Маша Могильнер - Форменное безобразие

После финального просмотра "без этого, я не смогу обойтись", я отправилась на кухню, где застала потрясающую картину в стиле социального реализма, а именно, Гарика, вперившего в нутро моего холодильника проникновенный взгляд, явно рассчитывая чем-нибудь поживиться.

— Маш, а где у тебя еда? — он повернулся ко мне с таким жутким разочарованием, написанным на его лице, что мне стало стыдно. Ровно на три секунды. Никто его в гости не звал, и кормить не собирался.

Однако я терпеливо открыла морозилку и указала на пару пакетов с заморозками.

— Хочешь- потуши овощи.

— Но это не еда, — он выглядел по-настоящему несчастным. — Это то, что едят с едой. Где у тебя мясо?

— Извините, мистер хищник, но я мясо ем редко. Ты знаешь, кстати, что в индуизме, мясо вообще запрещено есть всем, кроме касты воинов. Говорят, оно делает человека агрессивным. Так что, вам бы, тоже желательно на морковку перейти.

— Мне плевать, что там жрут люди, которые гадят прямо на улицах. Гадят, гадят, я был в Дели, сам видел. Это раз. Между прочим, кто я, как не воин. Это два. И три, с такой философией, тебя ни один нормальный мужик замуж не возьмет. Даже я.

Пока я стояла и хлопала глазами от возмущения, Гарик устроил серьезную ревизию всем амбарам и сусекам моей кухни, и в конце концов издал вопль радости. Каким-то непонятным для меня образом, в одном из шкафчиков, обнаружилась банка тушенки. Наверное, осталась от прежних хозяев.

Он не стал прислушиваться к моим попыткам воззвать к его милосердию, доказывая, что он собирается есть куски мертвого мяса. Да нет, я мясо тоже ем, просто хотелось попортить ему аппетит. Однако, мои попытки остановить акт чревоугодия на моей кухне, оказались совершенно бесплодными.

— Машенька, радость моя, согласись, гораздо хуже было, если бы я ел куски живого мяса, которые бы трепыхались и пытались убежать. Подумай только, заляпали бы кровью всю квартиру… — я не стала дослушивать фантазии одинокого голодного мужчины, и налив себе чая, вернулась в комнату, где в сердцах прошерстила кучу с вещами еще один раз. Выжившие в неумолимой борьбе со мной вещи, были сложены в сумку. На все действо, включая душеспасительную беседу с оглодавшим пожирателем говяжьей плоти, ушло не больше сорока пяти минут.

Вернувшись на кухню, я обнаружила довольного Гарика, курящего сигарету и горку посуды в раковине, которая напомнила мне, что я все еще не завтракала, а время перевалило за одиннадцать.

Однако, когда я открыла холодильник, то поняла, что кто-то аккуратно выел его изнутри.

— Гарик, что ты сделал? — я была шокирована. — Ты все сожрал!

— Ой, Маш, да ладно тебе, было бы что жрать, — ответил он, как ни в чем не бывало, — и потом неправда, не все. Я тебе кефирчику оставил. Немножко. И вообще, ты мне спасибо должна сказать. Я тебе помог, съел все самое калорийное.

— Откуда ж, ты такой заботливый взялся на мою голову? — простонала я

— Да ладно, — фыркнул Гарик, — ты собралась? — я кивнула. — Тогда поехали ко мне. У нас есть еще время до вылета. Я пока соберусь, а ты успеешь что-нибудь приготовить нам пожрать.

Этот человек решительно бил все рекорды, в который раз у меня просто не нашлось слов, и я молча наблюдала, как Гарик взял мою сумку, и покинул вместе с ней мою новую обитель.

Я проверила газ, утюг, в общем, все, что принято проверять в случае, когда вы покидаете свою квартиру надолго. В последний момент успела схватить зубную щетку, и поспешила вниз, вслед за Гариком.

Гарик жил на Проспекте Мира. И пока мы ехали, он читал мне внушительную лекцию на тему: "если вы сами жрете всякую гадость-это ваше личное дело, но твой долг и прямая обязанность, иметь в холодильнике пару кусков мяса и сковороду жареной картошки".

— Ага, и еще торт со взбитыми сливками, — вздохнула я.

— Давай, язви, язви. Сейчас, мы приедем, и я тебя покормлю. Тогда ты поймешь, что значит настоящая человеческая еда.

— Жду, не дождусь.

Квартира у Гарика оказалась большая и светлая. И там было… чисто. Гораздо чище, чем в моем собственном жилье.

— Потому, что я вчера переехала, а он вчера убирался, — успокоила я себя.

— Слушай, а мы на самолет не опоздаем? — спросила я у Гарика, который порхал от холодильника к плите.

— Неа, все равно он без нас не улетит, — пожал плечами Гарик.

— Мы, что типа ВИП-персоны?

— Угу, — кивнул он, — но мы не будем этим пользоваться. Мы же хорошие ребята. Не будем заставлять самолет ждать. Все, давай поедим, потом я быстро соберусь, и поедем.

— Гарик, — я посмотрела на пластмассовые контейнеры, которые он выставлял на стол. — Ты же только, что у меня всю еду съел.

— Маш, я перекусил, а перед полетом надо хорошо пожрать. Кто его знает, когда удастся поесть в следующий раз, а питаться в ресторанах при аэропортах, это простите не по мне.

— Ой-ой-ой, какие мы нежные, — начала было я, но потом с удивлением уставилась на процесс поедания пищи моим напарником.

Создалось впечатление, что им овладела равнодушная ненависть к еде. Как у профессиональных убийц, которые не питают ненависти к своим жертвам, просто, это их работа. Именно это сравнение промелькнуло у меня в голове, когда я увидела, как вокруг меня стала исчезать продукты. Я поняла, что если хочу, чтобы мне что-то обломилось — надо поспешить, и добыть себе пищи. К счастью, это оказалось не сложно. Гарик, конечно, поворчал, что кто-то слишком много ест, после того как я утащила последний кусок сыра у него перед носом, но в целом вел себя очень прилично. Через десять минут, он откинулся на спинку стула, блаженно похлопывая себя по пузу.

— Отлично, ты пока помой посуду, а я соберу вещи.

Я была в таком шоке от этого заявления, что молча встала и помыла посуду. Гарик же, все это время метался по квартире и время от времени ругался матом, из чего, я сделала вывод, что, несмотря на внешнюю прибранность, он тоже не особо в курсе, где и что у него лежит.

Однако, очень скоро он нарисовался рядом со мной и раковиной, одобрительно хмыкнул, увидев вымытую посуду, чмокнул меня в макушку и снова исчез.

Через три минуты донесся его возмущенный рев из прихожей.

— Ну, что ты там застряла? Мы же опаздываем!!!

Чтобы не убить Гарика, мне вновь пришлось заткнуться и молчать вплоть до посадки в самолет, отделываясь ничего не значащими междометиями. Я подумала, что если все будет продолжаться в таком духе, к концу этого года, я смело могу идти в монастырь к каким-нибудь буддийским монахам-молчальникам.

Мы быстро доехали до Домодедово, благо Жанночка позволила нам миновать все пробки. И даже не опоздали не регистрацию.