Вадим Крабов - Рус Четвертый. Рус-4

Рус, выслушав доклад военного начальства и поприветствовав всех присутствующих, прекратил препирания:

— Вы кушинги или кто?! Что за споры, как у варваров, не поделивших стекляшку? — Он использовал Силу исключительно из «астрального колодца» и высокие посетители были замечены только внимательным заряжающим «дальней» баллисты, который заметил и успел предупредить начальство о появлении «зыбучей ямы».

— Князь! — ответил самый смелый лоцман, одновременно самый молодой. — На такие варварские посудины мы ходим вместе с толмачами, а они не могут определиться. — Он говорил, широко улыбаясь, показывая сверкающие золотые коронки на верхних клыках — «писк моды» среди юных мореходов. — А среди лоцманов — моя очередь. Я — везунчик, — сказал, специально сверкнув коронками.

— Не гневи богиню удачи, — хмуро проворчал его более пожилой сменщик.

— А я не боюсь! Я у неё любимчик. Чему быть — того не миновать! — сказав эту вполне земную присказку, швыркнул блеснувшим правым клыком и отвернулся от коллеги.

— Князь! — наконец-то «опомнился» дежурный офицер «берегового» форта, командир «дальней баллисты». — Причина не в толмаче — все равно их язык никто не знает, задержка вызвана тем, что я послал за магом-Исцеляющим. Гостям наверняка нужна лекарская помощь и «мыслеречью» они владеют лучше других магов.

— Гостям, говоришь… — Рус задумался, обратив внимание на это непривычно звучащее в устах военного слово. Что значит истинный кушинг! — Отставить лекаря. Нуждались — попросили бы, нашли способ. Открою всем секрет: на той стороне океана нет пятен, а следовательно не было альганов, от которых орден Родящих перенял «мыслеречь»… Отправляй обычного толмача, любого. И лоцмана. Очередного, — последнее Рус произнес с усмешкой и повернулся к молодому «клыкастику». Тот, ухмыляющийся, стоящий вразвалочку, мгновенно посерьезнел. — Веди их сразу в док, им нужен ремонт. Я, Пирк и мой друг Андрей поднимемся на судно в качестве таможенника, коменданта и… «райгойда». Пирк, сделаешь вид, что ты самый главный.

— Судя по тому, что ты, Великий князь, появляешься в своей вотчине лишь время от времени, я и есть самый главный. — Не моргнув глазом ответил Пирк.

Он уже прекрасно выучил пределы «беспредельного чувства юмора» Руса и охотно, с удовольствием, можно сказать «с типично кушинарским шиком» пользовался этими знаниями. Бывшему землянину это нравилось. Восхищало это и кушинарский народ, обладающий высоким самомнением, честно говоря не всегда оправданным, и отличным чувством юмора: высказывание Пирка заставило улыбнуться всех присутствующих, а Андрей, неожиданно для не знающих его кушингов, открыто хохотнул; чем мгновенно заслужил их уважение.

Если корабельный Ревущий — пожилой измотанный человек, — и удивился тому факту, что таможенник и какой-то «средней руки» чиновник, — склонные к Силе, то никто не заметил его изумления. Улыбчивый варвар с пошлыми золотыми зубами, видимо, поняв крики и жестикуляцию капитана о течи в одном из трюмов, привел их корабль в «сухой» док. А то маг уже сильно устал заниматься однообразным занятием — поддержанием «воздушной пробки» с постоянным подкачкой в неё Силы. Иначе они давно, с самого рассвета отправились бы кормить крабов: риф попался совершенно неожиданно; в том месте, где они обычно не встречаются — за сотни миль от берега в, казалось бы, глубоководном месте.

Рус не был на земле мореманом, но успел «нахвататься» от кушингов общих сведений. Крупный трехмачтовик длиной около сорока шагов; относительно узкий, с одним гребным ярусом — явно военная галера, только почему-то без тарана. Хотя… с вооружением в четыре больших «скорпиона» (на носу, корме и по бортам) и две баллисты, расположенные на специальных возвышениях перед фок-мачтой (ближней к носу) и позади бизань-мачты (ближе к корме. Центральная — грот-мачта) делали корабль очень грозным. И в то же время, он вызывал жалось, как потерявшийся сторожевой пес случайно сорвавшийся с привязи. Типичный береговой охранник. Только большой. Рус невольно восхитился выучкой экипажа сумевшим сохранить крупное вооружение. То есть сначала убрать и надежно спрятать, а по выходе из полосы штормов — установить чуть ли не раньше, чем починить подобие грот-мачты и соорудить парусное оснащение — один большой косой парус.

Рус, как склонный к Силе Геи, играл роль таможенника. Андрей — начальник порта. Пирк объяснил, что иначе выйдет еще подозрительней:

— С таможенником, который использует Силу Земли, моряки еще готовы мириться, но с командиром — никогда. Поэтому, дежурным чиновником Кушинарского порта я назначаю тебя, господин Андрей. И честно скажу: я бы удивился, увидев магов на таких неуважаемых должностях, вынужденных самим посещать разные суда…

— А кое-кто говорил о коменданте… — делано обиделся Андрей.

— Увы, Князь ошибался. Сей уважаемый господин не любит лично подниматься на приблудные корабли… но я — не гордый, я — поднимусь. Тем более чего мне, коменданту большого порта, бояться в сопровождении двух склонных к Силе? А на пирсе еще будут охранники стоять… штук двадцать. — Пирк ловко исправил еще одну ошибку «любимого всеми кушингами, но не очень хорошо знающего их жизнь князя».

— Ты прав, Пирк, — нахмурился Рус, чувствуя досаду, — я еще этрусков вызову. Не переживай, они будут исключительно скрытно наблюдать. Может заметят то, что мы упустим… да и царю надо отчет писать — не нам же этим заниматься?

Пришлые маги сразу заметили «перегруз» каналов у корабельного «Ревущего», виною которого была долгая непрерывная работа с Силой. Кушинг-толмач, с круглившимися от удивленного ужаса глазами, быстро, практически бегом, почему-то молча, повел «начальство» в трюм. Их неотлучно сопровождали тот же «Ревущий» и четверо матросов вооруженных абордажными саблями, пожалуй, мало чем отличных от кушинарских аналогов и… арбалетами.

— Вот… — хрипло вымолвил, наконец, толмач, показывая на освещенную масляными светильниками дыру.

Доски обшивки, промасленная пакля, ребра шпангоутов частью отсутствовали, а частью были вдавлены внутрь, образуя пробоину локтя два в диаметре. Стало понятно огромное удивление пожилого толмача, видимо, бывшего уверенным, что с такими пробоинами корабли не живут. За всю свою шестидесятилетнюю жизнь, он не встречался с «борьбой мага за живучесть». Зато подобные повреждения видел и все они заканчивались исключительно затоплением. Сейчас же дыру, за которой стояла по портовому мутная, местами словно пробитая солнечными бирюзовыми кинжалами морская вода, закрывала структура из Силы Эола. Она выглядела как медуза, пустившая щупальца в каждую щель, в мельчайшие проломы. Удивительно, но на полу трюма, очищенного от каких-то тюков, было сухо. Старый кушинг не замечал структуру, для него забортная вода стояла прямо перед глазами. Пытаясь ощупать преграду, он сунул руку в дыру, попал в воду и, перепугавшись отсутствием какой-либо перегородки, резко выдернул ладонь, которая, к его ужасу, оказалась сухой. Больше толмач не «экспериментировал», а с огромным нетерпением ждал князя, о магической мощи которого ходили легенды.