Маргарет Уэйс - Испытание близнецов

— Башня Верховного Жреца как раз сейчас подготавливается моими людьми к обороне. Я приказал удвоить численность гарнизона, так как главный удар несомненно придется на нее. Никакого другого пути на Палантас, кроме морского, не существует, а в морях господствуют наши корабли. Противник сможет добраться до его стен только по суше, и я хочу, чтобы город был готов защитить себя. А теперь…

Гунтар, если можно так выразиться, вскочил в седло действия и тут же ринулся в наступление. Не обращая внимания на неуверенные протесты Амозуса, который бормотал что-то о необходимости посоветоваться со своими военачальниками, Гунтар мчался напрямик к своей цели и вскоре оставил градоначальника задыхаться в пыли, поднятой перемещающимися отрядами, обозами с продовольствием, резервами и тому подобным. Амозус сдался почти сразу и опустился в кресло, на всякий случай сохраняя на лице выражение вежливой заинтересованности. Думал он, однако, о своем, ибо опасности, о которых в две глотки твердили ему гости, выглядели совершенно не правдоподобными. Палантас никогда не подвергался нападениям врагов и никогда не был побежден, ибо для того, чтобы приблизиться к его стенам, врагу нужно было пройти мимо мощной Башни Верховного Жреца. До сих пор это не удавалось никому, даже многочисленной драконьей армии, штурмовавшей крепость в прошлую войну.

Танис, читавший мысли Амозуса словно открытую книгу, мрачно улыбнулся и как раз задумался о том, как бы он поступил на его месте, когда в роскошные, обитые листовым золотом двери кто-то негромко постучал. Амозус вскочил на ноги с живостью терпящего поражение военачальника, заслышавшего вдали рога спешащих на помощь полков, однако прежде, чем он успел сказать хоть слово, двери отворились и в зал вошел его старый слуга.

Чарлз служил при дворе правителя Палантаса больше полувека. Он был здесь незаменим, и прекрасно это знал. Его поразительная память хранила огромное число самых разнообразных сведений, начиная с точного количества винных .

«бутылок в погребах и заканчивая тем, в каком порядке следует рассаживать за столом прибывших в Палантас гостей из страны эльфов и когда в последний раз проветривали постельное белье. Поведение и манеры Чарлза всегда отличались спокойствием и безукоризненным достоинством, однако на лице слуги частенько появлялось такое выражение, будто, случись ему умереть, тут же все здесь придет в упадок, а дворец немедленно обрушится на головы своих августейших хозяев.

— Прости, что побеспокоил тебя, господин… — начал было Чарлз.

— Очень хорошо! — воскликнул Амозус. — То теть все в порядке, ничего страшного. Что там у тебя?

— …но к нам поступило срочное послание для Таниса Полуэльфа, — невозмутимо, лишь с легким оттенком упрека, продолжил мажордом.

— Ох… — Амозус разочарованно вздохнул. — Для Таниса Полуэльфа?

— Совершенно верно, мой господин, — подтвердил лакей.

— А не мне? — с робкой надеждой вопросил правитель, представляя, как спешившие на помощь войска скрываются за горизонтом.

— Никак нет, господин. Амозус вздохнул:

— Хорошо. Спасибо, Чарлз. Может быть, ты, Танис…

Но полуэльф был уже на полпути к двери.

— Что такое? Уж не от Лораны ли…

— Сюда, прошу тебя, — Чарлз отступил в сторону, пропуская рыцаря в коридор. Уже на самом пороге, встретив строгий взгляд слуги, Танис повернулся и поклонился Амозусу и Гунтару. Глава Соламнийских Рыцарей улыбнулся ему и махнул рукой. Амозус, не удержавшись, бросил на Таниса завистливый взгляд, затем откинулся на спинку кресла и приготовился выслушивать продолжение длиннейшего перечня вещей, необходимых для того, чтобы кипятить масло и плавить свинец.

Чарлз медленно и плотно прикрыл двери, ведущие в зал для приемов.

— Ну что там? — спросил Танис, с трудом сдерживая нетерпение. — Посланник ничего больше не просил мне передать?

— Да, господин, — величественно кивнул Чарлз, затем его лицо внезапно смягчилось и стало чуть-чуть печальным. — Однако я должен был это сообщить тебе только в том случае, если ты сочтешь возможным прервать столь важное совещание.

Элистан, Посвященный Паладайна, первый среди праведных сынов Светоносного бога, умирает. Тот, кто послал за тобой, опасается, что он не переживет сегодняшний ночи.

Храм Паладайна выглядел совершенно спокойным и безмятежным в свете угасающего дня. Солнце садилось в огнедышащем великолепии заката, наполняя небо мягким перламутровым светом, отчего оно стало походить на гигантскую морскую раковину. Танис, ожидавший встретить перед храмом толпы прихожан, а также мечущихся в растерянности и тревоге жрецов, с удивлением увидел, что все здесь на редкость благопристойно. Немногочисленные паломники, как обычно, возлежали на лужайках, а жрецы чинно прохаживались вдоль клумб и цветников, ведя неспешные разговоры. Одиночных служителей культа Светоносного бога также отличала отнюдь не паника, а написанное на их лицах созерцательное спокойствие или сосредоточенность.

Танис даже подумал, что гонец, возможно, ошибся или был не правильно информирован, однако вскоре ему повстречалась совсем молодая жрица, лицо которой казалось заплаканным, а глаза — припухшими. Несмотря на это, девушка нашла в себе силы улыбнуться Танису как ни в чем не бывало, а затем пошла дальше, вытирая на ходу все еще влажные щеки.

Только потом Танис сообразил, что ни Амозус, ни Гунтар еще не были извещены о печальном событии, и грустно улыбнулся. Элистан умирал, как и жил, — со спокойным достоинством, не привлекая к своей персоне излишнего внимания.

У дверей храма Таниса встретил молодой послушник.

— Входи, Танис Полуэльф, и добро пожаловать, — приветствовал он рыцаря. — Тебя ждут. Сюда, пожалуйста…

Танис вступил в прохладную тень. Внутри храма всеобщая печаль гораздо явственнее бросалась в глаза. Эльфы-арфисты наигрывали на своих инструментах какую-то негромкую, грустную мелодию, а жрецы стояли обнявшись, небольшими группами, утешая друг друга в час ниспосланного им испытания. Танис ускорил шаги, чувствуя, как у него самого на глаза наворачиваются слезы.

— Очень хорошо, что ты успел, — продолжал послушник, идя за Танисом в глубь храма. — Мы боялись, что не сможем тебя найти. Правда, печальное известие было разослано во все концы, но посвящены в состояние дел очень немногие — лишь те, кто, по нашему мнению, сумеет сохранить в секрете постигшее нас великое несчастье. Элистан — да снизойдет на него вечный мир — просил, чтобы ему дали умереть спокойно и тихо.

Полуэльф слегка кивнул, радуясь тому, что полумрак и густая борода скрывают его слезы. Он, конечно, нисколько их не стыдился. Эльфы почитали жизнь как высшую драгоценность, как самый главный дар богов и, в отличие от людей, не прятали своих чувств. Просто Танис не хотел, чтобы его слезы расстроили Элистана, которому было нестерпимо больно знать, что его смерть заставляет страдать других.