Глен Кук - Суровые времена. Тьма

— Так для тебя ж нюень бао послеживают…

— То есть тебя не стоит просить хоть что-то сделать?

— Идейка и сама по себе неплоха. Однако, я думаю, нюень бао вполне могут быть твоими глазами, если правильно все устроишь. И не надо себе наживать паранойю, как у Ворчуна. Просто оцени то, что они приносят, и поймешь, чьим целям это может служить.

— Порой я бываю еще ленивее тебя, — сообщил я Одноглазому, — Только — умственно. Все это означает уйму раздумий. Да и все равно — свой глаз надежнее.

— Вылитый Старик… — проворчал Одноглазый. — Анналы вслух читать собираешься, так почитай хоть что-то, кроме написанного Ворчуном! Я-то думал, хоть после него от этой праведности отдохну…

Снова мы вернулись к той же схеме, что и с хлебом для черного рынка…

Воротился Гоблин.

— Забавные штуки там творятся!

— Ага? Какие?

— Я посмотрел с той стены. Люди Могабы не позаботились запретить. Он лично возглавляет этот рейд.

— Рассказывай, наконец, — пробурчал Одноглазый. — А то каждый раз балабонишь без тол… Апф!

Громадная муха влетела прямо в рот Одноглазого. Сладкая улыбочка на морде Гоблина намекала, что он вполне мог внести поправки в бессмысленный полет данного насекомого.

— Этот тип, Дой, может сообщить больше моего. Кое-кто из его ребят пошел следом за Могабиной шайкой.

— Зачем?

— По-моему, Могаба хотел добыть Тенекрута, а вместо того напоролся на Госпожу.

— Ерунда!

— Помнишь, когда появились эти шары? Она там была. Она и еще человек пятнадцать. И были они прямо возле ворот лагеря, через толпу Могабиных людей едва ли не проталкивались. По крайности, так мне рассказали. Сам не видал.

— A где дядюшка Дой?

— Наверное, с глашатаем все это обсуждает.

Наверное.

— Вот как? Слышь, у нас ведь груда перебежчиков с первого. Может, кто из них согласится пробраться к Могабе и высмотреть побольше?

— Да вон, ковыляет, наконец, твой огрызок.

Говорили мы прямо при Тай Дэе, словно тот был глух или же нам было плевать, слышит ли.

Дядюшка Дой привел с собою еще парочку нюень бао. Все они окружали еще одного «огрызка» — маленького и толстого таглиосца. Оружия видно не было, однако выглядел он более пленником, нежели спутником.

Что меня удивило — дядюшка Дой, поднявшись на степу, даже дыхания не сбил. Может, это он у Сопатого крадет дыхание какой-нибудь злобной волшбой?

Очень похоже на историю из той книга гуннитских мифов.

— Кого это ты словил, дядюшка?

Я взглянул на таглиосца. Тот отнесся к моему взгляду безразлично.

— Глашатай послал Баня и Биня следить за черным человеком, пожелавшим напасть на самого Хозяина Теней. Но они наткнулись на других, чужих, преследовавших подобную же цель. Этот, покинув свой отряд, присоединился к тем, кто с появлением светящихся шаров побежал к стене. Отряд чужаков мог намеренно показаться нам, дабы этот незаметно отделился в сумятице.

Я продолжал разглядывать приведенного. Тот был гуннитом — и более крепко сложенным, чем кто-либо в этих краях.

— Есть в нем что-нибудь необычное? — спросил я.

Дядюшка Дой, похоже, был очень заинтересован этим человеком.

— На нем клеймо Хади.

Это заставило меня призадуматься. А, ну да. Книга из катакомб… Хади — местное или же альтернативное имя Кины. У нее их было несколько, хоть и немного.

— Ну, раз ты так говоришь, то — наверное… Но я не вижу. Покажи.

Глаза дядюшки Доя сузились. Он испустил долгий, раздраженный вздох:

— Даже сейчас ты не желаешь разоблачать себя, Солдат Тьмы?

— Даже сейчас я не понимаю, что ты мелешь! Утомили меня такие разговоры! — Хотя во мне начали зреть подозрения, — Вместо того, чтоб сопеть, да пыхтеть, да загадочно хрюкать, ты бы сказал что-нибудь мне понятное! Вроде как я — именно то, чем хочу казаться, и при всем желании не могу вызвать молнию с неба, чтоб расчесала тебя на пробор. Кто этот тип? Кто такой, по-твоему, я? Давай, дядюшка, выкладывай!

— Он — раб Хади.

С этими словами дядюшка Дой уставился на меня, словно подначивая: попробуй, мол, не пойми. Говорить подробнее не пожелал.

Для меня сказанное не значило ничего. Но я — человек не суеверный. Он что, вправду верит, что у его языка хватит сил разбудить от вечного сна эту дьяволицу?

— Хороша же, должно быть, эта Кина, — сказал я Одноглазому, — Даже у дядюшки вызвала дрожь в коленках… Ты! Имя у тебя есть?

— Я — Зиндху. Я — из штаба воительницы, которую вы называете Госпожой. Я был послан оценить положение в городе.

Он, не отводя взгляда, смотрел мне в глаза. И его глаза были холодней, чем у ящерицы.

— Госпожа? Та самая, что была заместителем командира Черного Отряда?

— Та самая Госпожа. Улыбка богини коснулась ее.

— Так, может, он — связной? — спросил я дядюшку Доя. — Посланный Госпожой к нам?

— Он может говорить так. Но он — соглядатай тугое. Да не изреки правды, коль можешь солгать.

— Дядюшка! Старичина ты мой! Мне, тебе, и старику надо бы спокойно сесть и малость побеседовать вот на таком точно языке! Как полагаешь?

Дядюшка Дой крякнул. Может, это и означало что-нибудь.

— Туг да не изречет правды, коль может солгать.

Зиндху откровенно развлекался.

— Гоблин! Найди ему место, пусть поспит. — Я сменил язык, — И глаз с него не спускай.

— У меня и без того работы — выше головы.

— Ну приставь кого-нибудь. Ладно? Очень уж мне не нравится этот тип. И не понравится вплоть до завтрашнего утра. Бедой от него пахнет.

— И не мелкой, — согласился Одноглазый.

— А может, его просто со стены спихнуть?

Вот до чего порой доходит прагматичность Гоблина.

— Я хочу узнать о нем побольше. По-моему, мы подобрались вплотную к разгадке тайны, висящей над нами с тех самых пор, как мы пришли сюда. Пусть ходит везде свободно. Разыграем дурачков, а сами будем следить за каждым его вздохом.

Я был уверен, что в этом могу рассчитывать на помощь глашатая.

Мои ведьмаки заныли и заворчали. И трудно их за это ругать: в конце концов, и так немалую ношу тянут.

47

Я героически храпел в наших подземельях, удалившись в сонное царство в полной уверенности, что могу спать спокойно. Сил на озорство наверняка ни у кого не осталось…

Я забрался так далеко и в сторону от обычных мест, что лишь несколько человек знали, где меня искать. Передо мной стояла задача: добрать недосланное. Если вдруг наступит конец света, пусть ребята празднуют это дело без меня.

Кто-то тряхнул меня за плечо.