Юлия Фирсанова - Загадка Либастьяна, или происки богов

— Нет, — отрезала богиня, препятствуя кузену. — Глупость должна быть наказуема.

— Госпожа, но вы спасете Лиама? — испуганно и жалобно, как голодный щенок, заскулил Рис.

— Да, не мешай, — отрывисто бросила принцесса.

Рис тут же заткнулся, юркнул в уголок и затих. Заклинание связи, наконец, достучалось до упорствующего в своем нежелании говорить абонента и активизировалось.

— Стради? Что стряслось? К чему такая спешка? — сонно моргая длинными ресницами, простонал Энтиор из кровати. Вампир выпростал из-под пухового покрывала алебастровую руку, за использование которой в качестве модели любой скульптор (не абстракционист) отдал бы полжизни, и попытался заслонить ладонью припухшие от тусклого света, сочащегося сквозь темные шторы спальни и полог балдахина, глаза. Разбудить принца в столь ранний час вообще могло бы только очень немногое: например, весть о гибели герцога Лиенского или вызов сестры.

— Мне срочно нужно противоядие от яда миакраны, — потребовала богиня.

— Возьми, — не вступая в пререкания, сказал Энтиор. В руках принца появился маленький темный фиал, который он телепортировал стради, и бог томно поинтересовался: — Теперь я могу снова уснуть?

— Да, дорогой, сладких сновидений, спасибо, — Элия отключила заклинание.

Осторожно откупорив флакон, богиня бесцеремонно ткнула пальчиком в какую-то точку под челюстью у Лиама, и рот ребенка раскрылся. Капнув ему на язык из горлышка одну каплю чего-то коричневого и странно пахнущего, как показалось Лейму, лавандой и бензином, Элия прихлопнула рот пажа и усмехнулась:

— Все.

— А разве заклинание исцеления не эффективно при отравлении миакраной? — удивился Лейм. — Я помню, Гор рассказывал…

— Почему же, эффективно, — согласилась неумолимая принцесса. — Только совершенно безболезненно, а глупость достойна суровой кары. Проблюет дня три, покричит, чувствуя, что все жилки, да кишки словно крючьями раздирают, в следующий раз будет думать головой над тем, что делает, а не руководствоваться пошлыми историями менестрелей.

Принцессу всегда выводили из себя довольно часто случающиеся попытки самоубийств бывших возлюбленных, отвергнутых воздыхателей и просто случайных, едва знакомых мужчин. Случались эти досадные происшествия с непохвальной периодичностью и успели Элии основательно надоесть, кроме того, даже если богиня и не считала себя виноватой, определенная толика ее вины по меркам высшего Равновесия все равно наличествовала и пятнала душу. И вот теперь еще ее пажи будут такой ерундой заниматься? Возмущению богине не было предела.

— Но, может быть, мальчик съел листик случайно? — вступился за ребенка Лейм.

— Прощальные записки невзначай не оставляют, — фыркнула Богиня Любви, кивнул в сторону тумбочки, где лежал аккуратно сложенный листочек розовой надушенной бумаги с кокетливо отогнутым краешком. — Красиво умереть дурачку захотелось. Выживет, сто раз потом подумает, прежде чем сотворить очередную глупость. Романтичный болван!

— Принцессе Элии Ильтане Эллиен дель Альдене. Простите, моя великодушная госпожа, и прощайте. Мой стыд больше того, что может снести бренная плоть презренного раба. Я сам выбрал себе кару и покорно принимаю ее. Лиам, — взяв послание, оторопело зачитал Лейм строчки с тщательно выведенными округлыми буквами, и вынужденно согласился с кузиной: — Ты права, дорогая, это попытка самоубийства. Но за что мальчик хотел себя наказать?

— За то, что сказал вчера Джею и Рику, где меня искать. Братишки с ним не церемонились, — фыркнула Элия, отводя веко отравленного, чтобы взглянуть на зрачок, и походя велела пажу: — Вызови к нему сиделку из замковой больницы, Рис. Не тебе же с этим болваном возиться.

Лейм вздохнул, понимая, что если Джей и Рик пожелают, то способны довести до трясучки не только маленького мальчонку, но и вполне взрослого бога, а прекрасная принцесса не из тех, кто поспешит со словами утешения к запуганному рабу. Сейчас ее заботят куда более важные вопросы, дала противоядия вместо того, чтобы выбросить из замка, не оставила подыхать, и ладно. Это по меркам Лоуленда уже милосердие. Принц заботливо укрыл парнишку одеялом. Противоядие Энтиора начало оказывать свое действие, и на серо-зеленом лице мальчика появилась призрачная тень жизни, дыхание стало ровнее и глубже.

— Спасибо, ваше высочество, — закивал Рис так интенсивно, что колечки его волос закачались в такт, и порывисто поцеловал руку госпожи. Все лицо его выражало бесконечное обожание и непоколебимую веру во всемогущество богини, почти не обращавшей на него внимания.

Покидая комнату следом за Элией, Лейм не удержался и втихомолку запустил в мальчишечку струйку целительного заклинания, чтобы подкрепить силы больного. Принцесса, кажется, не заметила подвоха. Как только она вышла из спальни Лиама, на богиню устремились вопросительные, исполненные надежды взгляды перепуганных мальчишек. Повинуясь ее приказу, они оставили спальню больного, но так и не разошлись, а расселись почти у самой двери, как стайка голодных волчат, ожидая тревожных известий. Конечно, ребята подслушивали, но много из-за плотной двери было не услыхать.

— Все? Я, наконец, могу заняться исполнением государственного поручения, господа? — обведя взглядом пажей, ехидно уточнила принцесса, вздернув тонкую бровь. — Или из вас еще кто-нибудь хочет отравиться миакраной, повеситься, заколоться кинжалом, спрыгнуть с башни, утопиться? Если так, не стесняйтесь, молодые люди! Только действуйте поскорее, чтобы я разобралась со всеми разом и больше не отвлекалась!

— Но, ваше высочество, мы же не знали, что Лиам выкинул! — попытался робко оправдаться старший из мальчишек, своего рода староста пажей, выловив сияющую из-за спины принцессы улыбку Риса, означавшую, что все в порядке.

— А меня это должно касаться? — не без надменности удивилась Элия, передернув плечами. — Вы живете вместе, а значит, отвечаете друг за друга. И то, что, как ты, Таиман, выразился, 'выкинул' Лиам — вина и недосмотр каждого из вас. Мне не хотелось бы отказываться от ваших услуг, мальчики, но если проблем с вами будет больше, чем пользы, придется подумать над заменой.

— Вы продадите нас принцу Энтиору, ваше высочество? — жалобно воскликнул непосредственный и самый маленький, запуганный 'страшными сказками' более старших ребятишек, Фуадиль — худой, как котенок с помойки, мальчишечка с огромными влажными глазами газели.

— Я не намерена сбывать неугодных мне рабов Энтиору, — констатировала принцесса и саркастично добавила. — Но меня настолько раздражают подобные глупые слухи, распространившиеся среди вас, что, возможно, мальчики, придется отступиться от своего правила и передать самого разговорчивого своему любимому брату на несколько дней для воспитания. Уверена, после его уроков у меня не будет никаких проблем со слугами.