Не стать зверем (СИ) - Гордеева Ольга Владимировна

Приземлившись в переулке недалеко от университетской площади, я медленно трансформировался обратно. Быстро сейчас не получалось — на мне был маар-щит и много металла, требовалось аккуратно вернуть его в ту же форму, что и до смены облика — в виде сабель и кинжала. Сейчас металл был разлит в качестве защиты от выстрелов снизу в подбрюшье и в кончики крыльев. Приняв человеческий облик, я бросился через площадь к центральному университетскому корпусу. Первая волна боев уже прокатилась по городу, несмотря на раннее утро: на отполированных сотнями лет и тысячами ног плитах лежали тела убитых. Пока их было немного, но они все равно были…

Ворота в университетский городок были заперты, судя по окнам, внутри никого не было. Я развернулся и бегом бросился на противоположную улицу, где располагался дормиторий и где жили студенты. Заскочив во внутренний дворик, я увидел, что школа Джмар использовала его под госпиталь: все свободное пространство между деревьями было занято койками с ранеными. Пробежавшись между рядами и убедившись, что Юльки здесь нет, я поднялся на галерею, стучась во все комнаты подряд и выкрикивая ее имя. Не обнаружив ее в жилой части, я снова метнулся к университетским корпусам и, обойдя квартал, нашел боковой вход на территорию школы Джмар, через который планировалось вывести часть накопленных в ее доме бойцов. Дверь была распахнута, но и во дворе, и в здании было пусто. Над головой низко прошла одна вимма, затем другая, третья… снизу я не успел разглядеть символику, но, похоже, это наги и их шамальские сторонники, лишенные коротких путей, наконец-то добрались до Саманданга.

Я снова метнулся в дормиторий. Где же она? Неужели я фатально опоздал и что-то случилось уже вчера, когда в городе вокруг университета шли бои? Цепляясь к каждому встречному и бряцая на всякий случай саблями, я в конце концов выяснил, что еще час назад ее видели выходящей из ворот дормитория в сторону лежащей на противоположной улочке хлебной лавки.

Я выскочил на улицу, охваченный нервным возбуждением и страхом. Где она? В дальнем конце, у поворота на университетскую площадь, уже суетились люди. Выступ углового дома мешал обзору, не давая разглядеть, что там происходит. Издалека уже доносился характерный шум всеобщей свалки — свист стрелковых орудий, скрежет грубо садящихся на мостовые вимм, звон сабель, шелест и характерный тупой шлеп шок-бичей, ругань и крики. Пробежав улицу до конца и заметив разгромленную витрину хлебной лавочки, я, озираясь по сторонам, кинулся дальше. Там, на пересечении улиц, только что села серо-черная, с эмблемой нагов, вимма, трехместная удлиненная, из новых, модифицированная для воздушных боев. Машинально я отметил, как грамотно прикрыты легким и прочным органопластом все важные узлы… Двое вышедших были в форме нагов, третий — мухариб. Один из нагов бросился мне навстречу, остальные ушли вперед. Я схватился за сабли. Вот она, самая болезненная проблема — еще недавно мы с нагами плечом к плечу сражались против общего врага, а теперь по прихоти сильных мира сего вынуждены кидаться друг на друга. Мы с Шандром договорились, что будем по возможности щадить бывших коллег, если придется — а нам придется — столкнуться с ними вплотную, оставляя их в живых.

Да, гвардия ноа — это тебе не пылкий влюбленный лев Серджента… Впрочем, и мне не надо было щадить ничье самолюбие и репутацию в глазах девушки. Мне потребовалось некоторое время, чтобы изловчиться и, не открываясь, садануть его рукояткой кинжала в висок. Оттащив противника в ближайшую подворотню, я прислонил его к стене и бросился дальше, обходя вимму, и снова зацепившись взглядом за установленные на окнах фиксаторы для арлов и удобно приспособленные подставки для опоры локтей. Нет, пожалуй эту вимму я у них конфискую, лишь бы свои не сбили. Пролетая над улицами, я выцеливал глазами все женские фигуры, но к сожалению, так и не нашел той, что искал.

По мере приближения к дворцу эмира столкновений становилось все больше. Я видел Пауков, нагов, мухарибов, камардов Шеннон-Ара, личную гвардию — ассасинов Ширин, и просто защитников Саманданга, цеплявших на ремни голубые с золотом ленты. В этой хаотичном побоище всех со всеми важно было отличить своих от чужих. Сделав пару кругов над дворцом и получив несколько ударов из баллист в днище, к счастью, хорошо защищенное, я убедился, что большая часть дворца и часть садов эмира уже перешли в руки законных владельцев. Надеясь, что меня не примут за нага, я сел перед центральными воротами, где накатывалась и откатывалась назад уже значительно поредевшая толпа атакующих с эмблемами Эльашра и Кельбелы, и бросился на помощь Львам, успешно оборонявшим воротную башню. Заметив среди них Самира, я стал пробиваться к нему. Парня, как назло, теснили двое ражих степняка с почти черными от загара лицами. Сбросив со ступенек обоих, я не без тщеславного удовольствия отметил изумление на его лице.

— Главу Пауков видел? — крикнул я, перекрывая лязг оружия и хриплые крики пополам с руганью. — Где он?

— Западные ворота, — ответил тот. — Там еще много предателей, забаррикадировались в воротной башне и на галерее, стрелков много, никак не выкурить их…

Я кивнул. Выкурят. Шандр знает все ходы и выходы из дворца, по плану он должен был бесшумно, тайными ходами, провести нашу совместную ударную группу прямо в один из внутренних садов, расположенных рядом с женской половиной дворца и со спальней верховного эмира. Скорее всего, ему это удалось, судя по тому, что большая часть дворца уже была в руках объединенных защитников Саманданга.

— Икрана не взяли?

— Убит. Бежать пытался.

— Твоя подружка… не знаешь, где она?

— Какая именно? — хрипло спросил он

— Юлия, — гаркнул я, с трудом удержавшись, чтобы не смахнуть с плеч его пустую голову.

Его лицо мгновенно приобрело испуганно-виноватое выражение.

— Я ее уже несколько дней не видел, — выдохнул он.

— Идиот, — сплюнул я, оставляя его за спиной и устремляясь к воротам. Подобрав с тела погибшего Льва голубую с золотом ленту, я прицепил ее к пуговице на кармане куртки, чтобы меня не приняли за врага, и направился искать Шандра.

Мы встретились у Западных ворот, но бой был уже практически закончен. На подходе я срезал несколько прорвавшихся откуда-то мухарибов, когда он заметил меня и поспешил навстречу.

— Надо зачищать периметр, — сказал он, зорко следя за тем, как камарды выкидывают с галереи оставшихся сторонников Икрана. — И выставлять охрану. Много еще чужаков в городе?

— Порядочно, — кивнул я. — Наги только недавно добрались, сейчас идет вторая волна.

— Много их?

— Не очень, но и наших тоже мало.

— Наши почти все здесь, — сказал он, оглядываясь на донесшийся откуда-то сзади истошный вопль. — Я видел одного из своих братьев, среднего. Слава богам, отец жив, он ушел с двумя младшими сыновьями Гайяра, остальных и верховного везира, к сожалению, убили при мятеже.

Отец Шандра был вторым везиром при дворе Гайяров.

— Старшего я тоже видел, — мрачно сообщил он. — Рядом с трупом Икрана. Хорошо, не я его… Подонок.

— Каид Львов жив?

— Да, — кивнул Глава Пауков.

— Кто наследник?

— 16-летний Казир. По моей информации, неплохой парнишка, но чрезмерно горяч по юности. В ночь мятежа его едва убедили уйти, все порывался мстить за отца.

— Я б тоже порывался, — вздохнул я. — Его надо сюда, чтобы видели — у династии есть наследник, и ситуация у него под контролем.

— Уже послали. Отец, если что, удержит его в узде, — хмыкнул Шандр. — Он это умеет, — тут он невесело улыбнулся и поежился, видимо, вспоминая тяжелую отцовскую руку.

— Зигор Сеннарский еще не подошел?

— Войска сеннарского эмира вышли только утром, — к нам подошел высокий крепкий немолодой мужчина в форме Львов. — Жаль их не предупредили, что шеадры будут перекрыты.

— Вы уверены, что среди сеннарской военной аристократии все еще нет поклонников Нигейра? — ядовито осведомился я. Он хотел было возразить, но Шандр поторопился официально представить нас друг другу, и каид Львов склонился в почтительном поклоне. — Эффект неожиданности был важнее. Конница, скорее всего, где-то на подходе, все ворота Саманданга открыты и свободны. Реальная опасность исходит только от нагов, вот их и выдавливайте, остальных — зачистить, — отрезал я. — Кто из наших останется?