Владимировна - Славянский шкаф, или Малахитовые часы

Красс стоял у зеркала, менял прически, делая себя: то умнее, то глупее, но лишь бы ни быть таким Эдиком, каким его помнила Эльвира по ночному клубу. Наконец, он решил, что назовет себя Крассом, и это естественно подтвердит Элла. Он зачесал волосы на другую сторону. Почти удовлетворенный своим внешним обликом, Красс выглянул в окно сквозь занавеску, и отскочил от окна: во двор вошла Ивина с маленьким сыном! Он готов был вылезть через трубу и в качестве черта скатиться с крыши с той стороны дома, угадив в пасть к соседнему волкодаву, чей лай мешал ему ночью спать, но он вернулся к окну. Элла направила Ивину в гостевой домик! А куда она еще могла ее направить?

Ивина, увидев в гостевом домике нервного Красса, не удивилась. Она почти была уверена в том, что он здесь!

— Привет Красс! Женя смотри, твой папа нас уже здесь ждет!

Ребенок подбежал к отцу, и как-то быстро оказался у него на руках. Красс с сыном на руках подошел к зеркалу, и ему показалось, что у него прежнее лицо, и что лицо сына напоминает его маленькую копию. Совесть от двойного испуга уснула и его не мучила. Иногда Крассу снилось, как из его руки вылетает нож и вонзается в спину Самсона, удивительно, но даже во сне у него было ощущение, что он не убил его своим ножом! Нет, Красс был почти уверен, что Самсон остался живым! Да, он его ранил, но не убил! Что касается охранника Эльвиры, то тут была борьба, тут была угроза жизни, его личной, свободы, здесь его совесть практически спала с самого дня побега от Эльвиры. Красс дернулся всем телом и вновь посмотрел в зеркало, но своего лица он словно не заметил, и смотрел только на Женьку, потом он резко отвернулся от зеркала и поставил ребенка на пол.

— С приездом, Ивина!

— Спасибо, что заметил, — откликнулась Ивина, наблюдая за его внутренней борьбой, буквально написанной на его лице.

— Вы надолго приехали?

— Как получится. А ты надолго здесь, Красс?

— Я здесь работаю в техническом колледже.

— Неплохо устроился, нас недельку потерпишь, потом мы уедем.

— Ивина, давай переедем на эту неделю в другое место, здесь нам втроем будет тесно.

— Ты, что богатый?

— Нет, — он вспомнил о деньгах Флоры, — но на неделю можем снять жилье лучше, и ближе к морю, а потом зарплату получу, мне хватит.

— Согласна, — сказала Ивина, почему-то жить у Эллы ей не хотелось.

Красс посмотрел в окно: Эльвиры во дворе не было. Он сбросил свои немногочисленные вещи в сумку, взял сумку, и они вышли из двора, открыв двери в воротах, не сказав хозяйке ни слова. Элла услышала стук двери, она была почти уверена, что все семейство покинуло ее дом и двор, но с места не сдвинулась. За воротами они вздохнули свободнее, и Ивина поняла, что не хочет уезжать без Красса домой, и в то же время понимала, что детектив Тихон в покое их не оставит. Значит, она с Женькой должна переехать сюда. А это было совсем непонятно.

— Красс, надо снять жилье на длительный период, мы с тобой останемся, — сказала Ивина бодрым голосом.

— Ивина, не спеши, не смеши, давай неделю проживем, а там видно будет.

Они сняли номер в новой гостинице, но не гранатовый, однако все местные удобства были гарантированы. Одно к одному, они отдохнули, умылись, переоделись и пошли в местное кафе. На первом этаже в фойе гостиницы они увидели Григория Федоровича! Ивина закусила нижнюю губу от неожиданности, а Красс присвистнул, один Женька обрадовался, он вырвал руку из руки матери и побежал к Григорию Федоровичу!

— Вот те раз! — воскликнул Красс и повернул назад в номер за своими вещами.

Ивина пошла за ним. Красс ее резко остановил, покачал головой и почти побежал за своими вещами в номер. Женька уже сидел на коленях Григория Федоровича и что-то ему оживленно говорил. Через пару минут мимо них пробежал Красс со своей сумкой, они его не останавливали. Ивина была уверена, что он побежал к Элле. Григорий Федорович снял гранатовый номер, а кто бы в этом сомневался! Оплаченный Крассом номер, остался не занятым в первую ночь. Что стало с гранатовыми часами, которые Ивина приобрела вместе с Крассом, не понятно, но они не полюбили ее в паре с Григорием Федоровичем.

Возникало ощущение, что гранатовые часы оттаскивают ее от него, они не давали ему к ней приблизиться. Мало того и Женька не мог подойти к Григорию Федоровичу. Ночью особенно сильно ощущалось поле недовольства в комнате. Комната и весь гранатовый номер, словно поставил целью выгнать из себя Ивину и Женьку.

Утром Ивина с сыном покинула временный приют с гранатовыми часами, и пошла в номер, снятый Крассом. Он сидел один в номере и смотрел на дверь.

Когда Ивина с Женькой вошли в номер, он вскочил с кресла:

— Обязательно надо было ночевать в его номере!?

— Но ты ведь убежал сам!

— Я вернулся.

— И мы вернулись.

— Мир?

— Мир, — сказал Ивина, и поцеловала его впервые за длительный период.

Хозяйка гостиницы Тоня знала, что Григорий Федорович брат Тора Николаевича, и сказала, что его соседка по даче сняла целый этаж у Эллы и дала ему адрес. Григорий Федорович поехал к Эльвире, но встретил Эллу у собственных ворот. Между ними прошла искра, при первом взгляде, и он забыл, что шел к Эльвире, что Ивина вернулась к Крассу, пусть и ненадолго.

Глава 14

В городе Красс не решился жить вместе с Ивиной, и предпочитал быть Эдиком, и жить в одиночестве. Он часто ходил на работу по одной и той же дороге. Однажды по пешеходной дорожке ехал автомобиль, он так внезапно вывернул из пространства, что Красс нервно отскочил в сугроб, пропуская автомобиль. Мужчина за рулем на него и не посмотрел. Красс ходил пешком, и невольно увидел отпечатки шин на утреннем, нетронутом снеге. Все было так прозаично! Просто автомобиль стоял на обочине пешеходной дороги всю ночь, отсюда и возникла неожиданность его появления. На обочине дороги в ряд расположились с десяток автомобилей под легким налетом снега. Он увидел место стоянки, проехавшего мимо него автомобиля.

Он мимоходом посмотрел на место стоянки машины, от которой вели следы шин на свежем снегу, и увидел белый длинный шарф, который больше напоминал след от протектора, чем шарф. Он оглянулся на машину, которая ехала по пешеходной дороге достаточно медленно, багажник у нее был приоткрыт, из него выглядывала нога или башмак. Прохожих он не заметил, машину догонять не стал, решил, что это не его ума дело и пошел по своим делам. Вечером Красс возвращался этой же дорогой, шарфа на снегу не было, не было и машины, соседние автомобили тоже отсутствовали.

На следующее утро он вновь пошел по своей пешеходной дорожке, но вышел минут на пять раньше, чем в предыдущий день. Все машины стояли на обочине, снежок падал и на фиолетовую машину. Утро выдалось наивным и чистым. Излюбленная тропа Красса шла несколько выше уровня, на котором стояли дома. Вдруг от дома отделился человек и быстро стал подниматься по ступеням лестницы, которая вела к пешеходной тропе. Этот человек быстро сел в фиолетовую машину и поехал по своему прежнему пути. Но Красс уже стоял не в зоне ее движения, он просто посмотрел на место стоянки машины. Шарфа не было на снегу, и капот отъехавшей машины был плотно закрыт. Он медленно пошел по своей дороге.