Джек Вэнс - Лайонесс: Сад Сулдрун

Сулдрун взглянула на него.

— А ты действительно любишь меня?

Аилл взял ее руки и поднял Сулдрун на ноги; их лица находились в дюймах друг от друга. Они поцеловались.

— Я люблю тебя. Ты для меня дороже жизни, — сказал Аилл, — и я хочу никогда не расставаться с тобой.

— Я люблю тебя, Аилл, и хочу никогда не расставаться с тобой.

С неописуемым восторгом они посмотрели в глаза друг другу.

— Сюда меня привели беда и предательство, но я благодарю за них судьбу, — сказал Аилл.

— Мне здесь было так печально, — сказала Сулдрун. — Тем не менее, если бы меня не услали из дворца, я бы не сумела спасти твой бедный утонувший труп!

— Тогда да здравствует убийца Треван и жестокий Касмир! Мы благодарим их! — Он наклонился к Сулдрун, они поцеловались, потом еще и еще; не разжимая объятий, они легли на кровать и отдались страсти.

Недели прошли быстро и странно: период наслаждения, ставшего еще более пылким благодаря их приключениям. Постепенно боль в плече Аилла затихла, и однажды, вскоре после полудня, он взобрался на утес к востоку от сада и пересек обращенный к морю каменистый склон Уркиала; он шел босиком, медленно и осторожно, потому что его обувь лежала на дне моря. За Уркиалом он пробрался через маленькую рощу из дубов, бузины и рябины, и выбрался на дорогу.

В это время по дороге шло не так много народа. Аилл встретил только торговца скотом, гнавшего стадо овец, и маленького мальчика, ведущего козла; и тот и другой едва взглянули на него.

Пройдя милю по дороге, он свернул на узкую тропинку, вившуюся между живыми изгородями; она привела его к ферме, на которой жила Эхирма вместе с мужем и детьми.

Аилл остановился в тени изгороди. Слева от него, на дальнем конце луга, Хастейн, муж Эхирмы, и его два старших сына косили сено. Сам дом лежал за огородом, на котором аккуратными рядами росли лук порей, морковь, турнепс и капуста. Из дымохода валил дым.

Аилл обдумал положение. Если он пойдет прямо к двери и его увидит кто-нибудь, кроме Эхирмы, ему могут начать задавать неприятные вопросы, на которые у него нет ответов.

Трудность разрешилась сама собой. Из двери вышла коренастая круглолицая женщина с корзиной в руках. Она пошла прямо к свинарнику.

— Эхирма! Госпожа Эхирма! — позвал Аилл.

Женщина остановилась, с сомнением и любопытством оглядела Аилл, и медленно подошла к нему. — Что вы хотите?

— Вы Эхирма?

— Да.

— Не смогли бы вы втайне помочь принцессе Сулдрун?

Эхирма поставила корзину на землю.

— Пожалуйста, объяснитесь, и я скажу, могу ли я помочь ей.

— А вы сохраните все в тайне?

— Да, сохраню. А кто вы такой?

— Я Аилл, джентльмен из Тройсине. Я упал с корабля. Сулдрун спасла меня, иначе бы я утонул. Мы решили убежать из сада и уехать в Тройсине. Нам нужна старая одежда, шляпы и обувь, а у Сулдрун нет другой подруги, кроме вас. Мы не можем заплатить сейчас, но, если вы нам поможете, я вознагражу вас, как только вернусь в Тройсине.

Эхирма задумалась, морщины на ее обветренном лице подергивались в соответствии с ее мыслями.

— Я помогу всем, чем смогу, — наконец сказала она. — Я долго страдала от жестокости по отношению к бедной маленькой Сулдрун, которая не обидела и муравья. Вам нужна только одежда?

— Ничего больше, мы будем благодарны вам по гроб жизни.

— Эта баба, которая приносит Сулдрун еду — я хорошо знаю ее; Багнольд, злая как черт, мерзкая и отвратительная. Как только она заметит, что еда не тронута, она тут же побежит к королю Касмиру, а тот бросится на поиски.

Аилл безнадежно пожал плечами.

— А что мы можем сделать? Днем нам придется прятаться.

— У вас есть оружие? По ночам бегают злые твари. Я часто вижу, как они прыгают по лугу или летают среди облаков.

— Я найду хорошую дубину; этого должно хватить.

Эхирма уклончиво фыркнула.

— Я хожу на рынок каждый день. По дороге обратно я могу открыть заднюю дверь, опустошить корзину и Багнольд ничего не узнает. А через неделю след остынет.

— Большой риск. Если Касмир узнает, вам не сносить головы.

— Дверь спрятана за кустом. Кто меня заметит? И я позабочусь, что быть как можно более незаметной.

Аилл вяло запротестовал, на что Эхирма не обратила внимание. Он оглянулась, посмотрев на лес и луг.

— В лесной деревушке Глимвуд живут мой старый отец — дровосек — и мать. Их хижина стоит на отшибе. Я приготовлю хлеб, масло и сыр, и их отвезет туда на осле мой сын Коллен. Завтра утром, по пути на рынок, я принесу вам плащи, шляпы и сапоги. Завтра вечером, через час после заката, я встречу вас здесь, на этом месте, и вы будете спать в стоге сена. На восходе Коллен проводит вас в Глимвуд. Никто не узнает о вашем побеге, и вы сможете идти днем; кто свяжет принцессу Сулдрун с тремя крестьянами и ослом? Мой отец и мать позаботятся о вас, пока опасность не пройдет, а потом вы сможете уплыть в Тройсине, возможно через Даут; дорога более долгая, но и более безопасная.

— Не знаю, как и отблагодарить вас, — робко сказал Аилл. — По меньшей мере до Тройсине. Вот тогда я смогу поблагодарить не только словами.

— Не надо меня благодарить! Я буду вполне вознаграждена, если смогу украсть бедняжку Сулдрун у этого тирана, Касмира. Завтра вечером, через час после заката, я буду ждать вас обоих на этом месте!

Аилл вернулся в сад и рассказал Сулдрун о предложении Эхирмы.

— И нам не нужно будет по-воровски красться через ночь.

На глазах Сулдрун появились слезы.

— Ах, моя дорогая верная Эхирма! Я никогда полностью не ценила твою доброту!

— Из Тройсине мы сможем наградить ее за верность.

— И нам все равно нужно золото. Я должна проникнуть в мою комнату в Хайдионе.

— Эта мысль пугает меня.

— Нечего бояться. В мгновение ока я проскользну во дворец и обратно.

Настали сумерки.

— Пора, — сказала Сулдрун. — Я иду в Хайдион.

Аилл вскочил на ноги.

— Я пойду с тобой, хотя бы до дворца.

— Как хочешь.

Аилл перебрался через стену, снял с двери брус и Сулдрун вышла наружу. Какое-то мгновение они постояли рядом со стеной. Полудюжина тусклых огней светилась на различных этажах Пейнхадора. Уркиал был пуст.

Сулдрун всмотрелась в аркаду.

— Пошли.

Через арки мерцали огоньки города. Ночь была теплой, в аркаде пахло камнем, хотя иногда воняло аммиаком, если кто-нибудь опустошал свой мочевой пузырь. У оранжереи все запахи забил аромат цветов и фруктов.

Над ними темнел Хайдион, в его окнах светились лампы и свечи.

Дверь в Восточную башню казалась глубоким и темным полуовалом.