Ника Ракитина - Крипт

— Он меня оскорбил!..

— Понимаю, — кивнул Андрей. — И даже пойму, если ты его все-таки убьешь. Но потом, как мне ни будет жаль, я убью тебя.

— Это еще посмотрим…

— Болард, я запрещаю, — сказал то же самое Ивар.

— Моя жизнь принадлежит тебе, — прищурился дон Смарда. — Но честь — никому!

— Слышь, — загудел из угла капитанской каюты Жигимонт. — Я тебя сейчас скручу и в море стану окунать, пока не остынешь. Сказано же: закончим войну, подеретесь. Потерпи. Чай, не до ветру просишься.

Болард подчинился.

Но обида осталась — на всех.

…На эскельцев вылетели на полном скаку, вбились клином, разметая строй в заболоченные кусты. Почти тут же ударила из мушкетов вторая линия и сама была ошеломлена результатом. На узком, стиснутом деревьями тракте грохот валил с ног. Заложило уши, даже прикрытые подшлемниками и шлемами. Впрочем, стрелявшие опомнились все же первыми.

Скулили, приседая, козля или вертясь волчком, непривычные к стрельбе эскельские лошади. Атакующих же толкнуло вперед, как пробку из бутылочного горлышка, когда, взболтав сидр, хорошенько стукнут по днищу. Усиливая замешательство, плюнули короткими молниями самострелы огненного боя. На деревьях вдоль дороги заскворчали листья. Занялись огнем плащи нескольких всадников, осмолило лошадиные хвосты и гривы. В воздухе смешались пыль, гарь, копоть, пороховая вонь. Темным колпаком накрыли дорогу.

Мушкеты не перезаряжали — слишком долго. В бою и за дубину сойдут.

Войска сошлись врукопашную. Хвост же эскельской змеи продолжал подползать, еще не понимая, что прямо сейчас впереди превращается в кровавое месиво ее отрубленная голова. Безладно выкрикивали команды офицеры.

— Вперед!! — орал Шенье. — Впере-од!!!..

Не давая до конца увязнуть в бою, хоть на вершок, хоть на пядь принуждал — двигаться вперед, выжимая противника с тракта. И эскельцы не выдержали, побежали, расстроив ряды полностью, топча тех, кто сзади. Лишь самый арьергард организовал что-то, отдаленно похожее на сопротивление. Перегородил пустеющий тракт сваленными деревьями, повозками, конями, сломанными копьями. И ушел, оставляя врага за спиной плющить орудийными залпами баррикаду.

Больше половины эскельцев сдалась, часть рассеялась по лесам. Беглецов преследовали, но не слишком долго: оставив команду для похорон и сбора трофеев, продолжили марш на Эскель.

По словам плененного коменданта выходило, что город и замок практически беззащитны.

Барон Смарда видел замок бывшего своего сюзерена не впервые. Но снова подумал, что замок хорош. Не просто хорош — величествен.

Эскель вырастал над окружающей местностью, будто примяв ее собою; нависал тяжелыми квадратными, немного скошенными башнями, выдвинутыми за линию толстых стен: четыре угловые и пятая въездная посреди стены — еще более массивная, чем прочие. Скалились с башен и прясел полукруглые бойницы пушечного боя, нависали под скатами шатровых крыш удлиненные машикули — из таких на врага бросают камни и льют смолу либо вар. Мост из крепко стянутых дубовых бревен был поднят, перекрывая собой ворота, запертые на огромные брусья. Такие же ворота, знал Болард, имелись и с внутренней стороны длинной въездной арки. Кроме моста и ворот защищали арку еще и особые решетки-герсы из откованных и заостренных книзу железных полос. Их опускали со второго яруса через специальный проем. В случае опасности прежде, чем стража успевала закрыть ворота, герсы с молниеносной быстротой падали сверху, отсекая вход и выход. Попасть под такую — не дай Боже!

Между зубцами над въездом двигались люди.

Судя по наблюдениям Боларда — человек пять. Может, шестеро.

Войско остановилось на опушке, ждало, что решат командиры.

Дозорные не заметили приготовлений к обороне — Эскель возвышался на холме, но жизни в нем (кроме этих вот промелькнувших силуэтов) было не больше, чем в камнях тракта, ведущего к мосту.

Командиры совещались, поглядывая на кровавые с белым стены, видневшиеся между деревьями, над зеленым полем в россыпи цветов. Над полем звенели жаворонки.

За спиной командиров глухо шумел легион. Приглушенно бряцало железо, ржали лошади. А поле манило выйти поваляться в траве, проскакать во весь опор до замка, спрыгнуть в озеро у восточного подножия холма…

Жигимонт предлагал подойти парадным строем и потребовать сдачи в обмен на сохранение жизни. Ивар почти согласился — но воспротивились Рошаль и Шенье. Жигимонт неожиданно обиделся, плюнул и ушел.

— Как дети, — Рошаль проводил варкяйского князя взглядом. — Противника лучше переоценить, чем наоборот.

— Там никого нет, — сказал Ивар, ломая в руках прутик. Прутик ломаться не хотел — только гнулся.

— А где они? — спросил Шенье, любуясь на массивные стены.

— Ловят нас в Эйле и под Дувром. Кроме тех, кого мы перебили.

— Наверное, — кивнул Андрей. — Если пленные нас не обманули. А может, ждут за стенами и готовятся ударить. Как мы по тем эскельцам.

— Вряд ли, — сказал Ивар.

— Чтоб крыжаки сидели настолько тихо? — засомневался Болард.

— Они — воины. Профессиональные, — отрезал Шенье, уставившись на магистра в упор. — Предлагаю основные силы оставить на опушке, под прикрытием деревьев, куда артиллерия не достанет. В полной боевой готовности. Небольшой отряд отправить на переговоры. Без Ивара.

— С Иваром, — холодно возразил князь.

— Достаточно всего одного выстрела, — пробурчал Рошаль. — И весь поход потеряет смысл.

— Достаточно проявить слабость один раз, и поход тоже потеряет смысл, — возразил Ивар, хлестнул прутиком по ноге. — Они будут сдаваться мне. Даже если там только кухарка и повар.

— А если мы отправимся туда все вместе, и нас накроет? — вкрадчиво спросил Анри.

— Значит, я поеду один.

— Вдвоем, — поправил Болард. — Если что, я закрою князя телом.

— От стрелы — может быть, — совершенно серьезно кивнул Шенье. — А от ядра?

— На войне, как на войне, — сказал Ивар, отбросив прутик. Закончил спор.

— Я с вами, — встал и Рошаль.

Загудела земля, закричали воины.

Триста всадников вырвались из-под деревьев и помчались к Эскелю.

— Варкяец, мать его за ногу! — проорал Галич, хлопая себя по бедрам.

Ивар взревел:

— Коня!!..

Всадники растянулись в цепь, полумесяцем мчались к замку. Уже шпоря лошадь в погоне за Иваром, Болард разглядел среди атакующих рыжебородого Жигимонта. Следом скакала центурия Шенье. Галич с Рошалем остались на опушке, напряженно следили за происходящим, отбирая друг у друга подзорную трубу.