Олаф Бьорн Локнит - Голос крови

– Как же нам быть? – мне приходилось запрокидывать голову, чтобы разглядеть верх угрюмой стены и торчащие на гребне железные штыри.

– Я попытаюсь что-нибудь предпринять, – Аластор рассеянно пощелкал пальцами. – В Чамгане хоронится пара-тройка приплюснутых уродцев, обязанных мне. Прижму к стене и заставлю немного поработать головами. Пусть разнюхают, соврали нам или нет. Если окажется, что Камень действительно там – не обессудьте. Дружба имеет свои пределы. Штурмовать Чамган я не полезу и вам не позволю. Это самоубийство.

– Наверное, ты прав, – с грустью согласилась я, хотя мысль о том, что придется расстаться с Каримэноном, приводила меня в состояние, близкое к отчаянию и бешенству. Эллар помалкивал, наверняка обдумывая какой-то хитроумный план. Мне же пришло в голову иное соображение: – Месьор Кайлиени, гномы владеют какой-нибудь магией?

– Насколько мне известно, да, – разжалованный протектор смерил меня вопросительным взглядом, в котором читалось: «И что с того?»

– Если они попытаются использовать Камень, то разделят участь мага Тайгета, – неохотно пояснила я. – И хорошо, если дело закончится простым пожаром…

– Они владеют вашей побрякушкой почти седмицу и Чамган целехонек, – пожал плечами Альс.

– Кто сможет поручиться, что завтра им не захочется испытать возможности Камня? – Рабириец сделал нам величайшее одолжение, заговорив. – Аластор, ты сможешь спокойно жить, зная, что в любой миг твоему Шадизару угрожает возможность превратиться в пылающий костер?

– Я туда не полезу, – упрямо повторил Кайлиени. – Мне еще жить охота. Эллар, не горячись. Давай сначала узнаем, стоит ли игра поставленного на нее золота.

Спор грозил затянуться, перерастя в бесконечный обмен доводами «за» и «против». Мне стало тоскливо, я выглянула за угол склада – узнать, почему затихли голоса – и обнаружила, что торги окончены. Вечерело, гномские лавки закрывались: хозяева выставляли на окнах толстые деревянные и железные ставни, двери закладывались тяжелыми засовами. Последние покупатели задерживались у прилавков, чтобы взглянуть на приглянувшуюся вещь, перед тем, как уйти. Меня вроде бы никто не замечал, краем уха я различала голоса заморийца и Эллара, и неудивительно, что, услышав собственное имя, я едва не подпрыгнула.

– Это ты – Дана Эрде? – повторил человек, с первого взгляда – местный уроженец, купец средней руки, только что вдумчиво перебиравший украшения гномской работы на прилавке.

Луну назад я бы кивнула, не раздумывая. Сегодня же тихонько свистнула, привлекая внимание Рабирийца, и шевельнула запястьем, проверяя, как поживает стилет, спрятанный в рукаве, и смогу ли я быстро вытряхнуть его из ножен.

Человек, совершенно правильно истолковав мои движения, попятился. Эллар тенью просквозил вдоль стены, застыв неподалеку от меня. Аластор одним гибким кошачьим движением оказался рядом, безмятежно проворковав:

– Возможно, ее зовут именно так. Какое тебе до этого дело, мой друг?

Неизвестный сделал еще шажок назад. Встряхнулся, пытаясь придать себе уверенности.

– Денежное, само собой, – заявил он. – Потолковать бы насчет большого такого камешка цвета крепкого аргосского…

– Возможно, нас бы и заинтересовал подобный камешек, – по-прежнему невозмутимо и даже равнодушно откликнулся месьор Кайлиени. Я на всякий случай прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего и не испортить разговор. – Но сначала я бы хотел знать, из какого колодца ты черпал свои сведения?

– Из чамганского, – человек беспокоился, хотя изо всех сил пытался это скрыть. – И болтать мне некогда. Сведения верные. Моя цена – три сотни империалов Турана. Будете платить – будем говорить. Не хотите – найду кого другого.

У меня не было трех сотен империалов. У Эллара – тоже, разве что он решится зайти в ближайшую оружейную лавку и заложить меч. Мы могли бы попросить в долг у Ши, но согласится ли осведомитель ждать?

Позади меня что-то глуховато звякнуло – как пересыпающиеся монеты в кожаном мешке.

– Заплати ему, – произнес Эллар таким жестким голосом, что Альс не решился спорить. Неведомо откуда возникший кошель стремительно перешел из рук в руки.

– Ваш камешек видели у карликов Чамгана, – не проговорил, просвистел быстрым шепотом человек. – Но его там больше нет. Увезли четвертого дня, вместе с караваном. В ихние крысиные норы под Кезанкией.

– Куда?.. – переспросила я, но опоздала – незнакомец на удивление споро юркнул в ближайший темный переулок, став тенью среди неверных шадизарских теней.

– Кезанкия, – задумчиво протянул Аластор. – Бывшее великое королевство Хадходронд… Нет, на меня можете смело не рассчитывать. Лучше забраться в Чамган или сунуть голову в петлю, чем туда. Дорогу, так и быть, покажу. Эллар, с каких это пор ты начал баловаться нашими жульническими проделками? Что ты всучил этому предприимчивому болтуну – камешки или песок? И откуда ему так много известно?

– Он унес настоящее золото и он не лгал, – буркнул Рабириец, и упрямо молчал всю дорогу до владений Ши Шелама. Альс покинул нас возле Каменного рынка, обещав придти завтра утром и язвительно пожелав доброй ночи.

Какое уж тут «доброй ночи», если я почти до самого утра ломала голову над загадкой, как двое самоуверенных авантюристов смогут проникнуть в пределы исконных гномских владений и тем более – унести оттуда драгоценность!

Ничего не придумав, я решила положиться на удачу. Добравшись до места, что-нибудь сообразим. Отец говорил, что не бывает дверей, которые невозможно вскрыть, и тайн, которых нельзя разгадать.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Записки Долианы, герцогини Эрде-младшей – IV

«Горная страна»

Окрестности Кезанкийских гор.

23 день Третьей весенней луны.

Дорога на Кезанкию начиналась от расположенных в полуночной части Шадизара ворот, закономерно носивших имя Кезанкийских. Замощенная на протяжении первой лиги, далее она становилась хорошо наезженным проселком, и бежала через плоскую степь к видневшимся на горизонте синеватым всхолмьям. Солнце еще не успело выжечь местную скудную зелень, и степь цвела: сизовато-серые волны ковыля, островки тюльпанов, желтые соцветия дрока и пряный, горький запах полыни. Сбиться с пути или заблудиться невозможно – две глубоко проложенные колеи послушно ложились под копыта лошадей, и с Полуночи долетал тихий, заглушенный толщиной скал Зов.

Два дня назад мы распрощались с месьором Ши Шеламом и его гостеприимным домом. Узнав о нашем намерении наведаться в Кезанкию, почтенный шадизарец высказал изрядное сомнение в здравости наших с Элларом разумов. С трагическим видом, который он столь умело напускал на себя, Ши пожелал нам легкой дороги, присовокупив, что надеется увидеть нас живыми и невредимыми. Ради этого он даже готов сделать щедрое пожертвование в храмы Бела и Астэйра, ибо в своем несомненном безумии мы чем-то ему симпатичны. Если же мы не вернемся, то новый вид черных маков получит название «Печаль по безвременно усопшим друзьям»…