Елена Малиновская - Охота на нечисть

– Я, это, картошки горячей принес, – не замечая повисшей между мной и Шерьяном напряженной паузы, продолжал трещать старик. – Сам-то готовить не люблю, в деревне покупаю. Столько в этот раз утащил – чуть руки не оторвались. Картошка, молоко, мясо жареное. Остыло, поди, уже все.

– Так иди собирай на стол, – предложил Шерьян. – Самое время для позднего обеда. Или раннего ужина.

Иркший хотел было еще что-то добавить, но промолчал, лишь понятливо усмехнулся. Встал, приветливо кивнул мне на прощание и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

– Я не желаю с тобой разговаривать, – процедила я, даже не глядя на храмовника. – Больше никогда и ни о чем!

– А я и не настаиваю, – произнес Шерьян. Сделал несколько шагов и положил на краешек стола мой браслет, легонько подтолкнул его ко мне. – Думаю, ты уже можешь получить обратно свою драгоценную находку.

Я растерянно нахмурилась. Интересно, что задумал храмовник? Получается, только что он собственноручно отказался от возможности читать мои мысли? Но почему?

– Потому что друзья так не поступают друг с другом, – медленно, тщательно выверяя каждое слово, проговорил Шерьян. На неуловимое мгновение запнулся и завершил: – Я не хочу, чтобы мое присутствие тебя тяготило. Чтобы ты судорожно перебирала в уме детские стишки и считалочки, боясь выдать себя невольным воспоминанием. И... Давай сделаем вид, будто ничего не было.

– А разве между нами что-нибудь было? – Я фальшиво улыбнулась, поспешно нацепляя на запястье браслет. – Так, лишь невинный флирт и дружеский поцелуй в щечку.

Шерьян скривился, будто от сильной боли, хотел было что-то добавить, но в последний момент сдержался.

– Я принесу тебе ужин в комнату, – произнес он, пятясь к двери. – Если ты, конечно, не желаешь составить мне компанию за столом.

– Не стоит этого делать. – В моем голосе не было ни тени эмоции. – Я не голодна. Сегодня был тяжелый день, поэтому я намерена лечь спать.

– Хорошо. – Шерьян вздохнул с едва заметным облегчением. – Если тебе пока ничего не нужно, то больше не буду мешать. Я приду вечером обработать шрам.

Я призвала все свои силы, чтобы не покраснеть от последней фразы храмовника. Но мне удалось ничем не выдать своего отношения к тому, что вынуждена буду вновь предстать обнаженной перед Шерьяном.

Я полагала, будто не сумею заснуть после столь необычного происшествия. Так и буду тоскливо смотреть в потолок, бесчисленное количество раз вспоминая и вспоминая произошедшее, пытаясь разобраться в своих чувствах. Однако ошибалась. Шерьян еще не успел закрыть за собой дверь, как я задремала. Казалось, будто на миг прикоснулась головой к подушке, но тут же провалилась в крепкий сон без всяких видений. А когда проснулась – в комнате уже было темно.

На столе одиноко чадила свечка, силясь разогнать густой бархатный мрак. Отблески пламени отражались в темных глазах Шерьяна, который сидел рядом с кроватью.

– Не хотел тебя будить, – смущенно пробормотал он, поймав мой вопросительный взгляд. – Пора поменять повязку.

Я тяжело вздохнула и без возражений задрала рубашку. На удивление спокойно перенесла осторожные прикосновения рук храмовника, пока он торопливо разматывал бинты. И привычно задержала дыхание, когда по коже пробежалась огненная волна боли.

– Шрам хорошо заживает, – отметил Шерьян, аккуратно накладывая повязку. – Да и вообще, ты идешь на поправку семимильными шагами. Честное слово – я удивлен. Думал, ты долго будешь прикована к постели. Слишком серьезным оружием тебя ранили. Но рад, что ошибся.

– Я видела на мече руны, – почему-то шепотом сказала я. – Очень странные.

Шерьян с интересом посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Мне кажется, я видела их уже раньше, – с трудом выдавила я из себя. – Когда... когда была в плену у храмовников. Меня держали в подвале, но иногда завязывали глаза и приводили в какую-то комнату. Там со мной разговаривал мужчина. Пытался убедить работать на него добровольно. Когда я отказывалась – бил меня.

Я запнулась. Язык просто не желал говорить дальше. Я столько времени потратила на то, чтобы забыть про то страшное место. Тефна, зачем ты рассказываешь об этом? Иногда воспоминания ранят сильнее самого острого клинка.

– Все в порядке, Тефна, – словно издалека услышала я голос Шерьяна. Мужчина успокаивающим жестом положил руку мне на плечо и легонько его погладил. – Все уже давно позади. Теперь тебе никто не навредит. Если не хочешь – не рассказывай.

– Он не наказывал меня сильно, – упрямо мотнув головой, продолжила я. Облизала пересохшие губы и поправилась: – Что такое для метаморфа пара пощечин? Казалось, будто ему просто скучно и не с кем поговорить. Наши встречи всегда проходили по одному сценарию. Меня приводили, сажали в кресло. Затем являлся он. Долго беседовал со мной, расспрашивал про города, в которых я бывала, про людей, с которыми общалась. Практически всегда сытно кормил. Затем словно между делом спрашивал – ты откроешь для меня круг мертвых, Тефна? Когда я отказывалась, не больно, скорее обидно давал пощечину и приказывал увести. В подвале было скучно и темно. Еду приносили хорошо если раз в два, а то и в три дня. Воды, правда, было вдосталь... Знаешь, через какое-то время я поняла, что с нетерпением жду встречи с тем храмовником. Иной раз, забывшись, я начинала беседовать сама с собой, воображая, будто веду разговор с ним. Постоянно пыталась представить, как он выглядит. Глупо, наверное...

– Нет, не глупо, – медленно протянул Шерьян. – Тот храмовник... Он все делал правильно. Неторопливо приучал тебя. Наверное, когда ты совсем перестала видеть в нем врага, случилось что-то ужасное?

– Да, – обронила я. Долго молчала, разглядывая что-то над головой Шерьяна. Потом сухо проговорила: – В тот раз меня не выпускали из подвала недели две, не меньше. Почти не кормили. Не давали света. Я вообще никого живого не видела, кроме крыс. Под конец я едва не сошла с ума от одиночества и вечной тишины вокруг. Орала какие-то неприличные песни, плакала и смеялась во весь голос, пытаясь убедить себя, что еще живу. Что меня не погребли заживо в том каменном мешке. Когда за мной пришли, я была по-настоящему счастлива. Едва не бросилась на шею своим тюремщикам с поцелуями. А услышав его голос, чуть не разрыдалась от счастья.

Я вновь надолго замолчала. Каждое слово обжигало горло. Глаза щипало от злых слез. Нет, зря я начала все это вспоминать. Видно, давно по ночам от кошмаров не просыпалась.

Шерьян не торопил меня. Просто сидел рядом и терпеливо ждал. На его бесстрастном лице не было видно ни тени эмоции. Лишь побледневшие от непонятного внутреннего напряжения губы выдавали его волнение.