Сергей Чичин - Хундертауэр

— Долг есть и у меня, генерал.

— Вот угораздило, — Тайанне тоскливо оперлась подбородком на руку, повела глазами с одного на другого. — Сколько народу, и все с чувством долга. И какие печали оно вызывает! На кой, спрашивается, таких долгов набираться?

— Так на то и долг, — пояснил генерал покровительственно. — Долг должон давить и даже плющить, иначе какой же он долг? Баловство одно. Пойдем, с охотниками переведаемся. Ты, шаман! Хватит спать, иди со мной. Понял, нет?

— А чего я? — сонно вскинулся Зембус.

— А ты к ним, лесным этим, ближе по духу. У меня их понять никак не получается. Вот помню, шли с диверсионным заданием, отряд не шибко великий, к лесам, по чести, никак не приспособленный, сплошные штурмовики. Малость в лесах заплутали, но случаем вышли к деревеньке местной. Взяли одного тамошнего, который всю жизнь по тем лесам, проводишь, мол, к замку? Чего ж, говорит, не проводить. Пошли. Шли долго, плутали, петляли, в итоге чего думаете? Завел в болото. И нет бы повиниться, что мол выпил вчера лишку, теперь бес Бодун водит — нет, встал в гордую позу посреди топи и ну нести глупости. Куда, спрашиваю, завел? Куда надо, отвечает. И смеется. С глузду, видимо, совсем сдвинулся на почве бытового пьянства. Я ж чуть не на пальцах объяснял: к замку надо. Не найдете, кричит, на нашей земле предателя! Еще видать и уши сроду не чистил, мы ж не предателя, а проводника искали. Нужен нам их предатель!

— И чего? — живейше заинтересовался Хастред.

— Да ничего. Покричал, покричал, да и утоп.

— А вы?

— А чего — мы? В репах почесали да и вернулись по своим следам, благо, не так далеко и увел, а следы те еще остались — полста тяжелых штурмовиков, до сих пор удивляюсь как вообще лес уцелел. Вернулись в деревню, оттуда уже решили, не мудрствуя, по дорогам до замка. Правда, все равно заблудились шесть раз, но это ж понятно — целых две развилки по пути было.

Генерал сокрушенно махнул рукой, подхватил под локоть друида и выступил навстречу приближающейся со стороны леса толпе гноллов. Тоскливый шериф поспешно подпер Панка с другой стороны, очевидно чтобы исключить непонимание и последующее кровопролитие. И не зря — охотники, завидев приближающееся к ним зеленокожее чудище весьма угрожающих размеров, на краткий миг замялись, а потом поскидывали с плеч шесты с навязанными на них звериными тушами и взяли наизготовку рогатины.

— Прямо герои, — пробурчал Чумп вдогонку делегатам. — В смысле те, собакорожие. Чего я не такой?

— Не шерстомордый? — уточнила эльфийка.

— Не герой. Хотя, как посмотреть — не будь героем, разве ж связался бы с этим, который на двух развилках шесть раз заплутал?

— Он же не один был, — вступился за генерала Хастред. — А вот где он собирается искать дракона, хотел бы я знать? Да еще прирученного? Потому как в горах, допустим, можно найти и не таких еще зверушек, но читал я, что для боевого применения их годами принято дрессировать.

Кижинга издал неопределенный горловой звук и, рывком поднявшись, устремился вслед парламентерам.

— Ну, этот хоть пауков не боится, — вслед ему рассудил Вово. Повел осоловевшим глазом на деликатно ожидающих в сторонке гноллих, те спешно подкатились, часто перебирая невидимыми под юбкой задними лапами. — Благодарствую от всех, матушки. Давненько так не кушали! И хоть полоскание в семи водах я по-прежнему почитаю излишеством, но свою прелесть и оно, оказывается, имеет.

— Вот запел! — изумилась эльфийка. — А то все молчал, словно косноязычный!

— Ты накорми так — и тебе спою. А где, скажите на милость, можно на ночь разместиться, никого не стеснив? Мы привычные, нам лишь бы с неба не капало!

— Это вам лишь бы не капало, а нам еще чтобы гнус этот лесной не донимал! Это твою шкуру и крокодил не прокусит, а меня и так уже до костей прогрызли.

Там, где генерал с сопровождающими сошелся с гноллами, уже вовсю кипела беседа, часть охотников подобрала добычу и потащила в деревню, а несколько наиболее маститых, разукрашенных сединой и шрамами, указывали в разные стороны и степенно объясняли, что и где. На деревню быстро опускались сумерки, но гноллы, как и гоблины, очевидно неплохо видели в темноте. Или им попросту было все равно, в какую сторону спроваживать гостей.

— Обойдется и без нас, — зевнул Чумп. — Поутру выслушаем анаральские идеи и лишний раз поймем, почему он, собственно, боевой офицер, хотя при такой харизме мог бы сделать знатную сутенерскую карьеру.

Ночь вошла в деревню, как входит, бывало, безжалостный отряд карателей, умело и без лишней суеты расплескавшись по всем уголкам, зажав в надежных кольцах редкие очаги сопротивления, зажженные заботливыми гноллихами в плошках сальных светильников. В небе проявилась россыпь бледных северных звезд, затихло потихоньку шелестение жизни по окрестным лесам под мягкой поступью темноты, и мир погрузился в блаженную дремоту, баюкая и оглаживая все живое невесомыми нежными пальцами забытья. И одно лишь событие на миг нарушило безмятежный покой сонной гнольей деревушки — событие, взорвавшее ночь громовым раскатом командного баса:

— Чумп, твою мать, волоки эльфскую чачу!..

А потом снова были тишина и покой.

А проснулся Хастред от того, что кто-то стаскивал с него сапоги. И даже уже стащил один, судя по тому, что пятке свежо и щекотно — не иначе как от травы, на охапке которой он вчера улегся почивать. А второй сапог как раз покидал ногу и только слегка зажал ступню зауженным, как было модно лет полста тому, голенищем.

«Вот же собаки», — с неодобрением подумал на чересчур уж гостеприимных гноллов книжник и исполнил маневр, какой вот уже много лет мечтал опробовать на каком-нибудь подходящем мерзавце. Он резким движением на себя выдернул у мародера ногу, одним махом подцепил лежащий рядом верный топор, лихо перекатился к супостату и, распрямляя тело как витую пружину гномьих часов…

Правда, топора он не нашел, при перекате здорово отбил плечо и спину, а когда начал распрямляться… Короче говоря, четырехугольная с кисточкой форменная шляпа профессора каллиграфии снова замаячила в его планах на жизнь.

Под аккомпанемент обидного эльфийского смеха.

— Ну, этот хоть дернулся, — похвалил его Чумп. — Я всегда знал, что городская жизнь вырабатывает у нас, гоблинов, звериные инстинкты. Особенно в сочетании с давно ушедшей модой.

Хастред потряс головой и, задрав уткнувшуюся в утоптанную землю физиономию, поглядел вверх и по сторонам.

Чумп стоял по самому центру отведенного гоблинам под ночлег сарая — примерно там, где и должен был находиться похититель сапог. Тайанне подпирала стенку в отдалении, давясь беззаботным хихиканьем. Рядом с ней сложена была целая куча оружия, в том числе его топоры, заботливо уложенные вчера рядом с собой, а еще — груда сапог. Обнаружились тут и неподъемные, подбитые сталью генеральские камнедавы, и перевитые шнурами щегольские казаки Кижинги, и стоптанные расхристанные зембусовы бахилы, и даже один из собственных Хастреда амфибьих сапог с клинком на подошве. Правый. Левый обнаружился так и повисшим на ноге (именно он послужил причиной того, что книжник подвернул ногу и не устоял в своем чемпионском рывке).