден обзавестись обострённым чувством опасности. Продолжая стоять под струями, я спинным мозгом почувствовал чьё-то присутствие. Этому чувству нельзя научиться по книжкам, только личный опыт может его создать.

Правда для этого необходимо соблюдать единственное и самое важное условие — оставаться в живых. Некоторые игнорировали это условие, считая, что риск всё оправдает. И он действительно многое оправдывал, но только не потерю жизни.

Моё обучение по большей части проходило в нижнем мегаполисе, в среде, где на исполнителя смотрят как на опасную, но всё же добычу. Это как на древней Земле в одиночку завалить льва. В девяносто девяти процентах, это заканчивалось смертью идиота, вышедшего против хищника, но единицам везло. Правда это происходило только в тех редких случаях, когда лев был ослаблен болезнью или раной. А вот криминальные кланы и синдикаты, активно поддерживали такое положение дел.

Те, кто обучал исключительно меня, имели статус одних из лучших. У каждого такого преподавателя за плечами имелся не один труп исполнителя. Каждый из них преподал мне только по одному уроку и я крепко их запомнил. А чтобы я ненароком их не запамятовал, они оставляли записи на моём теле.

Каждый шрам, говорил об усвоенном уроке. Я в мельчайших подробностях помнил их все. Лёгкое движение воздуха, предупредило меня об открывшейся в душевую комнату двери. Кодекс сейчас отключён и не может меня предупредить, но мне этого и не требовалось.

Те, кто пытался заработать на моей смерти, прекрасно знали о подобной особенности кодексов. Она имелась у всех, но почему-то считалось, что исполнители лишены этого недостатка. Директорат активно содействовал распространению этих мифов, но в реальности, кодексы исполнителей так же, как и остальные, отключались в зонах отдыха.

Конечно, они могли активироваться, когда в помещение проникал посторонний, но это происходило не быстро и убийца к этому моменту уже покидал зону, оставляя остывать мёртвое тело исполнителя. Девять раз меня пытались отправить на тот свет, именно в душевой кабине.

Резко отпрыгнув к противоположной стене я готов был немедленно атаковать противника, но словно парализованный замер с поднятым кулаком. На пороге перед открытой дверью душевой комнаты, стояла Анастасия. Из одежды на ней была только красная ленточка, удерживающая волосы в хвосте. Бросив быстрый взгляд ей за спину я увидел, что её броня предвестника стоит рядом с моей. Судя по тому, что она была закрыта, там тоже запущена программа очистки.

— У меня душ сломан, — произнесла она и переступив порог, закрыла за собой дверь.

Каждый шрам на моём теле мог рассказать о множестве вариантов, которые использовались для лишения меня жизни. Но о данной ситуации у меня записей не было.

Когда на пороге стоит обнажённая девушка и говорит, что у неё сломан душ, тебе меньше всего хочется сказать, что это твой душ и ты тут вообще-то первый. Как воспитанный человек я хотел разрешить даме войти, но так как она уже стояла внутри, это звучало бы глупо. Я даже представить не мог, как трудно найти слова, когда ты стоишь в чём мать родила, напротив неожиданной гостьи в костюме Евы.

Разум пытался найти логику её поведения, но она видимо скрылась за дверью, которую закрыла Анастасия. Я сделал шаг, чтобы освободить душевую, но тут, что-то пошло не так. Потом это что-то, начало повторяться и время для меня, потеряло всякий смысл, кто я, где, уже неважно. Мир сузился до гибкого тела с шелковистой кожей, крепко прижавшегося ко мне. Струи воды, льющиеся по нашим телам, лишь дополняли обострившиеся чувства. В эту ночь я уснул абсолютно счастливым человеком в объятьях нашедшей меня половинки.

Мне не хотелось просыпаться, ведь всё что я испытал, могло оказаться банальным сном. Но вечно лежать в постели нельзя и я открыл глаза в реальность. Первое что я увидел, это голографическое лицо кодекса. Дина нависала надо мной и сверлила меня взглядом.

— Ты меня так и до инфаркта доведёшь, — пробурчал я, окончательно просыпаясь.

— И какую хитрость ты использовал, чтобы затащить её в постель? — спросила Дина, ещё сильнее нависнув надо мной.

— Сломанным душем, — услышал я рядом голос Анастасии и её ладонь легла мне на грудь. — Не оставишь нас на пару минут, у меня к нему серьёзный разговор, — попросила она Дину.

— Конечно, — кивнула та и отключила голограмму.

Разговор у нас получился серьёзней некуда, мы даже обошлись без слов, ограничившись тяжёлым дыханием. Наконец, когда мы достигли консенсуса и главная тема уже не стояла так твёрдо, мы выпустили друг друга из объятий. Анастасия поднялась с кровати и направилась в душ. Едва она скрылась за дверью, активировалась голограмма вездесущего кодекса.

— Доволен?

— Тебе правду сказать или соврать? — ответил я, закрывая глаза.

— Это был риторический вопрос. На твоей физиономии, итак, всё прекрасно написано.

— Завидуешь?

— Я кодекс, в моей программе нет такой функции, как зависть. Хотя я в полной мере владею данными об этой психологической особенности человеческого разума. В отличии от вас, даже простейшая программа может доказать, что если бы вы могли изъять зависть из разума, то жизнь человечества была бы гораздо спокойней и продуктивней.