Кристи Голден - Повелитель кланов

Пока Думхаммер говорил, он неотрывно смотрел в костёр, теперь он повернулся к Трэлю. И хотя его серые глаза были ясными, отсветы огня вдруг заплясали в них подобно пламени преисподней, пылавшему во взгляде Грома Адского Вопля.

— Но не стал. Я бежал, как и ты. И так же, как тебе, это удалось мне без проблем. И всё же для тех, кто, сбившись в кучу, сидит в лагерной грязи, это по-прежнему невыполнимо. Если свинье по нраву её свинарник, открытая дверь её не интересует. Точно так же и с лагерями. Нужно, чтобы они сами хотели выйти в дверь, когда мы откроем её для них.

Трэль начал понимать, куда клонит Думхаммер.

— Чтобы принести свободу нашему народу, мало просто сокрушить стены, — заметил он.

Думхаммер кивнул:

— Мы должны снова напомнить им о пути шаманов. Они должны изгнать из своих отравленных душ ядовитый шёпот демонов и вернуться к своему истинному пути — пути воина, пути духа. Ты снискал восхищение клана Боевой Песни и их свирепого вождя, Трэль. Теперь у тебя есть Снежные Волки, самый независимый и гордый клан, который я когда-либо видел, и они готовы идти за тобой. Если на свете и есть орк, который может помочь нашим павшим духом собратьям вспомнить, кто они на самом деле, — так это ты.

Трэль вспомнил лагерь, где в воздухе витали тоска и смертоносная сонливость. Вспомнил он и о том, как сумел избежать опасности.

— Хоть я и терпеть не могу это место, я охотно вернусь туда, если это поможет пробудить мой народ, — сказал Трэль. — Но ты должен знать, что Блэкмур жаждет снова заполучить меня. Дважды мне едва удалось сбежать. Я надеялся, что когда-нибудь отомщу ему, но…

— Но всё напрасно, если у тебя не будет войска, — закончил Оргрим. — Поверь мне, Трэль. Я бродил в одиночку, но внимательно следил за всем, что происходило вокруг. Будь спокоен. Мы доберёмся до Блэкмура и его людей.

— Начальство лагерей уже извещено и тоже ищет меня, — напомнил Трэль.

— Они ищут высокого, могучего, воинственного и хорошо образованного Трэля, — ответил Думхаммер. — А на очередного сломленного, перемазанного в грязи орка они и внимания не обратят. Сможешь ли ты скрыть свою неукротимую гордость, мой друг? Сможешь ли ты схоронить её глубоко внутри и притвориться, будто лишён как боевого духа, так и собственной воли?

— Это будет непросто, — признался Трэль. — Но я сделаю это, если это поможет моему народу.

— Эти слова достойны сына Дуротана, — проговорил Думхаммер, и почему-то его голос звучал хрипло.

Трэль поколебался немного, но всё же воспользовался случаем, чтобы задать мучившие его вопросы.

— Дрек'Тар говорил мне, что Дуротан и Драка отправились на твои поиски, чтобы открыть тебе, что Гул'дан был предателем и использовал орков, чтобы получить силу и власть. Одеяло, в которое меня тогда завернули, поведало Дрек'Тару, что они погибли насильственной смертью, а я знаю, что, когда Блэкмур нашёл меня, рядом со мной были тела двоих орков и одного белого волка. Пожалуйста… не мог бы ты сказать мне… мой отец нашёл тебя тогда?

— Да, — тяжело вздохнул Думхаммер. — И нет у меня большего позора, и ни в чём не раскаиваюсь я больше, чем в том, что не оставил их тогда у себя. Я думал, так будет, лучше и для моих воинов, и для самого Дуротана. Они пришли вместе с тобой, юный Трэль, и рассказали мне о предательстве Гул'дана. Я поверил им. Позже выяснилось, что несколько моих воинов были шпионами Гул’дана. Достоверно я этого не знаю, но уверен, что охранник, которому я доверил проводить Дуротана до безопасного убежища, вместо этого позвал ассасинов, чтобы убить его вместе с семьёй.

Оргрим глубоко вздохнул, и на мгновение Трэлю показалось, будто на этих широких, мощных плечах покоится тяжесть всего мира.

— Дуротан был моим другом. Я бы с радостью отдал свою жизнь за него и его семью. И всё же я, не желая того, стал причиной их смерти. Я могу лишь надеяться искупить свою вину и сделаю всё, что смогу, для его сына. Ты сын гордого и благородного рода, Трэль, несмотря на то, что судьба дала тебе имя раба. Будем же хранить честь этого рода вместе.

Через несколько недель, в самый разгар весны, Трэль, не прилагая особых усилий, средь бела дня ворвался в одну из деревень, припугнул крестьян рёвом и быстро позволил взять себя в плен. Сразу, как только его накрыла сеть, он обмяк и заскулил, чтобы люди поверили, будто им удалось сломить его дух.

Оказавшись в лагере, Трэль продолжал мастерски играть свою роль. Но как только стражники привыкли к нему и уже не отличали от остальных пленников, молодой орк начал тихонько разговаривать с теми, кто его слушал. Он выделил нескольких орков, которые как будто сохранили мизерные остатки духа. В ночной тьме, когда стражники клевали носами на своих постах, Трэль преподал этим оркам урок истории. Он говорил о могуществе шаманов, о своих собственных способностях. Большинство пленников не поверили ему, потребовав доказательств. Трэль не стал устраивать землетрясение или призывать гром и молнию. Он просто зачерпнул ладонью грязь и попытался пробудить те крупицы жизни, которые ещё остались в ней. И на глазах у изумлённых орков бурая земля в руках Трэля поросла травой и даже цветами.

—Даже в том, что кажется мёртвым и уродливым, кроется сила и красота, — сказал Трэль исполнившимся благоговения наблюдателям.

Они посмотрели на него, и сердце подпрыгнуло в груди Трэля. В обращённых к нему лицах он заметил слабые, нерешительные проблески надежды.

В то время как Трэль отправился в добровольное заключение, чтобы вернуть к жизни своих соплеменников, кланы Снежного Волка и Боевой Песни объединились под рукой Думхаммера. Они наблюдали за лагерем, в котором был Трэль, и ждали его знака.

Внушение угнетённым оркам мысли хотя бы о возможности восстания заняло больше времени, чем рассчитывал Трэль, и вот, наконец, час был назначен. Незадолго до рассвета, когда в росистой тиши слышалось только тихое похрапывание большинства стражников, Трэль преклонил колени на доброй плотной земле. Он воздел руки и воззвал к Духам Воды и Огня с просьбой явиться и помочь ему освободить его народ.

И Духи пришли.

Начал накрапывать мелкий дождь. Внезапно небо раскололось тремя изломанными линиями молний. После минутного затишья всё повторилось. Каждая молния сопровождалась гневным раскатом грома, который сотрясал землю. Это и был знак. Напуганные, но воодушевлённые, орки ждали, сжимая камни, палки и другое самодельное оружие, которым можно было разжиться в лагере. Они ждали сигнала.

Страшный крик разорвал тишину, ещё более яростный и грозный, нежели гром небесный, и сердце Трэля радостно забилось. Он узнал бы этот крик из тысячи — конечно, это был Гром, которого не зря прозвали Адским Воплем. Орки перепугались, но Трэль крикнул: