Маргарет Уэйс - Драконы Исчезнувшей Луны

Герард с первого же взгляда узнал горделивую пленницу. Он застонал, крепко выругался, а потом отступил в тень и закрыл лицо руками, надеясь сойти за молившегося прихожанина.

— Мы схватили ее при попытке войти в город, Мина, — доложил один из рыцарей.

— Она ужасно дерзкая, — сообщил другой. — Начала ломиться прямо в главные ворота, даже не потрудившись спрятать где-нибудь свои доспехи и меч.

— Который потом сдала без боя, — добавил первый. — Глупая и трусливая, как и все соламнийцы.

— Я не трусливая, — возразила Одила с достоинством. — Просто я не собиралась драться, ибо пришла сюда по доброй воле.

— Освободите ее, — велела Мина суровым голосом. — Задержанная может быть нашим врагом, но прежде всего она рыцарь и заслуживает того, чтобы к ней относились с уважением, а не тащили на веревке, словно уличного воришку.

Пристыженные нераканцы поспешили снять путы с рук пленницы, и Герард отошел еще дальше в тень, не желая попадаться Одиле на глаза: она могла нечаянно выдать его. Впрочем, вскоре он осознал, что подобное опасение было напрасным — Одилу интересовала только Мина.

— Почему ты пришла сюда и зачем хотела видеть меня, Одила? — мягко спросила ее Повелительница Ночи.

Девушка упала на колени и сжала руки.

— Я хочу служить Единому Богу!

Мина нагнулась и поцеловала Одилу в лоб.

— Единый Бог очень доволен тобой.

Сняв медальон со своей груди, она повесила его Одиле на шею.

— Ты будешь жрицей Единого Бога. Встань и прими благословение Божье.

Одила поднялась. Ее глаза возбужденно блестели. Пройдя к алтарю, она присоединилась к другим служителям, которые, стоя на коленях, молились Единому Богу. Герард, испытывая чувство сильнейшей горечи, вышел прочь.

«Провалиться мне в Бездну, если я знаю, что теперь делать!» — подумал он.

13. Новообращенная

Ничем не выделявшийся на фоне других Рыцарей Тьмы, Герард вскоре был приписан к патрулю. Ежедневно его маленький отряд маршировал по улицам вверенной ему части Соланта с целью выслеживать и немедленно хватать любых нарушителей спокойствия (в большинстве из них рыцарь с удивлением узнавал кого-нибудь из своих бывших сокамерников).

Впрочем, жители Соланта казались явно не способными ни на какой бунт. Потрясенные ужасными событиями, люди находились в состоянии шока: ведь только вчера они жили в единственном свободном городе Соламнии, а сегодня он уже был оккупирован их злейшими врагами. Слишком многое изменилось в одночасье. Конечно, со временем побежденные могли прийти в себя, организоваться и стать опасными для победителей. Хотя... Набожные соламнийцы всегда страдали из-за ухода Богов. Чувствуя пустоту на душе и нехватку чего-то очень важного в своей жизни, они с интересом отнеслись к появлению Единого Бога. Правда, это еще не означало их готовности принять его. Не зря же старинное изречение гласило: «В то время как эльфы стараются соответствовать требованиям своих Богов, люди стараются выбирать себе Богов, соответствующих их требованиям».

Да, религиозность не мешала гражданам Соланта оставаться скептиками. И все-таки каждый день к Храму Паладайна, переименованному в Храм Единого Бога, тек поток больных и раненых. Там же собиралась длинная очередь из желавших увидеть чудеса исцеления — и еще более длинная очередь из желавших увидеть ту, которая их творила.

Накануне Мина поведала прихожанам о духовном прозрении сильванестийцев: увидев, как с благословения пославшего ее Бога Мина поднимала на ноги смертельно больных, эльфы сразу преклонились перед ним и поклялись служить ему всеми силами души.

Жители Соланта стали свидетелями точно таких же исцелений, но, вместо того чтобы прийти к Богу, пошли в рукопашную, ибо уверовавшие в подлинность чудес обиделись на тех, кто объявил их дешевыми фокусами. В итоге Герард, всего лишь два дня назад зачисленный в патруль, получил приказ оставить городские улицы и заняться предотвращением драк в Храме.

Он даже не знал, радоваться такому переназначению или нет. Последние сорок восемь часов мнимый нераканец провел пытаясь решить, следует ли ему встретиться с Одилой и откровенно поговорить с нею или же он должен по-прежнему избегать ее. Конечно, Герард не думал, что Одила выдала бы его, однако и доверять ей как прежде он не мог, поскольку не понимал причины столь неожиданного пробуждения в ней религиозного пыла.

Никогда еще перед Герардом не стояло выбора — служить или не служить Богам. Собственно говоря, он вообще о них не думал. Для его родителей присутствие или отсутствие Богов также ничего не значило. Единственное изменение, случившееся в их жизни с исчезновением Богов, свелось к тому, что на следующий день после ухода Божественного Пантеона они принялись завтракать, не произнеся обычной благодарственной молитвы. Теперь же мысли соламнийца были заняты Богами днем и ночью. Впрочем, сердце его пребывало с зачинщиками драк и нередко подначивало своего хозяина тоже кого-нибудь стукнуть.

Через Ричарда, остановившегося в придорожном трактире, Герард уже передал Совету Рыцарей всю добытую им информацию, в том числе и ту, что подтверждала намерения Мины пойти на Оплот.

С учетом подкрепления, присланного из Палантаса, сейчас под началом Мины находилось пять тысяч солдат и рыцарей, и с этой армией она собиралась покорить город, окруженный мощными крепостными стенами и в течение целого года выдерживавший натиск вдвое большего по численности войска. Раньше Герард просто посмеялся бы над подобным планом, но ведь Мина уже захватила Солант, считавшийся неприступным, с гораздо меньшими силами. Она вошла в него при помощи драконов и армии душ, которых собиралась использовать и при взятии Оплота. Герард снова и снова вспоминал страшную ночь падения Соланта и все чаще повторял себе, что живые воины не могли противостоять мертвым. Он даже поделился своим заключением с Советом Рыцарей, хотя никто не спрашивал его мнения по этому поводу.

Герард уже выполнил поставленную перед ним задачу и мог покинуть Солант, вернувшись в сердце Соламнийского Рыцарства. Тем не менее он все еще околачивался здесь, чем ставил свою жизнь под угрозу, ибо, по словам Мины (да и по глубокому убеждению самого Герарда), минотавр считал его вражеским лазутчиком. Правда, никто почему-то не следил за ним. На него вообще не обращали внимания. Его не ограничивали в передвижениях, он мог идти куда угодно и говорить с кем угодно. Он не был принят в ближайшее окружение Мины, но ничего от этого не потерял, поскольку она не пыталась хранить никаких секретов, откровенно отвечая на любой вопрос, касавшийся как ее собственных планов, так и подробностей о Едином Боге, и, приходилось признать, такая уверенность в своих силах впечатляла.