Анна Инская - Верни нам мертвых

Хсейор был мне дороже людей-богов, изображенных на стене. Мне надо было спросить его, почему он не хочет возвращаться в мир живых. Но тот, кто видит сон, не имеет власти над словами своими. Другое было у меня на уме в ту ночь, и я спросила его, что мне делать, уйти ли на юг с римлянами? Хсейор прошептал, как заклинание:

— Is fecit cui prodest…мне пора уходить.

В отчаянии я хотела удержать его. Но рука Хсейора была холоднее льда, и от этого мертвого холода я проснулась.

Странным показалось мне то, что Хсейор заговорил на языке врагов наших. Может быть, не вещим был мой сон? Некогда мой отец сказал мне, что иногда человек во сне отвечает самому себе, ибо ночной разум древнее и мудрее дневного. Но не всегда дневной разум понимает то, что нашептывает ему его ночной двойник.

Наступила уже середина ночи новолуния. Вокруг утеса была слепая тьма, только костры пастухов горели на лугах. Дик и холоден этот край. Не лучше ли мне было уйти с ловцами рабов и найти защиту в их крепости, а потом увидеть синее море и далекую страну вечной весны? Но мой отец говорил, что дорога в страну мертвых — в северных землях. Если я уйду отсюда, я никогда не найду ее.

Я молила богов отца моего: помогите мне принять решение! Никакого знака не являлось в темном небе. Безжалостные боги, неужели трудно вам послать хоть мелкую комету? Нет, небожители не слышали меня.

Но иной знак явился мне, не на небе, а на земле. Вдруг вдалеке, среди черных полей речной долины, вспыхнуло созвездие ярких огней. Будто огромный куст шиповника с цветами из алого пламени! Я вспомнила про волшебный цветок. Вдруг этот тайный помощник южных охотников за рабами поможет и мне?

Все холоднее становилось на утесе. Вскоре и волшебный цветок погас. Но я запомнила, где он цвел — теперь главное найти его. Я не могла дождаться рассвета! Наконец взошло солнце, утренний туман над речной долиной развеялся, и не было там никакого огромного цветка. Но я видела, в какой стороне он сиял ночью. Нет, не надо мне белолунного мирта и цветущих олеандров. Я найду волшебный северный цветок и с его помощью — дорогу в мир мертвых! А от служителей Лиса-Охотника меня защитит меч со знаком их повелителя.

Но когда я сошла с утеса и сказала, что отказываюсь от помощи, римляне преградили мне дорогу:

— Мы все равно мы отведем тебя в крепость для дознания. Вдруг ты из беглых рабов или дочь изменника!

Но я хитрая. У Семи-Зверей научилась. Я ответила им:

— Мне ли с вами спорить, доблестные мужи! Но в моем доме остались золотые монеты. Я отдам вам их на сохранение. Вы со мной не ходите, ведь чем ближе к лесу, тем смелее варвары. В залог моего возвращения я оставляю вам мой меч с изображением лисы. О храбрецы, далеко ли я уйду без его защиты!

Цветок Непобедимого Козла

О отец мой! Я поклялась тебе стать трусливой. Но свидетели боги! Увидев во сне Хсейора, я забыла мое обещание и забыла даже Лиса- Охотника. В то утро я думала только о волшебном цветке. Но на прибрежных лугах лишь голодные овцы бродили, искали первую весеннюю траву. Не только волшебного цветка там не было, но и простые цветы еще не расцвели. Долго я шла, пока не увидела высокую ограду из заостренных бревен. Я подумала: вот они какие бывают, крепости! Здесь, наверное, прячут огненный цветок. Только бы там в придачу к волшебному цветку охранника-дракона не было. Я постучала в ворота, и в ответ загремел свирепый собачий лай. Чьи-то головы показались над оградой. Не драконьи, а людские, лохматые, в бараньих шапках. Видно здешние обитатели рассматривали меня.

Наконец ворота приоткрылись, и из них грозно выступил поселянин возраста уже не молодого. Косы богато перевиты речным жемчугом, значит вождь здешний. Был он важный, кряжистый и широкий в кости, вроде горного гнома, который вымахал до медвежьего роста на плодородной земле равнины. Дороден и могуч: овчинный тулуп на плечах того гляди по швам треснет. Ноги кривые, дугой, будто под тяжестью его прогибаются — но на земле стоит крепко. Усы и борода пышные, светло-рыжие, такие жесткие, что жена у него наверное ходит вся исцарапанная, как после встречи с рысью. Сначала он грозно и недоверчиво прищурился на меня. Потом вдруг улыбнулся так широко, что даже рыжие усы поднялись кверху:

— О, тебя то мне и надо! Люди рассказывали мне о тебе. Ты знаешь искусство письма?

— Меня мой отец выучил письму и счету, — ответила я.

Он пошире ворота приоткрыл и стал завлекать меня в свои владения:

— Я здешний вождь, хозяин береговых земель. Оставайся у меня, буду платить щедро. Мне пригодится грамотный помощник. Много у меня забот по хозяйству! Я ведь все добываю обменом. Везу капусту, горох, репу к лесным опушкам, а беру иное добро: дрова, бревна, мясо и шкуры зверей лесных, оленьи жилы для шитья, и прочее чего у меня нет. Золотых и серебряных монет я в торге не признаю. Еще приманят чего доброго воров и разбойников. Монеты небось легче унести, чем шкуры или кочаны капусты. Но овощи у меня есть летом и осенью, а то, что приносят люди леса, мне нужно зимой и весной. Посему грамотная южанка мне пригодилась бы — чтобы к зиме не забыть, кому и сколько я дал в долг при сборе урожая.

Тут он совсем широко ворота распахнул и впустил меня за ограду, чтобы прельстить богатством своим. Все его владения были заняты огородом, а жили его люди у самой реки, на болотистом берегу. Видно не хотели занимать место на хорошей плодородной земле. Дома были построены на высоких опорах, чтобы если река разольется, она не затопила их. Я вспомнила о деревне болотных охотников и спросила огородного вождя:

— Кто вас научил строить такие дома? Мать-Цапля? Или люди с северных болот?

Он захохотал:

— Болотные научили, племя лягушиное. Когда я прошу, мне никто не откажет. В этом крае меня чтят не меньше, чем самого грозного воителя. Кто мне не угодит — не продам капусты! Она ведь без полива не вырастет, да и не любит каменистых и песчаных здешних земель. Нежна и привередлива капустка, совсем как ваше женское племя, забодай вас баран! А самые плодородные береговые угодья — мои. Вражды со мной никто не хочет. Все окрестные вожди друзья мне. Мы с ними обмениваемся дарами. Мед, брагу, шерсть, ножи, топоры… все мне несут. Эти приношения я делю между моими людьми — каждому даю по мере усердия в работе и по почету, который он мне оказывает. И тебя не обижу, если будешь служить мне. Пойдем со мною, увидишь, какая тебя здесь ожидает сытая жизнь.