Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит

— Ты не похожа на Пирию, которую я знаю.

— А какая это Пирия? — резко спросила она.

— Прекрасная и храбрая, — ответил молодой воин. — По правде говоря, ты в чем-то похожа на Банокла. Вы обладаете огромной храбростью. К тому же вы действуете очень стремительно и опрометчиво — хотя и по разным причинам. Банокл не думает дальше следующего обеда, битвы или женщины. А тобой движет что-то другое.

— Ты многое замечаешь, Каллиадес. Ты такой же внимательный, когда смотришь на собственное отражение?

— Сомневаюсь, — признался он. — Большинство людей оправдывают свои слабости и преувеличивают достоинства. Я ничем от них не отличаюсь.

— Наверное, да. Ты поставил меч, которым дорожил, хотя не верил, что Банокл может победить. Ты сделал это, чтобы поддержать его, потому что знал: иначе, возможно, пошатнется его уверенность в себе.

— Да, я дорожу мечом Аргуриоса, но это просто меч. А Банокл — мой друг. Во всем мире нет столько золота, чтобы купить дружбу.

— А что еще невозможно купить? — спросила его девушка. Он подумал над ее вопросом, глядя на темное море.

— Ничего по-настоящему ценного нельзя купить, — сказал, наконец, молодой воин. — Любовь, дружбу, честь, уважение, доблесть. Все это нужно заслужить.

— Кстати, о чести: я вижу, что Идоменей еще не отдал тебе свои доспехи.

— Нет, не отдал, — признался Каллиадес, чувствуя как растет его гнев. Зачем такому богатому человеку, как Идоменей, пытаться обмануть простого воина?

Они сидели молча какое-то время, затем она взяла плащ и пошла к костру, чтобы добавить последние дрова. Каллиадес наблюдал, как девушка потянулась, закинув руки за голову.

Время шло, но он не устал. Боец Леукон сидел один вдалеке от других моряков. Каллиадес встал и подошел к нему.

— Что ты хочешь? — спросил его гребец, когда молодой воин сел рядом с ним на плоский камень. — Пришел позлорадствовать?

— Почему я должен злорадствовать? — удивился микенец. — Ты с легкостью побеждал, а потом просто решил полежать на земле.

— Что?

— Ты был в сознании. Банокл устал под конец. У него не очень сильный удар слева, который, конечно, не смог бы сбить тебя с ног.

— Попридержи язык! Иначе ты не получишь эти блестящие доспехи.

— Так почему? — прошептал молодой воин.

— Одиссей велел мне.

— Это не ответ на мой вопрос.

Леукон вздохнул и показал на костер, который находился дальше на берегу.

— Ты видел того здоровяка с раздвоенной рыжей бородой, который пришел посмотреть на бой?

Каллиадес вспомнил этого человека. Он наблюдал за поединком, сложив свои огромные руки на груди.

— Что с ним?

— Это Хакрос. Он — чемпион Родоса и жестокий боец. Прошлым летом в Аргосе он убил человека во время боя. Пробил череп.

— Что из этого?

— Вероятно, мы с ним встретимся на Играх в Трое. Будут делаться большие ставки. Теперь еще больше, потому что Хакрос видел, как меня один раз уже победили. Сегодняшний проигрыш Баноклу принесет золото Одиссею — и мне.

Каллиадес тихо выругался.

— Это был не очень хороший поступок, — сказал он. Леукон пожал плечами.

— Мы не причинили никакого вреда. Банокл получил несколько синяков, а я чувствую себя так, словно несколько камней отскочило от меня. Ты получил доспехи, а он думает, что чемпион.

— Да, думает, — холодно согласился микенец. — И теперь он отправится в Трою, где другие прекрасные бойцы такие, как Хакрос, сломают ему кости или, возможно, убьют его.

Моряк покачал головой.

— Есть не больше четырех — может быть, пяти — человек, которые могли бы одолеть его. Он сильнее и крепче, чем кажется. Если бы он смог выучить несколько хороших движений, то сделал бы все правильно. Он выиграет несколько предварительных поединков и, сделав ставки, заработает себе денег.

— До Трои много дней пути, — сказал Каллиадес, — и много ночей на таком, как этот, берегу. Я хочу, чтобы ты научил его, показал ему несколько этих движений.

Леукон засмеялся.

— А зачем мне это делать?

— На это могут быть две причины, — ответил молодой воин. — Во-первых, это было бы поступком хорошего товарища. Во-вторых, я мог бы рассказать Баноклу, что ты специально проиграл бой и опозорил его. Тогда он будет обязан вызвать тебя на поединок еще раз, в этот раз на мечах и до смерти. Я не знаю, как ты сражаешься на мечах, Леукон, но держу пари, что Банокл убьет тебя за секунду. Однако я прекрасно разбираюсь в людях и знаю, что ты это сделаешь, потому что у тебя хорошее сердце.

Гребец засмеялся.

— Я буду учить его. Но не из страха и не по доброте душевной. Мне нужна практика. Он будет делать все, что я скажу ему?

— Да.

— И он быстро учится?

Теперь засмеялся Каллиадес.

— Легче научить свинью танцевать или собаку стрелять из лука.

Моряки из разных команд пришли к Одиссею, прося рассказать им историю, но он отказался. Он ощущал тяжесть на сердце и не хотел развлекать толпу. Поэтому царь Итаки покинул костер и пошел прогуляться по пляжу. Остановившись перед «Ксантосом», огромным военным кораблем Геликаона, он увидел, как к нему идет Гектор. Троянец не замечал восхищенных и завистливых взглядов моряков, которые сидели поблизости. Это одна из черт характера, которая нравилась Одиссею. В Гекторе была невинность и доброта души, удивительная для воина и поражающая в сыне такого царя, как Приам.

Одиссей подождал, пока троянец подойдет к нему, а затем повел его вдоль побережья подальше от толпы.

— Здесь много разочарованных людей сегодня, — заметил Гектор. Одиссей посмотрел на высокого воина.

— Я не в настроении рассказывать истории. Так почему ты плаваешь по Зеленому морю, когда скоро должен состояться пир в честь твоей свадьбы?

— Отец отправил меня. Он беспокоится о пиратах, которые могут напасть на наших гостей. Когда Геликаона… — он помедлил, — когда Геликаона ранили, он подумал, что слух о моем участии вызовет в них немного страха.

— Ранили? — переспросил царь Итаки с забившимся от радости сердцем. — Мне сказали, что он погиб.

— Не обнадеживайся сильно, Одиссей. Ему дважды нанесли колотую рану. Одну вылечили, но второй удар пронзил подмышку и легкое. Эту рану нельзя вылечить. Там нагноение.

— Кто за ним ухаживает?

— Жрец Махаон. Он хорошо залечивает раны. Он лечил меня два года назад, когда я почти умер. И Андромаха не покидает его.

Одиссей внимательно посмотрел на него.

— Она прекрасная женщина, — продолжил Гектор. — Она мне нравится.

— Очень хочу на это надеяться, поскольку тебе придется провести остаток жизни с ней.