Владимир Васильев - Рубины хозяина Ко

Погоня началась.

14. Погоня

Датов осталось совсем мало — шестнадцать человек. Тяжело далась им битва с хунткоппами в чужих подземельях, лишь появление Тени спасло их от неминуемой смерти. Теперь они спешно уходили на север, к морю, такому знакомому и желанному. Все прекрасно понимали, что лишь быстрота может спасти, поэтому ног и сил не щадили. Нелегок поход через чужие земли, но добытое сокровище подхлестывало и помогало.

Боромирова дружина также спешила, надеясь, что нагоняет беглецов, но на самом деле постепенно отставала. Следопыты сразу определили, что датов впереди всего полтора-два десятка, и уж было порешили развернуться подковой, чтоб попробовать захватить северян в полукольцо, но тут оставленный в засаде дозор донес об идущих следом песиголовцах. Допускать еще и этих странных созданий к древнему знанию вовсе не входило в планы Таруса и скорый совет порешил, что испытанный напастями и долгим походом боромиров отряд, вновь дополненный до двадцати одного человека, продолжит погоню, дружина же во главе с Заворичем и Позвиздом задержит или отгонит песиголовцев, как получится. Боромир с Тарусом тут же увели отряд вдогонку датам; ратники споро развернулись в линию и стали дожидаться супостата.

Однако песиголовцы поступили еще хитрее. Каким-то образом проведав о планах дружины вожак их, Анча, отобрал тридцать шесть воинов и повел далеко стороной, в обход; остальные же схлестнулись с боромировой ратью.

Четверка крылатых всадников некоторое время понаблюдала за вспыхнувшей битвой и вскоре отправилась на север.

Сеча дружины с песиголовцами получилась долгой и малоуспешной для обеих сторон: истребив друг друга на треть войска разошлись и попытались продолжить погоню, изредка сталкиваясь в новых битвах помельче. Однако и те, и другие уже на третий день сбились с верного следа: песиголовцев увел на запад неведомо чей небольшой отряд, случившийся в тех местах; войско Заворича и Позвизда завязло в Сорожских топях и безнадежно отстало. Когда же песиголовцы обнаружили ошибку, их выследили многочисленные юмичи и отогнали на юго-восток. Уцелевшие после всех этих мытарств песиголовцы отправились восвояси, пройдя однажды совсем рядом с Сорогами, где барахтались ратники Заворича. Эти же, выбравшись наконец из болот Сороги, миновали Кухтинский бор, заночевали в Иштомаре и скоро вышли к родным землям — пересекли Рыдоги, Лежу, Чикмас и, не заворачивая в Лойду, проследовали на север. Однако ни боромирова отряда, ни их следов отыскать так и не удалось и дружина поздней осенью вынуждена была возвратиться.

Даты, Боромир с отрядом, шайка песиголовцев и четверка крылатых в первые десять дней погони успели уйти гораздо дальше, чем полагали; прошли они западнее Кухты почти на месяц раньше, чем туда заявились Заворич и Позвизд с ратью.

В это же время на востоке, в далеких печенежских степях, наконец оправился от удара Саят Могучий и вновь принялся за свои козни, злой, раздраженный и теперь уж ученый.

В лесах, что ни говори, чувствуешь себя привольнее и спокойнее, не то что в степи. А уж с подземельями всякими и ровнять нечего. Вишену переполняли азарт и непонятная радость, хотя, вроде, чему радоваться-то? Книги упустили, друзей не уберегли, от дружины вновь пришлось отбиться… Ан нет, радовался. Где-то внутри Вишена уже было смирился с окончанием всех приключений: напасти одолели (кстати, надо бы спросить у чародея о напастях), добыли бы Книги, и все, и домой. Продолжение похода вдруг приоткрыло новую страницу во всей этой истории, а значит новый путь, значит опять дорога, незнакомые места, и если рядом верные друзья-побратимы, то почему бы и нет?

Тарус, напротив, хмурился, отнюдь не разделяя воодушевления Пожарского. Книги проворонили — раз; крылатых всадников забывать негоже — два; песиголовцы еще… Жили они в горах, и пусть бы себе жили. Однако нет, устраивают драку с датами, добывшими ларец, и едва сами им не овладевают. И дале: собрали рать свою ушастую, да и вдогонку за всеми, ни секунды не колеблясь. Хоть бы Заворич с Позвиздом их задержали… И скелет, скелет в пещере рубинового клада, у какого они ножны для меча колдовского отняли. Неспроста все вяжется, ой, неспроста! Ну и, конечно, главное: плащ с рубиновой застежкой у Яра на плечах. Думал, избавимся от рубинов с последней напастью — на тебе, избавились… Соглядатая своего темного оглушил в самый нужный момент, того и гляди оправится, вновь ворожить начнет, пакостить… Неудача, нечего и говорить!

Чародея нагнал Вишена.

— Скажи, Тарус, последняя напасть за три сразу пошла, да? Потому и в знаке летучих мышей было три? Так ли, чародей?

— Точно, Пожарский, — подтвердил тот.

Вишена задумался.

— Что-то уж больно легко мы ту тварь в пещере доконали. Тройная ж напасть…

Тарус поглядел на воина снисходительно — Боград единственный, кто сразу все понял, подошел еще там, в подземелье, да по плечу похлопал…

— Не так уж и легко, Пожарский. Пришлось мне изрядно попотеть. Погладил тихонько того, кто тварь проклятую науськивал. Да слегка переусердствовал. Сам ведь видел — разбудили невесть что. Добро, что обошлось, даже вроде бы подсобило. А ну, разбуди мы какое заклятье из тех, что посильнее, или нечисть какую древнюю да могучую?

Вишена только вздохнул. Обошлось… Хорошо, если в самом деле обошлось. Знай, как оно в конце-то концов все обернется?

Десятый день, как вторично простился отряд с дружиной, и день этот подходил к концу. Скоро нашли удобное место для ночлега — большую поляну да четыре раскидистых сосны посредине. Развели костер, пожевали кто чего и попадали спать — устали все изрядно.

Проснулся Вишена среди ночи словно от толчка. У костра сидели двое — неугомонный Тарус и с ним Яр, выглядевший последние дни так, будто его поминутно макали в прорубь и выставляли на лютый мороз.

— …сразу понял, что пуста будет та пещера. Глянули: точно, ни синь пороха. Вот только, решил я сперва, что песиголовцы Книги утянули. Ан, нет, северяне…

Негромкий говорок Таруса словно бы согревал; в сочетании с теплом костра это действовало благоприятно. Огонь согревал тело, слова чародея — душу.

— Полуношничаете? — спросил Вишена, подсаживаясь к костру.

Встретился глазами с Яром, вздрогнул — хлопец глядел с надломом, с неверием и отчаянием в зрачках. Знать, не слишком утешил его чародей…

— Садись, Вишена, помыслим-покумекаем, одна голова хорошо, две, как ни крути, лучше.

Яр кутался в аспидно-черный плащ, тот самый. Застежка с рубинами мирно поблескивала, отражая рыжие языки пламени.