Терри Гудкайнд - Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 2

– Так давайте действовать, – сказал генерал и пошел вперед, чтобы направлять лошадь.

Ричард бросил быстрый взгляд на восточную часть неба. Рассвет уже скоро. Он вместе с Брюсом опустил брезент и потуже натянул его, после чего повозка с грохотом двинулась дальше. Ричард надеялся, что они успеют вовремя спуститься в ту вечную темноту, что поджидала их в катакомбах.

Рядом с ним тихо рыдала Никки, не в состоянии терпеть боль, не в состоянии призвать смерть.

Ее страдания разрывали сердце Ричарда. Все, что он мог сделать, это сжать ее руку, подсказывая тем самым, что она не одинока.

Ричард прислушался к завываниям ветра, усилившегося, когда генерал Мейфферт приглушенным голосом заговорил с капитаном стражи.

Ричард наклонился ближе к Никки и прошептал ей:

– Держись. Осталось недолго.

– Не думаю, что она все еще может слышать тебя, – прошептала Джиллиан, находившаяся по другую сторону от Никки.

– Она может меня слышать, – сказал Ричард.

Она должна его слышать. Она должна жить. Ведь Ричард очень нуждается в ее помощи. Он не знает, как открыть правильную шкатулку Одена. И он не знает никого, кто может быть ему более полезен, чем Никки.

Но еще важнее то, что Никки – его друг. Он глубоко переживал за нее. Возможно, он разберется с проблемами и без нее, но не вынесет ее потерю.

Никки довольно часто оказывалась единственным человеческим существом, к которому он мог обратиться, человеком, который помогал ему сосредоточиться, напоминал о необходимости верить в себя. С тех пор как он лишился Кэлен, она во многих отношениях была его единственным доверенным лицом.

Он не мог допустить мысли, что потеряет ее.

Глава 41

Рэчел соскользнула с лошади на северо-восточном берегу ручья, крепко сжав поводья, продолжая внимательно осматриваться, стараясь не упустить ни малейшего движения. В первых лучах рассвета темные хребты голых холмов напоминали стаю спящих чудовищ, среди которых она вдруг оказалась.

Хотя она знала, что это не так. Это самые обыкновенные холмы. Но рядом были другие незримые вещи, которые никак не относились к безобидным плодам ее воображения.

Призраки-гоблы – вполне настоящие, они преследуют ее и уже близко.

По обе стороны ручья, напротив друг друга, поднимались белые утесы-близнецы. Росший здесь сумах уже сбросил, в соответствии с сезоном, остатки листьев, но продолжал служить изгородью вдоль узкой пешей тропы, на которой она сейчас и стояла, дрожа от холода. Ждущий широко распахнутый зев пещеры – словно открытый рот какого-то громадного чудовища, собирающегося проглотить ее.

Рэчел привязала поводья лошади к стволу сумаха и начала взбираться по гравию и рыхлой земле, оставляя след, ведущий к заждавшейся темной пасти. Поднявшись, стала внимательно вглядываться внутрь, надеясь разглядеть, не прячется ли там королева Виолетта или Сикс. Вполне можно было ожидать, что Виолетта выскочит и надает ей шлепков, а затем в свойственной ей манере надменно рассмеется.

Пещера была темной и пустой.

Рэчел сплела пальцы рук, еще раз внимательно оглядывая окружающие холмы. Сердце билось учащенно, пока она настороженно наблюдала, стараясь заметить хоть малейшее движение. Гоблы приближаются. Они охотятся за ней. Они собираются схватить ее.

Внутри пещеры она увидела знакомые рисунки, которые так много раз наблюдала и раньше. Там были тысячи корявых изображений, покрывающих каждый дюйм окружающих ее стен. Между большими рисунками были втиснуты на остававшееся пространство и малые. Все они были очень разными. Большинство выглядели так, будто нарисованы разными людьми. Некоторые были до того простыми, что, казалось, их рисовали дети. Некоторые же детализированы и удивительно реалистичны.

Рэчел не умела оценивать подобные вещи, но, на ее взгляд, эти рисунки представляли многие поколения людей. Принимая во внимание множество разных манер рисования и различия в изяществе исполнения, это создавалось многими и многими поколениями художников, возможно, даже сотнями.

На всех рисунках были люди, и все они страдали: умирали от голода, были отравлены или заколоты ножом, лежали, разбившиеся, у подножия скал или убивались от горя у могил. Эти картины вызывали у Рэчел кошмары, словно в дурном сне.

Она присела на корточки и потрогала масляные лампы. Все они были холодными. Пещеры никто в последнее время не посещал. Из небольшой ниши, устроенной в стене пещеры, она достала кремень и огниво и высекла ими искру над фитилем лампы.

Она повторяла попытку несколько раз и уже научилась выбивать вполне приличные искры, но пламя на фитиле так и не возникло. Между попытками, она оглядывалась назад, через плечо. Она слишком долго сюда добиралось, и время было на исходе. Они приближались. Теперь они совсем близко.

Рэчел встряхнула лампу, чтобы лучше пропитать фитиль, затем с неистовой силой ударила друг о друга кремень и огниво. Ей пришлось сделать с полдюжины таких ударов, но, к ее величайшей радости, наконец-то удалось добиться того, что пламя занялось.

Рэчел взяла лампу за петлеобразную ручку и встала. Затем выглянула из зева пещеры, пытаясь углядеть присутствие призраков-гоблов. Она так и не увидела их, но знала, что они приближаются. Ей даже показалось, что она может слышать их, там, снаружи, в зарослях кустарника. Она не сомневалась, что ощущает их направленные на нее взгляды.

С лампой в руках она бросилась в темноту, прочь от призраков-гоблов, как она надеялась – к безопасности. Ей необходимо бежать. Они приближаются. Они могут догнать ее где угодно. И здесь ее единственный шанс.

Осознавая, насколько они уже близко, она просто обезумела от страха. Слезы жгли ей глаза, когда она бежала в глубину пещеры, мимо всех этих рисунков, на которых людям самыми различными способами причинялась обида и боль.

Это был долгий путь в темноте. Долгий путь туда, где, как ей казалось, она сможет найти единственное место, которое даст ей безопасность. Свет лампы метался по окружающему ее со всех сторон камню, высвечивая изображенные на стенах лица.

В глубине пещеры свет, проникавший через вход, казался слабым отдаленным отблеском. Пробираясь через выступающие каменные отложения, она могла заметить, что ее дыхание становится тяжелее, не только от физических усилий, но и от нарастающей паники. Рэчел не знала, как далеко ей следует пройти, чтобы стать недоступной опасности. Она знала только, что призраки-гоблы продолжают преследовать ее, а ей нужно продолжать свой путь, нужно скрыться от них.

Вскоре она добралась до рисунка, который знала слишком хорошо. Ей приходилось наблюдать в свое время, как этот рисунок с помощью Сикс выполняла королева Виолетта. Хотя имя ни разу не произносилось, Рэчел знала, что здесь изображен Ричард. Вместе со всеми элементами, изображенными вокруг центральной фигуры, это был самый большой рисунок во всей пещере. И самый сложный.