Ксения Медведевич - Мне отмщение

   - Хейа-хей-хей-хей! - засмеялся, запел над ним Рами, и кобыла пошла по широкой дуге, замедляясь.

   И перешла, наконец, на рысь.

   - Спусти меня, я умру от тряски! - взвыл Антара, кобыла храпнула, и рука Рами сбросила его на землю.

   Бух на спину!

   - Эй! Осторожнее!

   Из черноты над вади неслись возмущенные вопли мутайр. На другой стороне провала мелькали факелы, носились всадники.

   - Что?!.. - забыв про отбитую задницу, ребра и внутренности, вскочил и запрыгал Антара. - Зассали! Аааааа!...

   От восторга он и впрямь скакал, потрясая руками.

   - Дахма - моя! Моя! Моя!

   Пинок веревочной подошвы пришелся прямо в плечо:

   - Эй! Ты чего?

   - Хватит орать.

   Рами свесился со спины лошади и уставился лунными, пустыми глазищами:

   - Куда теперь, герой-любовник?

   - В становище! - разом забыв всю обиду, выдохнул Антара. - Я вьюк с поклажей возьму - и поеду! К Абле!

   Глаза-блюдца переливались серебристым сиянием.

   Юноша сглотнул и отступил:

   - Рами, ты чего?..

   Сумеречник чуть изогнул губы - похоже на улыбку, но не совсем:

   - Разве ты не хочешь продать лошадь? За нее днем давали две тысячи динаров - это больше, чем выкуп за Аблу...

   Бедуин нахмурился и твердо ответил:

   - Стрелок, мне не нужны деньги. Мне нужна Абла. Я беру вьюк, сажусь на верблюда и гоню Дахму в кочевье к дяде Убаю. Это утро мы с Аблой встретим вместе.

   Рами вдруг улыбнулся по-настоящему и сполз с лошадиной спины:

   - Ну и ладно. Пошли, герой... Кобылу провести надо, пусть отдохнет, хорошо побегала...

   Покусывая губу - чтоб не заорать от восторга и возбуждения - Антара побежал следом за Рами. Тот шел, как летел, Дахма грациозно переступала следом и - о диво! - вовсе не беспокоилась. Юноша сжимал в потной ладони чумбур и неверяще, счастливо улыбался.

   Над головами горели звезды, заливая холмы белесым призрачным светом. Мы живы, живы!..

   - Обтереть ее нужно! - пробормотал Антара - вдруг в голову пришло...

   А как пронеслись! Ух! А как шла лошадка! Ух! Словно и не чувствовала двоих на своей длинной спине!

   - Укрыть бы ее чем...

   Был бы ковер, хорасанский, - таким бы укрыл! Сокровище, а не кобыла!

   А воды сейчас не надо, обопьется холодной из колодца, простудится - что тогда делать? Самому в колодец прыгать?

   Но как прокатились, а?

   Одно плохо - мутайр могли их запомнить. Точнее, Антару-то нет - кому нужен чернокожий парень? Таких на ярмарке, вокруг ярмарки и после ярмарки табунами ходит. А вот Рами - тут да. Других сумеречников Антара в аль-Румахе не видел, хоть и болтали что-то о лаонцах, что с кальб кочуют. Но кальб на ярмарке не появились, непонятно почему.

   Все еще дрожа от возбуждения, Антара едва не ткнулся в спину Рами - тот резко остановился, прислушиваясь к тому, что происходило впереди. Вскрикнув от неожиданности, юноша вынырнул из мечтаний - и тоже услышал.

   Где-то вдалеке причитали женщины.

   Ветер резко стих, и с ним стихли звуки - только в камнях посвистывало, и Дахма шумно фыркала и дышала.

   Становище лежало в низине - в прозрачном ночном небе курились дымки, яркими точками горели костры, серели разбросанные там и сям шатры. Вон отцовский - большой самый...

   Порыв ветер ударил снова - и с ним снова послышались жалобные крики.

   - Что-то там не то творится... - пробормотал Рами, щурясь в темноту.

   Женские постанывания стали громче - опять ветром принесло. Умер, что ли, кто?..

   И тут Антара увидел - слева от отцовского шатра. Фигурки казались мелкими, как жучки, их было много, и вокруг горели факелы.

   Вдоль растянутого полосатого полога стояли, на коленях, опустив головы, все - отец, Римка, тетя Фиряль... Все с заломленными за спину руками. Выли женщины. Факелы горели в руках высоких людей с тростинами длинных копий в руках.

   Гвардейцы. Гвардейцы халифа.

   Вдруг Рами с железным шорохом обнажил кинжал - ух ты, у него оказывается и кинжал есть...

   - Стой, где стоишь, - тихо, но очень внятно сказал сумеречник ветреной тьме.

   Из тьмы раздалось сиплое и жалобное:

   - За что вы так, господин? Это же я, верный раб шейха, Азам!

   И высокий зиндж выбрался на каменистый гребень.

   - Скажи этому безумцу, чтобы убрал нож, о племянник! - рассудительно предложил Азам, с опаской косясь на сумеречника.

   Рами стоял, зло поджав губы и сверля зинджа взглядом - рука с кинжалом поднята и согнута в локте, готовый к удару клинок поблескивает перед грудью.

   И тут Азам увидел кобылу:

   - Вах, какая красавица!

   Антара почему-то попятился и зачем-то вцепился в чумбур.

   - Опусти нож, - неожиданно жестко приказал Азам сумеречнику.

   Из-за спины зинджа встали тени в хлопающих на ветру бурнусах. Много теней.

   Рами скривил губы в своей неулыбающейся улыбке. У Антары в животе стало пусто и скользко.

   - Сам Всевышний послал нам такую добычу, о Антара! - захихикал зиндж, и юноша только сейчас заметил, что тот взвешивает в напряженной руке окованную железом короткую булаву. - Шейх Авад не зря сказал: где убудет, там прибавится.

   - Ч-что? - растерянно пробормотал Антара, не отпуская взглядом оружие в руках у дяди. - Азам, ты что...

   - Прими лошадь, - сухо приказал зиндж одной тени.

   Коротко кивнул остальным:

   - Свяжите его.

   И ткнул пальцем в Рами.

   Тени нерешительно двинулись вперед, гримаса на лице Стрелка окончательно утратила сходство с улыбкой. Антара ахнул и встал между лезвием кинжала и сородичами. Вскинув булаву, Азам холодно проговорил:

   - Отойди, несмышленыш. За самийа гвардейцы приехали. Ты же не хочешь, чтобы твой отец пострадал? Да еще из-за хали? Отдай повод Рейхану. Все равно не по тебе лошадка. А женщину мы тебе дадим, не бойся. Пока к Афаф походишь, а потом и сосватаем кого...

   Азам успокоительно бормотал, покачивая булавой - и не переставал зыркать по сторонам. Рейхан, бочком и осторожно, стал подкрадываться - слева. Не выдержав напряжения, зиндж сорвался на крик:

   - Антара, отойди!

   Слева хрипло крикнули - и забулькало.

   Ночь взорвалась воплями:

   - Сволочь! Он убил Рейхана!

   Антара тупо пятился, глядя дрыгающегося на земле невольника, тот скребся пятками и булькал, булькал, горло влажно темнело, зажимающие шею руки тоже блестели...

   - Сумеречная сволочь! Где твое слово!

   Рами, хищно пригнувшийся, с мокрым черным кинжалом в руке, поворачивался, вглядываясь в сжимающийся круг теней, скалился и шипел: