Людмила Горбенко - Вооружен и очень удачлив

И он — старый дурак! — закапывает кошель в землю!

Возвращение Хендрика со слугой. У Оскара нестерпимо щемит сердце. С грустью вспомнив о своем уже не юном возрасте, дипломат тихонько сообщает племяннику о местонахождении денег. «Под виноградом». Этого, по мнению Оскара, достаточно. Хендрик не глуп и в случае чего догадается.

И ведь догадался, шельмец! Когда только успел перепрятать! И главное — куда?!

Обед. Поднимается суета, приезжает карета с охраной. Хендрик лукаво подмигивает дядюшке. Тогда Оскар не придал этому особого значения, но сейчас… так-так-так, не отвлекаться! Что было потом?

Чтобы впустить охранника, Солли приходится вынимать из двери толстенный засов. Точно! Через полчаса после возвращения Хендрика с рынка трактир заперли, и никто уже не выходил на улицу! Ни на минуту! Значит, деньги схоронены где-то внутри?!

Оскар вскочил с табурета.

Самое сомнительное место — обеденный зал трактира. Вряд ли Хендрик настолько потерял голову, что решился прятать деньги в помещении, где находились десятки людей, но все же надо проверить и обеденный зал. Тем более здесь полно укромных мест, где изображен виноград. Например, глиняные кувшинчики с рисунком на полках — чем не тайник? С аккуратностью Солли деньги могут лежать необнаруженными до второго пришествия.

Оскар терпеливо заглянул в кувшины, переворачивая их один за другим, пошарил по полкам и разочарованно крякнул. Кроме сухих насекомых, ничего. Под связками изюма? Пусто. Теперь под столами и в углах — тоже ничего. Вот черт! Под половиком?

Дешевая тканая дорожка приклеилась к доскам и никак не хотела отлипать. Только поддев щепкой, Оскар сумел отодрать ее от пола и был вознагражден— тусклый сентаво старого образца выкатился ему под ноги. Форменное издевательство.

Итак, в обеденном зале ничего нет, что и требовалось доказать.

Сжав свечу, Оскар бросился в коридор.

Очаровательные настенные канделябры — витые виноградные лозы, две прелестные акварельки (солнце просвечивает насквозь винные ягоды), вышивка неумелой детской ручкой (кривая виноградная кисть «Маме от Анны»), дверная ручка в виде грозди. Кто бы мог подумать, что в «Дырявом бубне» урожай винограда окажется богаче, чем в соседней долине, снабжающей вином всю округу!

Спустя еще полчаса Оскар понял, что ненавидит виноград всей душой. Господи, какими унизительными вещами приходится заниматься!

Крепко зажатая в пальцах свеча размягчилась в потных пальцах и приобрела форму песочных часов. Уткнувшись в пол носом, как слепой крот, дипломат прополз на четвереньках от начала коридора до его конца, бросаясь на все, что могло иметь отношение к винограду, — но нигде ничего не было.

Горячий воск капал на руку, но распалившийся Оскар уже этого не чувствовал. Кухня. Что-то подсказывало ему, что здесь тоже будет полно винограда, и он не ошибся. Наконечники карниза, чайная чашка без ручки, разделочная доска, незатейливый узор, нарисованный по трафарету.

Даже припрятанная нерадивой посудомойкой горка грязной посуды скрывалась «под виноградом» — за вышитой занавеской. Рядышком притулились пустые бутылки с цветными наклейками, мешочек с пожухлой крапивой и аппарат, из трубочки которого мерно капала в подставленную кружку прозрачная жидкость. Поймав одну каплю и лизнув палец, Оскар грустно хмыкнул. Хоть здесь обошлось без проклятого винограда — чистая придорожная крапива, основа джина, виски и всех прочих напитков, которые подавал трактирщик.

И, надо признать, коктейль «Бубен» был весьма неплох! Если бы не приезд Джульетты, они с Солли…

Оскар с ненавистью оглядел кухню и натолкнулся взглядом на стол. Высокий глиняный кувшин с водой, таз, полотенце и кружка с отбитым краешком. Само собой представилось, как заспанная трактирщица утром заходит сюда и наливает из кувшина в тазик свежей водички. Потом умывается, скручивает жидкие волосенки в пучок и приступает к раздаче указаний слугам (вот уж кого стоило пожалеть). Эх! Как было бы приятно, если бы ее лицо утратило обычное высокомерное выражение и удивленно вытянулось!

Чертенок одобрительно погладил ребро своего донора, стряхивая с души Оскара остатки щепетильности. Ноющая сердечная боль сменилась азартом. Дипломат потер руки. Ради такой шутки и немного времени потратить не жалко. Итак — душистый лосьон для умывания «кара Джульетты»!

Полученная путем добавления в воду всего, что нашлось на полках, жидкость (уксус, соль, горчичный порошок, яичное мыло, какие-то местные пряности и высохший от старости мышиный трупик) пахла до того противно, что Оскару хотелось немедленно отбежать на безопасное расстояние и вымыть руки. Осторожно опущенная в раствор ложка, взятая тут же, из горки грязной посуды, поднялась из пенных вод, блестя серебристыми боками, как новенькая.

Готово! Мстительно улыбнувшись, Оскар расставил все, как было, подхватил свечу и тихо пошел по лестнице наверх — осматривать дом дальше.

Уже на втором лестничном марше дипломат почувствовал некоторое неудобство. После вдыхания паров «свежей водички» в носу свербело так, словно он только что засунул себе в ноздри по пучку паутины. Сдерживаясь изо всех сил, дипломат согнулся почти пополам и повернул назад, решив прийти как-нибудь потом, но совсем близко послышалось шарканье растоптанных шлепанцев Солли. Вряд ли трактирщик обрадуется, встретив фальшивого старого друга ночью на лестнице в своем доме, здраво рассудил Оскар.

Задув свечу, он юркнул в первую попавшуюся дверь и пополз по полу, начиная горько жалеть о своем визите и мысленно проклиная мстительного племянника, неугомонного трактирщика, неряшливость служанки (от пыли дышать нечем) и весь белый свет заодно.

К несчастью, пол кончился довольно быстро. Дипломат уперся носом в стену, а над его спиной скрипнули пружины, и женский голос произнес:

— Как ты долго! Я чуть не заснула.

Да это спальня!

Наполовину разломанная пружина с оглушительным треском распалась на две части, наградив ягодицу дипломата ощутимым ударом. К чести Оскара надо отметить: он сумел подпрыгнуть, практически не оторвав тело от пола, и закричать, издав лишь тихое шипение. Но нет худа без добра, недаром говорят, что порка является не столько телесным наказанием, сколько стимулятором умственной деятельности.

На ягодице дипломата еще не распустился витиеватый синяк, а Оскара уже посетила забавная мысль: первый раз в жизни он оказался на месте племянника: под кроватью в чужой спальне. Если верить рассказам Хендрика, он выходит из таких ситуаций, даже не задумываясь, инстинктивно. Беда в том, что инстинкт у каждого свой. Возможно, Хендрик вальяжно вышел бы из-под кровати и соблазнил хозяйку прежде, чем она успела крикнуть «Караул». Оскару же инстинкт подсказывал, что лучше дождаться, пока неугомонные хозяева трактира соизволят уснуть.