Раиса Крапп - Пересекающий время. Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор

Андрей слушает ночь. Тишина. Нигде ни звука. Тишина, это хорошо. Андрей оттаскивает в сторону посапывающих стражников и снова замирает в тени. Где-то там, в темноте – друзья. Улицы, по которым предстоит вести людей, должны быть чистыми от наемников, это забота лугар, на этих парней можно положиться. Тревожит другое – как горожане-заложники доберутся до ратуши. Времени у них куда меньше, чем предполагалось по плану. Если не успеют?.. Ждать нельзя будет. Подошел Веско.

– Как ты, Дар?

– Ничего, терпимо.

– Там тебе тоже терпимо было, – Веско кивнул головой назад. – Как ты смог? Страшно очень, когда кричат. Может, так же страшно, как если пытают.

– Адоня тоже на том кольце висела.

Веско вздрогнул.

– Она… Что!? – севшим голосом едва выговорил он.

– С ней все в порядке. Они только продержали ее день у тех щелей. У лугар она.

Веско скрипнул зубами, проговорил:

– За все заплатят… Мы их не звали…

Он вдруг настороженно поднял голову.

– Смотри! Прячется кто-то?

Андрей обернулся, всмотрелся в густую тень поодаль.

– Хорошо, быстро подходить начали, – он осмотрел пустую улицу. – Иди встречай, веди сюда. Постой… Ты обо мне молчи, я такой не один.

– Других несут.

– Что ж, свалюсь, и меня понесете.

Дремотно лепечут листья, затих поселок, уснул. Только на костровых площадках у огня не спит ночная стража, хранит покой людей.

Теплый ветерок ласково гладит мокрые щеки, хочет осушить их, но торопливые капли чертят новую дорожку. Темнота, наконец, укрыла ее, никто не трогает, забыли о ней. Неле пыталась увести в хижину, ругалась даже – Адоня едва удержалась, чтобы не расплакаться, она весь вечер крепилась. Неле оставила ее и Адоня рада ночному уединению, теперь можно дать себе волю. Слезы приносили облегчение.

Зашуршала трава под легкими шагами – Адоня насторожилась, притихла. Из темноты появился черный силуэт, женщина уверенно шла к ней. Неле? Слезы и ночь мешали узнать. Ах, Майга!.. Ведунья опустилась рядом, помолчала.

– Раздели со мной свое горе. Половина легче целого.

Адоня вытерла слезы, не ответила.

– Говори, не бойся. Может, смогу тебе помочь. Вижу ведь, весь вечер сама не своя. Кто у тебя там?

– Отец и брат… может быть.

Майга помолчала.

– Легко сказала. Не о них болеешь.

– Почему это? – сердито буркнула Адоня.

– Ну, не только о них, – покладисто поправилась Майга. – Сердце болит?

– Ох, Майга! – с болью вырвалось у Адони. – Страшно мне! Ввечеру так стиснуло – свет белый потемнел. Беда там!

– Беду не кличь, не гневи Справедливого. Его милостью все добром кончится. А о ком душа болит… есть у тебя какая-нибудь его вещь?

– Его вещь? – растерянно проговорила Адоня. – Да откуда же?..

Майга коротко задумалась. Потом вынула откуда-то из складок подола пучок травы, растерла между ладонями.

– Дай мне твои руки.

Адоня безропотно подчинилась. Ведунья натерла соком ладони девушки, провела влажными стеблями по ее вискам. Странный терпкий запах коснулся ноздрей Адони, голова сделалась удивительно ясной.

– Так не знаешь ты, где твои родные?

Адоня покачала головой.

– С самого первого дня ничего не знаю.

– Положи ладони на мои, – велела Майга. – Об отце думай, как будто перед собой видишь.

Она закрыла глаза. На мгновение Адоне показалось, что все вокруг – темные силуэты деревьев, далекие звезды – дрогнули и поплыли.

– О! Кузнец твой отец?

– Видишь его!? Что он!?

– Жив, – медленно проговорила Майга. – Здоров, ран на нем не вижу.

– Но где он!?

– Завтра встретитесь, спросишь обо всем. Теперь о брате… Да, слышу его, вместе они. Дар… о нем думай. Еще… Вот, я слышу… Нет… Боже милостивый, он закрыт!

– Что, Майга, что!? Ради Бога!

– Жив. Подожди… Тише…

Вдруг дрожь конвульсий пробежала по телу женщины, она испуганно отдернула руки.

– Да что узнала ты!? Плохое?

– Жив он.

– Но что еще? Майга, ты испугалась, я видела! Скажи, умоляю!

– Я не успела понять… Он… Я не знаю, правильно ли поняла, раньше так никогда не было… Кажется, он закрытый.

– Да значит-то это что?

– Закрытый – это… укрыт от всех чар, он сильнее любой магии… Только если еще сильнее его кто… Ворожить на него нельзя, он не позволяет ничего о себе узнавать. Закрываются только очень сильные колдуны. А простой волшбе, как у меня, это не под силу.

– Дар – колдун!?

– Нет, это как-то по-другому… Он чужой. Он гость.

– Майга, может ты не поняла?.. Попробуй еще, Майга, прошу тебя!

– Еще? Ну, давай, – она протянула ладони, но тут же медленно опустила. – Нет, не могу я… С ним это нельзя.

– Но он жив, правда?

– Да.

Адоня помолчала, потом тихо спросила:

– Что значит – гость?

– Ты знаешь… Он уходит рано или поздно.

Через короткое время Адоня сказала:

– Спасибо тебе, Майга, теперь мне спокойно.

– Нет, я тебя не успокоила. Тебе горько?

– Это ничего… Главное, с ним все хорошо.

– Пойдем спать. Так утро скорее наступит, и они придут. Завтра у нас будет много работы.

Андрей вывел людей через узкую калитку на хоздворе и они оказались на соседней улице, узкой и грязной. Дома стояли к ней глухой задней стороной, что было как нельзя более на руку беглецам. За калиткой их поджидали десятка два всадников – с плеч ниспадали длинные черные плащи наемников. Андрей почувствовал, как замерли и подались назад люди за его спиной.

– Спокойно, это Лиента с воинами.

Один из всадников быстро подъехал к ним.

– Людей дождались?

– Да, все пришли, – поля шляпы бросают тень на разбитое лицо и Андрей старается не поднимать голову.

– С нами Милость Всемогущего. Вокруг тихо, можно идти.

– И побыстрее. Время.

Всадники разделились на две группы: одна выступила впереди беглецов, вторая прикрыла сзади. Обмотанные шкурами копыта глухо постукивали об утрамбованную землю. Тщательно разработанная операция выполнялась с такой же тщательностью. Большая группа людей, в которой были и дети, и женщины, и раненные двигалась стремительно и бесшумно, понимая, что в этом их спасение. Им не встретилось ни души. Все переулки, перекрестки из которых мог вывернуться неприятный сюрприз, были наглухо перекрыты; если там и появлялся какой-нибудь блуждающий патруль, то появлялся на свою беду. Орд, направленный в этот ночной караул, утром не досчитался очень многих.

Впереди все четче вырисовывалась черная громада крепости. Не было слышно ни шепота, ни стона. Достигли последнего укрытия, предусмотренного планом – люди затаились в большом заброшенном саду, с беспокойством смотрели на костры сторожевых постов, от которых их отделяли только сотни две-три шагов совершенно открытого пространства.