Ирина Сыромятникова - Житие мое

Но человека же спасать надо, без шуток!

Отогнав секретарш и заварив убойно крепкий кофе, я отправился приводить в чувство хлюпающего носом страдальца, взял его за руку и вложил в нее чашку. Конечно, желтка и перца у меня под рукой не было, зато лимона я туда набухал столько, что глаза слезились.

– Пейте, пейте! Надо, надо выпить.

Белые реагируют на физический контакт иначе – прикосновение настраивает их на интимный лад и вызывает желание довериться. Учитывая, что опьянение повышает внушаемость, можно надеяться, что он сделает все так, как я скажу.

– Одним глотком, оп!

Он глотнул, и его мучительно передернуло. Хороший эффект! Я продолжал держать его за руку и заглядывал при этом в глаза (тоже очень способствует):

– Дружище, тебе надо идти домой! Отдохни сегодня хорошенько, завтра тебе потребуются силы. Все будет хорошо, я обещаю! Нам нужна твоя помощь. Ты справишься! Тебя проводить?

Он пьяно помотал головой, встал и довольно уверенно направился к выходу – обычно белым мозги сносит раньше, чем тело успевает отравиться. Хочется надеяться, что он сумеет взять себя в руки, ибо я ему не мамочка и отправить к доктору не смогу.

После отбытия Йохана среднее настроение по офису подскочило на два градуса. Наверное, никто просто не решался начинать обсуждение неудачи в присутствии этого бедолаги. Выждав минут пять для верности, Полак звонко хлопнул в ладоши:

– А не устроить ли нам кофейную пятиминутку?

Сотрудники оживились и заскрипели стульями. Попытку устроиться на чертежах я пресек, поэтому все собрались вокруг столика секретарш, вытеснив оттуда недовольных девушек. На столе появился не только кофе, но и печенье, соленые орешки и даже бутылка бренди, которым я, не мешкая, разбавил кофе в отношении один к двум.

– Не буду скрывать, друзья, – начал Полак, – что произошедшее – большой удар для нас. Однако еще не все потеряно! У кого есть соображения по поводу причин последней неудачи?

За столом воцарилось подавленное молчание.

– Смелее, друзья мои, смелее!

– Нельзя соединить магию с алхимией, – веско заявил Карл.

– Это почему же? – От глотка самодельного ликера меня потянуло на общение.

Алхимик злобно зыркнул:

– Потому что это области ничем не связанные!

Я многозначительно поднял палец:

– Они взаимодействуют через материальный мир! Главное – найти точки соприкосновения.

– Точки? В бачке с дерьмом?

– А чем плох бачок с дерьмом, с алхимической точки зрения?

– Тем, что не работает!

Я похлопал себя по груди:

– У меня патент – магическое устройство на алхимическом, и офигенно как работает! Хотя поначалу дурь была страшная. – Прикатить им, что ли, мой мотоцикл?

Но Карл о моих успехах слушать не хотел:

– И что, по-твоему, нам делать?

– Обычно проблему удается решить, разбив систему на части, – пожал плечами я.

По крайней мере, одну проблему я так решил.

– Какие части? – раздраженно процедил Карл.

Я снова пожал плечами:

– Скажу, когда изучу процесс!

– Действительно, Карл, – вступился за меня Полак, – позволь мальчику изучить вопрос детальней!

Кому другому я за «мальчика» в морду бы дал, но тут – начальство. Пришлось улыбаться.

Алхимик гордо отвернулся – решил меня игнорировать. Да не больно-то и хотелось! Родственница Четвертушки подлила мне бренди в чашку в качестве поощрения (этот мужик девчонкам определенно не нравился). Разговор перешел на несерьезные темы: посещение весеннего фестиваля и организация выезда на природу. Я смотрел, слушал и понимал, почему Рон так старался засунуть меня в эту компанию. Детский сад, штаны на лямках! Причем на лямках в буквальном смысле слова.

– А почему вы не работаете магом? – осторожно подступилась брюнетка, решив, что двух чашек бренди с меня достаточно.

Я изобразил теплую отеческую и немного самодовольную улыбку:

– Одно другому не мешает, деточка!

Она очень мило надула губки и попыталась сесть мне на колени.

А на следующий день Полак отправил меня «в командировку» на предприятие заказчика. Ну, вы поняли куда. Признаю, только после этого я осознал, что вызвало у всех сотрудников такой тяжелый шок.

Очень сложно дать адекватное описание тому, что представляет собой ассенизационная фабрика. Не то чтобы я раньше не знал, как это происходит, но маленькие вонючие пробирки не дают представления о работе системы, способной переработать отходы жизнедеятельности целого города. Черные маги не любят такие вещи, но меня впечатлил масштаб: шеренги гигантских насосов, трубы в мой рост, опутанные лестницами и утыканные градусниками цистерны и постоянно пляшущий над трубой огонек аварийного выхлопа (угадай, что горит!).

Приняли меня недружелюбно. Признаюсь, я не сразу сообразил почему.

– Что, опять «Биокин»? – скривился управляющий.

– Да, – робко сознался я.

– По поводу того, что было третьего дня?

– Вот именно.

Возиться со мной он не стал и сдал на руки мастеру смены.

– Ты там кто? – подозрительно сощурился работяга.

Представляться новым сотрудником в такой обстановке показалось мне неразумным.

– Независимый аудитор! – Я выгнул грудь колесом. – Инвесторы хотят выяснить целесообразность размещения средств.

– Да этих… давно пора… Крысы конторские! – экспрессивно изложил мастер свою точку зрения.

– Давайте так: вы поможете мне понять, что к чему, и эти умники вас больше не побеспокоят.

«Потому что их вот-вот разгонят пыльным веником», – добавил я про себя.

Мы ударили по рукам, и персонал стал ко мне значительно добрее.

Быстро выяснилось, что наша контора билась над макетированием блока управления бродильным чаном – основной производственной единицей фабрики. На вход этого агрегата подавались процеженные и взболтанные канализационные стоки, а на выходе получали осветительный газ и смолянистую субстанцию, служащую сырьем для всяких интересных процессов. Ну и много-много воды. Суть проблемы была в том, что выведенные при помощи белой магии суперпродуктивные бактерии были крайне чувствительны к составу… гм… питательной среды. Гораздо, гораздо чувствительнее, чем неприхотливые дикие штаммы! Стоило труженикам, невидимым простым глазом, перегреться или переохладиться, как они теряли активность и блок приходилось останавливать. И чистить. Мой визит на фабрику совпал как раз с таким мероприятием, и вот что я вам скажу: столетний гоул по сравнению с этим – ходячая ароматическая свечка. Дополнительную пикантность ситуации придавало то, что поступившее за время чистки сырье приходилось сливать в отстойник, а это вам тоже не дождик золотой.

Даже за организацию одного такого мероприятия можно было убить, а если «Биокин» устраивал его хотя бы дважды… Искренняя ненависть мастера стала мне понятней. Снова возвращаться на фабрику отчаянно не хотелось, но интуиция твердила, что решение задачи можно найти только здесь – что-то было такое в этих усовершенствованных бактериях, что превращало их применение в тихую диверсию. Если я хотел отработать деньги Четвертушки, этот фактор мне и предстояло найти.