Глен Кук - Обрекающая. Колдун. Последний обряд

— Это — и все?

— Это все.

Марика сделала жесты прощания, как ее учили. Но когда она дотронулась до тяжелой деревянной двери апартаментов старшей, за спиной послышалось:

— Постой.

Марика повернулась с внезапным страхом. Ей уже хотелось быть снаружи.

— Ты должна дорожить своими обязательствами перед сестричеством. Твое сестричество — это все. Все, в чем заключается смысл твоей жизни, все, чем была для тебя стая.

— Я не могу дорожить тем, чего не понимаю, старшая жрица. Все, что я здесь вижу, — бессмысленно. Простите невежественную деревенскую щену, но все, что я вижу, подразумевает единственную цель сестричества — эксплуатировать всех, кто к нему не принадлежит. Оно берет и берет, но почти никогда не дает.

Это она вспомнила вялые попытки противостоять вторжению кочевников.

— Смотри дальше первой завесы, Марика. Ты на пороге того, чтобы стать силтой. Со всем, что из этого следует. Это редкая возможность. Не захлопывай для себя дверь, упрямо цепляясь за ценности дикарей.

В ответ Марика вздернула губу, выскользнула за дверь и влетела в свою келью. Зажгла свечу и решила отвлечься, погрузившись в одну из книг, выданных ей для изучения.

— Что?!

На письменном столе лежала Хроника Дегнанов.

Через десять минут случилось еще одно чудо.

Марика откликнулась на деликатное постукивание в дверь.

— Грауэл!!

Она впилась глазами в охотницу, которую не видела со времени дороги в Акард.

— Привет, щена. Можно?

— Ну конечно!

Марика подвинулась, чтобы Грауэл могла войти. В келье было не слишком просторно. Она села на стул у письменного стола. Охотница огляделась и в конце концов устроилась на узком ложе Марики.

— Никак не привыкну к мебели, — пожаловалась Грауэл. — Все время ищу глазами шкуры на полу.

— И я тоже.

До Марики начало доходить, что, как ни рвалась она в эти недели видеть Грауэл и Барлог, говорить им особенно не о чем.

— С тобой хорошо обращались?

Грауэл пожала плечами:

— Не хуже, чем я ожидала.

— А Барлог? Как она?

— Ничего. Я вижу, они принесли тебе Хронику. Будешь ее хранить?

— Да.

Еще полминуты казалось, что больше им сказать нечего. Потом Грауэл заметила:

— Слышали мы, что у тебя какие-то неприятности. Стараемся следить за тобой — по слухам.

— Да. Я сделала глупость. А от них я даже не могла добиться, живы ли вы.

— Живы и здоровы. И благословляем Всесущего за дарованный нам снег. Ты в самом деле пыталась убить учительницу? Колдовством?

— Можно это назвать и так. Только не убить — я просто отбивалась. Грауэл, она на это напросилась. Грауэл, мне здесь не нравится.

Вдруг ее прорвало, и она стала изливать свои чувства, хотя и подозревала, что старшая послала Грауэл ее выбранить. Она была так расстроена, что впала в интимный, личный тон, который среди Дегнанов использовался крайне редко и то обычно между щенками одного помета.

— Они нехорошие. Ты не можешь заставить их перестать?

Грауэл неуклюже обняла ее и стала утешать, и с Марики слетела маска фальшивой взрослости, которую она натянула с момента нападения на Горри.

— Грауэл, я не могу понять.

Неестественно слабым для взрослой меты голосом Грауэл ответила:

— Попытайся снова, Марика. И будь терпелива. Ты — единственная причина, по которой выжил кто-то из Дегнанов, пусть даже только мы.

Это Марика поняла хорошо, хотя Грауэл не говорила прямо. Они с Барлог были в Акарде на птичьих правах. Теперь отношение к ним зависело только от нее.

Марика не могла оставить интимный тон, хотя и понимала, что Грауэл от него коробит.

— Грауэл, кто такие силты? Ты бы мне рассказала. Только не делай заградительных знаков и не уходи от вопроса, как все дома делали. Расскажи мне все, что знаешь. Мне надо знать.

Грауэл замялась еще сильнее. Она огляделась, будто ожидала увидеть кого-то в темных углах кельи.

— Расскажи, Грауэл. Пожалуйста. Зачем я им?

Грауэл собралась с духом. Она была храбрейшей из дегнанских охотниц; при охоте на такую опасную тварь, как кэг, Скилдзян всегда хотела иметь ее рядом с собой. И она овладела собой и тоже перешла на фамильярный тон.

— Это ведьмы, Марика. Темные колдуньи, такие, как в старых историях. Они повелевают в мире духов. Они сильны, и они беспощаднее граукенов. Они — хозяйки мира. Нам, в Верхнем Понате, повезло. У нас с ними почти нет соприкосновений, только во время ежегодных посещений. Они говорят, что мы слишком отсталые, чтобы держать нас под плотным наблюдением. Здесь — дальний форпост сестричества Рейгг, чтобы оно могло собирать дань с Верхнего Поната. Сказки, принесенные торговцами вверх по Хайнлину, говорят, что на Юге они куда сильнее, что им принадлежат целые города, где они правят колдовством и страхом, и что простые меты не решаются даже говорить о них так, как мы с тобой сейчас. Торговцы еще говорят, что есть города, где меты даже не признают вслух, что они существуют, хотя каждый шаг и каждое решение происходит под надзором их всепроникающего ока. Как будто они — Всесущий в ипостаси Разрывающего. Те, кто вызовет их недовольство, умирают страшной смертью, сраженные духами.

— Какими духами?

Грауэл метнула на нее странный взгляд.

— Ну, уж это-то ты наверняка знаешь. Как же еще ты могла ранить наставницу?

— Я просто разозлилась и пожелала, чтобы у нее остановилось сердце, — сказала Марика, несколько редактируя правду. В конце фразы голос ее все же выдал. Она понимала, что она делает. Марика вспомнила все случаи, когда она видела призраков. Это и были те духи, которыми командуют силты? — А зачем я им нужна?

— Они говорят, что у тебя есть тайное зрение силты. Они говорят, что ты можешь выходить в мир духов и лепить его по-своему.

— Даже если это так, зачем я им?

— Сейчас ты уже наверняка знаешь, что сестричества — не стаи, Марика. Разве ты видела в крепости мужчин? Ни одного. И молодых им надо искать на стороне. В Понате все стойбища должны приводить им молодых лет пяти-шести на осмотры, силты выбирают из них отмеченных даром. Женщин воспитывают как силт. Мужчин уничтожают. Мужчины с даром встречаются куда реже женщин. Хотя шепчут, что, если вывести их под корень, женщины с даром тоже рождаться не будут. — Еще один быстрый взгляд вокруг и еле слышный шепот на одном выдохе: — Пришел бы этот день!

— Верлены.

— Да. Именно так. Они вырастают в глуши. Мало кто из стай Поната соблюдает это правило, а из кочевников — вообще никто. Акард недостаточно силен, чтобы навязать свою волю всему Понату. А в Зотаке вообще силт нет. Хотя все равно в Понате мало находят одаренных.