Анна Степанова - Темный мастер

— И что теперь, Эдан? — тихо спросила она.

Огнезор дернулся от этого имени, как от удара.

— Человека, чье имя ты назвала, не существует больше, — так же тихо ответил он, стараясь не замечать, как что-то неприятно затолкалось на самом краешке сознания. — Я — не он.

— Зачем же ты притащил меня сюда? — не выдержала девушка.

— Не знаю. Наверное, просто любопытно стало, — пожал он плечами уже вполне равнодушно и чуточку цинично. — Не питай иллюзий, я тебя даже не помню.

Его слова, холодное безразличие его голоса ударили, будто хлыстом. Он видел это на ее лице — красивом бледном лице из его снов, до которого так хотелось дотронуться…

— Тогда, может, просто закончишь начатое, темный мастер? — разъяренной кошкой зашипела она. — Что тебе стоит?! Или боишься испортить кровью бесценный ковер своей подружки, господин «благородный лорд»?

Это ее «благородный лорд» издевательски резануло слух, будто старое оскорбление. Чей-то другой голос говорил эти слова вот так же… Барахтающаяся в темноте память тут же с радостью уцепилась за эту тонкую, но на диво крепкую ниточку, услужливо подсовывая имя: Крес. А следом и перекошенную разбитую физиономию, стоящую за этим именем. Потом еще лицо, опять какую-то фразу, еще два имени и три каких-то беспорядочных, никак между собой не связанных разговора.

— О! — Огнезор отшатнулся, порывисто сжал взрывающиеся виски ладонями, отчаянно заскреб пальцами, будто желая разорвать тонкую ткань кожи.

Взгляд его сделался почти безумным, ноги подкосились, голову разрывала давно забытая, но такая сейчас реальная боль. Все больше ощущалось нарастающее, неприятное головокружение: будто тысячи шершавых песчинок заструились в пустоту его памяти — вначале тоненьким ручейком, а потом все чаще и сильнее, пока не обрушились сводящей с ума, шуршащей лавиной. На миг тьма поглотила его сознание, сменяясь сотней ярких, отчетливых образов, в одночасье и в невообразимом хаосе затопивших разум. Затем движение их замедлилось, упорядочилось, и, наконец, остановилось вовсе, расставив все по своим местам.

Он вспомнил.

Глава десятая, где речь идет исключительно о прошлом

— Эй, отпустите ее! Как ни стыдно, втроем на такую маленькую девочку! — худенький семилетний мальчуган сжал кулачонки и решительно двинулся на троих девятилетних крепышей.

— Нашел, за кого заступаться! — зло прокричал один из обидчиков, потирая укушенную щеку. — Это ж дикарка, звереныш! Вон как кусается!

Он сердито пнул ногой прижавшуюся к земле, грязную шестилетнюю девочку, целясь в лицо. Та завизжала, увернулась и, поскольку руки ей держали двое других крепышей, ухватила подвернувшуюся ногу зубами.

— Вот гадина! — взвыл владелец ноги. — Да я тебя сейчас…

Договорить ему не дал кулачонка мальчугана, удар которого оказался на удивление крепким.

— Все равно так нечестно! — звонко и яростно прокричал неожиданный защитник. — Нельзя так!

Завязалась всеобщая потасовка, в которой про девочку забыли очень скоро, зато живо вспомнили какие-то свои старые обиды. Причем девятилетние явно склонны были одержать победу — их все-таки было трое, — когда вмешались двое взрослых, похватали мальчишек за уши и растянули в противоположные стороны.

— Что здесь происходит? — грозно надвинулся на них один из взрослых. — Эдан! Крес! Опять вы, мерзавцы малолетние? Чего на этот раз сцепились?

Мальчишки понуро молчали. В наступившей тишине стало слышно, как тихонько всхлипывает побитая девочка.

— Та-а-ак! А это что такое? — заметил ее взрослый.

— Это новенькая, господин наставник, — мрачно проговорил тот, кого назвали Кресом. — Которую у замерзшей в горах дикарки отобрали.

— Чересчур ты много знаешь, Крес! — сердито глянул на него наставник. — Это твои ее так уделали?

Крес злобно сверкнул глазами на свою недавнюю жертву и предпочел не отвечать.

— А ты у нас, Эдан, значит, защитник слабых? — иронично смерил взглядом светловолосого мальчугана наставник. — Смотри, допросишься!

Затем еще раз критически осмотрел недавнее поле битвы, и распорядился коротко:

— Мальчишек выпороть и отправить на чистку конюшни. Девчонку передать старшим, пусть приведут в порядок да поставят к работе.

Второй взрослый кивнул и поволок своих двух пленников к месту расправы. Эдан и Крес понуро побрели следом.

— Упертые, гады! — одобрительно пробубнил им вслед наставник. — Хорошие бойцы вырастут, если друг друга не поубивают.

Всхлипывающую девочку подхватила, бранясь на чем свет стоит, толстая неряшливая нянька, и увлекла к женским баракам. Там ее вымыли, остригли, переодели в мешковатую, с чужого плеча, форму, вручили метлу и отправили убирать двор.

Светловолосый мальчишка пришел вечером, когда девочка уныло сгребала в кучу бурые прошлогодние листья, урча животом от голода и представляя, как она пожалуется на своих обидчиков маме, которой почему-то все не было.

— Эй! — окликнул ее мальчик. — Ты голодная, наверное? Я вот принес тебе.

Он протянул ей помятый черствый пирожок и надкушенное зеленое яблоко.

— Я знаю, новеньких часто кормить забывают в первые дни…

Девочка молча накинулась на еду, жадно сверкая огромными зелеными глазищами.

— А правда, что ты из горного племени? И как там в горах? Зверья, наверное, много? А твои люди дикие? А ты на охоте была? — забросал ее вопросами мальчуган.

— Ой, прости, — опомнился он, увидев ее растерянную физиономию, — Меня Эдан зовут.

— Лая, — настороженно представилась девочка.

Говорила она неохотно, смешно растягивала слова и поглядывала дико, но в остальном, заметил Эдан, была ничего: упрямая и не трусиха, а уж как отбивалась яростно — просто загляденье! Крес с приятелями до сих пор раны зализывают. Словом, в друзья очень даже годилась, хоть и девчонка.

Да и дикость Лаина прошла уже через неделю. И оказалось тогда, что на всякие проделки выдумщица она не хуже самого Эдана, в драке злая и беспощадная, а наказания принимает почти весело. Хнычущей ее, после того первого дня, никто и никогда не видел больше. А историй всяких знала она уйму, а что не знала — сама на ходу придумывала.

А еще Эдан чуточку Лае завидовал, потому что помнила она своих родителей, и племя свое варварское, он же, кроме Таркхемской военной школы, не знал ничего. Потому и ответить не мог негодяю Кресу, когда тот дразнился «благородием» да «лордом Таркхемским». Почему это было обидно, Эдан не знал, но свою тоненькую фигурку и лицо, которое одна дама из местного попечительства назвала «донельзя милым и очень аристократичным», ненавидел умопомрачительно.