Александр Ходаковский - Энфер. Время Теней
Тут в тишине прозвучал едкий голос Асмодея. Он вполголоса напевал:
— …какой танкиста был конец.
Если что и могло произвести большую волну гнева, чем открытое издевательство над мертвецом…
Раздался низкий горловой рык:
— Per bacco! — У Торо отказали все тормоза — он быстро рос в размерах. От напора мышц треснула по швам футболка, жесткая поросль поползла по рельефно выразившемуся загривку. Он приготовился разорвать старика на сотню маленьких Асмодеев…
Преображение прервала холеная женская ладошка. Она всего лишь коснулась его шеи, но физрук натужно вздохнул и вышел в коридор. Гулкие шаги еще долго раздавались по коридору — сложилось впечатление, что там ходила ожившая греческая статуя.
И саму Нагу злость не обошла стороной — ее ногти заострились, превращаясь в подобия синих игл, а лицо покрылось тончайшей вязью, нанесенной на кожу золотой пудрой и черной смолой. Так же быстро она вернулась к человеческому облику, совладав с чувствами.
А у Тачибаны все случилось наоборот — начисто смело рукав на правой руке. Асмодей задавлено захрипел, все же с научным интересом взирая на когтистую лапу, покрытую крупными заостренными чешуйками и твердыми наростами аж до локтя — там конец самых больших пластинок превращались в костяную шпору. Лапа принадлежала виверне!
Директор дал маху. Не хлипкого старца стоило удерживать, о нет…
Разъяренная студентка в мгновение ока оказалась в шаге от Архивариуса. От ее пощечины сухонькую фигурку старика буквально вынесло через дверной проем…
Асмодей кряхтя воздел себя на ноги, провел рукой по лицу, убирая кровоподтек и, как ни в чем не бывало, отряхнул свой костюм. Спокойно осмотрел дыру, проделанную выстрелом и, с надломом потянувшись, вернулся к кровати парня.
У присутствующих еще не прошел столбняк. Поэтому никто не успел ему помешать схватить юношу за свисающую руку и придирчиво ее осмотреть. Много времени это не заняло. Старик поковырял его ладонь коротким когтем напоследок и вынес вердикт:
— Мертв. Знать не знаю, как бы нам пришлось выкручиваться, приведи он сюда своих сородичей. Так возрадуемся же, возлюбленные дети мои. Кара настигнет каждую особь из расы людей, осмелившуюся перешагнуть наш порог. — Асмодей легонько постучал костяшками по черепу парня. — Упокой тебя твой Господь, сынок.
Закончив тираду, он заложил руки за спину и почвалал на выход. Типа — я не наглый, просто должность у меня такая, привлекательного в ней мало.
У студентки глаза начали наливаться багровым сиянием. Но она не успела отвинтить Архивариусу голову…
Грянул мощный сдвоенный выстрел!!!
Все мельком глянули на медицинский монитор. Напрасно. Пульса не было. Оружие держали безжизненные руки!
Нага встрепенулась. Архивариусу может понадобиться медпомощь…
В противоположной стене коридора появился затянутый пылью пролом с осыпающимися краями. Из соседней палаты раздались громогласные проклятия вперемешку с покашливанием. Старик с натугой поднялся, у него не было заметно никаких ранений, но с губ на подбородок стекала черная кровь — сотрясение сердечной мышцы и разрыв нескольких сосудов от мощного давления. Заживет еще до вечера, если не лечить.
Архивариус сдавленно захихикал, но его тон был неожиданно серьезен:
— Вот и все. Я, в конце концов, изучил этот артефакт! Сколько десятилетий упоминания о нем будоражили мой разум, десятки раз он ускользал от моих рук. Не думал, что и за сотню лет нашелся бы оруженосец для этой своенравной игрушки, а вот оно как вышло. Странно только, что это оказался именно этот отрок. Судьба…
Главком с изумлением смотрел на Асмодея как на окончательно сбрендившего психопата.
— О чем вы говорите, почтенный? Какой уважающий себя артефакт подчинится людям? Этот мальчишка считает себя человеком, и я располагаю подтверждением тому…
— Да какой из него человек? — только отмахнулся Архивариус. — Он просто запутавшийся в хитросплетениях жизни мальчуган. Воздушный змей с оборвавшейся нитью. Шестеренка, потерявшая свое место в часах…
— Это, конечно, очень поэтично, но нам нужны доказательства, а не бесплотные рассуждения, — заметил директор.
— Доказательства вы уже прохлопали ушами, — грубо отрезал Асмодей, недовольный тем, что его речь прервали. — Право называться словом «человек», характеризующим личность, а не расу, монаду, несущую в себе частичку высшего созидания, еще нужно заслужить. Если же вы имели ввиду именно принадлежность к виду млекопитающих, то нормальные «люди» от таких повреждений сразу умирают.
— Не вижу различий — он мертв. Внесите ясность, — попросил главком.
— Еще вчера я мог с уверенностью сказать, что этот парнишка — натуральное чудовище. Астрал содрогался от малейших проявлений его Ауры. Сейчас это неважно. Как произнес один писатель: «истина редко бывает чистой, и никогда простой». Так уж ли важно кем он был? Меня более интересует, кем он стал… и не сломался ли? Мотылек вернулся в кокон, и превратился обратно в гусеницу. Станет ли она опять бабочкой, мне не известно… Тем не менее, я с гордостью принял бы эту «гусеницу» в Высшую Академию Энфер, без каких либо экзаменов. С легкостью рассеять голодного духа без ущерба для поглощенных им субстанций, это знаете ли, выходит далеко за грани возможностей человечества…
Директор Тачибана через каждые два слова порывался вставить вопрос, но хорошее воспитание подсказывало, что старших перебивать невежливо. Кеи Ибара был менее сдержан, но, перехватив предупреждающий взгляд Наги, он предпочел перетерпеть.
Асмодей, между прочим, продолжал словоизлияние:
— …его виртуозная манипуляция локальными черными дырами, высшим разделом непредсказуемой магии Тьмы, достойна преклонения. Ну да ладно. Я бы дал свое согласие на любое безумство с участием этого мальчика. Конечно, если бы он выжил…
Архивариус не успел закончить. Юноша стал заваливаться лицом навзничь, утянутый тяжестью двух револьверов. Студентка обхватила его за шею руками и горячо прижала к своей груди. Нага тяжело вздохнула и нежно погладила шелковистые волосы девушки, проводя рукой по длинным локонам с растрепанными концами.
Директор не стал мешать прощанию, и махнул призывно рукой, мол, пошли отсюда, поищем более пристойную для размышлений и диспутов обстановку.
Нага осторожно спросила свою подопечную:
— Этот мальчик был твоим другом?
Девушка улыбнулась горько.
— Друг? Какое смешное слово. Мне никто не нужен, и я никому не нужна. В подобных условия дружба невозможна. — Дальше ее тон кардинально изменился: — Но рядом с этим юношей я смогла забыть о границах отчуждения…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});