Джон Райт - Последний страж Эвернесса

Много часов просидел сын гор в потемках, осунувшийся, с красными от усталости глазами, мучительно выпрямившись и наблюдая за спящим Лемюэлем Уэйлоком. Время от времени он откидывал покрывала, чтобы проверить при свете лампы приборы, контролирующие пульс, дыхание и кровяное давление. И, как доктор повторил несколько раз, ни разу не воспользовался фонариком и всегда накрывал приборы после проверки.

Однако доктор не проинструктировал сменщика, где добыть еще масла для прогорающей лампы. Ворон держал ее в режиме слабой искорки, прибавляя свет только во время регулярных осмотров спящего.

Доктор был безмерно уязвлен, обнаружив в конце концов, что вновь прибывший вовсе не врач. Ворону его реакция показалась неоправданно острой. Бородач недоумевал, что он делает в доме незнакомца, охраняя сон больного человека вместо того, чтобы находиться дома, в постели с собственной женой. Куда он попал?

Он говорил себе, что это дежурство не длиннее и не опаснее, чем его вахты на борту корабля. Но ему хотелось занять руки вязанием или макраме, чтобы скоротать ожидание. Тут заняться было нечем.

Около трех часов утра (так он определил по положению звезд) последняя искорка в лампе погасла. Он проверил спящего еще раз, примерно через час, теперь уже воспользовавшись фонариком.

Шло время, и он смотрел, как лунный свет перебирается из восточных окон, охраняемых самураем, в южные, под охрану мамелюка.

Вид луны сквозь южные окна пронзил его сердце ужасом. Темные пятна на ее лике казались настоящими морями – безжизненными пространствами океана, катящего волны на ледяные берега бесплодных каменных пустынь.

Перед его мысленным взором возник купол без окон над замерзшим плоскогорьем, окруженный обелисками и слепыми башнями, из которых непрестанно неслись вопли и приглушенные стоны боли. Воображение нарисовало цепочку невероятно толстых и бледных, как слизни, людей с выдавленными глазницами вместо глаз, марширующих через серые, заметенные снегом пески к черным дверям этого купола. В руках они держали клещи и железные бичи, ложки для выковыривания глаз и крючья для вытягивания кишок, шилья и железные клейма. Слушая исполненные муки вопли, они расплывались в идиотских ухмылках.

Укол в подбородок разбудил Ворона.

Он протянул руку и потряс спящего старика за плечо.

– Я не убивал вашего внука! Я не собирался его убивать! Мне пришлось! Это ради моей жены! Почему я должен жалеть вас, когда моя жена жива, а? Скажите мне, а? – Но затем его голос упал до горестного шепота. – Нет, я знаю. Вы любите своего внука не меньше, чем я люблю свою жену.

Он поднялся и встал у окна, устало облокотившись на закованное в броню плечо язычника. Затем оторвал взгляд от луны и посмотрел вниз. Там во дворе мерцал серебристый бассейн, окруженный двенадцатью изваяниями зодиакальных символов.

– Эй, вы, там, в бассейне, – прошептал он. – Наверное, моя жена не загадала желание, когда бросала монетку, а? Можно я загадаю за нее? Я хочу узнать, как исправить то, что я натворил. Не слишком ли много всего за один пенни? Думается мне, всей воды в мире не хватит, чтобы смыть кровь с моих рук. Но все равно, таково мое желание.

Сев рядом со спящим, он включил фонарик и проверил приборы. Пульс и дыхание были в норме. В ярком электрическом свете он заметил, что глаза у Лемюэля Уэйлока двигаются под веками. В слабом свете масляной лампы это не бросалось в глаза.

– Ему что-то снится, – пробормотал Ворон. – Интересно, что именно.

Он поднес фонарик прямо к глазам спящего, но тот не проснулся.

– Старик видит что-то во сне, – сообразил он. Врач говорил ему, что у Лемюэля до сих пор бывают периоды ФБС раз или два за ночь, но его не разбудить даже во время этой фазы. – Посмотрите на него – туда, сюда, туда, туда… влево, влево, вправо, пауза, вправо, влево.

Ворон наклонился ближе.

– Святая Катерина! – выдохнул он. – Это же код! Азбука Морзе!

Он по буквам прочел послание:

«Гален помоги мне я в плену в Ахероне».

«Гален помоги мне я в плену в Ахероне Виндьямар захвачен когда я отправился туда три королевы оказались сэлки и забрали меня в Настронд затем опутали меня песней и отвезли в Ахерон я в камере пяти черных башен снаружи мне отрезали руки чтобы я не мог сотворить знак Коф и я вишу на крюках, угри приплывают в окна сосать мои раны когда я пытался призвать песней сон-лошадку вода заливалась мне в горло и я не мог издать никакого звука и я забыл как звучит нормальная музыка когда меня потащили к Утренней Звезде и он такой яркий и красивый и я не мог перестать отвечать на его вопросы поэтому я откусил себе язык Гален отправляйся в гостиную за портретом Азраила найдешь рог труби в него чтобы разбудить Спящих в моей камере я чувствую сотрясение Ахерон поднимается из глубин худшее случилось мы все потеряны найди рог труби в рог не жалей обо мне эти раны исчезнут когда я проснусь и новый мир был обещан нам я не устаю повторять себе что это кошмар я не знаю получаешь ли ты это послание Гален я столько забыл уже из моей жизни наяву и я не знаю сколько я проспал Гален разбуди меня пожалуйста боже разбуди меня я пленник в Ахероне и музыка падшего серафима уносит мою волю и сердце я уже едва могу вспомнить твое лицо Гален но отправляйся в гостиную за картиной труби в рог труби в рог труби в рог жезл чтобы обнаружить сэлки и остальные талисманы в стране золота рог за портретом основателя в гостиной труби в рог и пробуди Спящих Ахерон поднимается и мрак покрывает все».

Ворон нашарил в кармане старый огрызок карандаша, но не нашел, на чем писать, кроме оборотной стороны водительских прав (страницы, куда вписывают сведения о донорских органах). Строчил он в отчаянной спешке, микроскопическими буковками.

Когда смысл послания стал ясен, Ворона бросило в пот и затрясло. Он не понимал, что за вести пытается передать Лемюэль, но когда попытался списать это на кошмары старого больного человека, то понял, что это неправда.

Когда старик движениями глаз передавал «мрак покрывает все», Ворон услышал шаги в коридоре, затем стук в дверь.

– Ворон, ты здесь? Злодеи лезут через стену! Сэлки, и великаны, и вообще все!

Ворон, на секунду позабыв, что Лемюэль не может проснуться, бросил:

– Чш-ш! Чш-ш! Тихо!

Затем быстро подошел к двери и открыл ее. Никого. Ворон озадаченно посветил фонариком в обе стороны по коридору. Он не увидел никакого места, куда успела бы спрятаться Венди за мгновение, потраченное им на открывание двери.

Он быстро вернулся к кровати, но момент был упущен. Лемюэль снова погрузился в глубокий сон, глаза его стали неподвижны.