Александр Прозоров - Слово воина

Крик оборвался. Василиск сообразил, что, если он потеряет тело, так и не увидев новой жертвы, то умрет вместе с ним.

– Ну, и как тебе моя идея, тварь? – усмехнулся Олег. – Или ты думаешь, я ловил тебя, чтобы отпустить?

– Ты не посмеешь! – судорожно сглотнул толстяк. – Зарежешь меня при всех – тебя казнят за убийство. Нет, тебя разорвут возмущенные смертные! Прямо сейчас!

– Где я?! – замотал головой Середин. – Что это за площадь?

– Торг городской… – заметил кто-то из зевак.

Хоть что-то получилось так, как хотел ведун… Хотя по большей части все пошло наперекосяк. Никакого спокойного разговора с купцами, ни задушевной обработки василиска. Имелись относительно него кое-какие идеи…

Большинство ближайших к Середину лавочников предпочли разбежаться, но вместо них тут же начали стекаться любопытные горожане. Ведун прижимался спиной к кибитке, прикрываясь сразу от всех телом купца, а привязанные к седлу гнедого кони не давали любопытным приблизиться слишком близко.

– Хочешь, я скажу тебе, почему ты еще жив? – испытывая странный холодок между лопаток, спросил Середин. – Потому что я дал клятву Глебу Микитичу довести его вместе с товаром до торга города Белоозера. И после того, как за возможность пройти по этому пути заплатили жизнями сразу три человека, я решил свою клятву сдержать. Обязательно сдержать. Лучше умереть честным человеком, чем жить проходимцем. Теперь все будут знать, что обещание я сдержал. А теперь я хочу выполнить еще одну просьбу купца. Убить василиска!

– Стой, тать! – наконец-то добежали до площади стражники от городских ворот. – Стой, заколем!

При виде направленных на него острых копейных наконечников Олег перехватил василиска локтем левой руки под подбородок, подтянул повыше, закрываясь от возможного удара.

– Ты тоже хочешь жить… – захрипела тварь. – Сними с меня мешок, и я сделаю так, что стража разбежится.

– А потом превратишь город в пустыню.

– Зато ты останешься жив, смертный…

– Зачем мне нужна жизнь, добытая такой ценой?

– Но ведь ты хочешь жить, смертный… – Голос толстяка стал вкрадчивым, как ночной туман, он просачивался в душу, точно холодный ветерок через неплотную щель в окне. – Ты доказал, что можешь убить меня, смертный. И я согласен служить тебе, как верный раб. Ты получишь все золото, которое только есть в этом городе. Самые красивые женщины станут услаждать тебя своими ласками. Твое тело будут умащивать самыми нежными маслами и самыми благоухающими…

– Замолчи! – Середин вскинул саблю и ударил толстяка эфесом по голове.

Осторожно приближавшаяся стража и зеваки от неожиданности отпрянули на несколько шагов.

– Брось оружие! – потребовал один из привратников.

– В мешке василиск, – признался Олег, поняв, что не способен на самоубийство. – Если его выпустить, он уничтожит весь город.

– Зачем же ты привел его сюда? – недоверчиво спросил воин.

– Я дал клятву, – пожал плечами ведун. – Теперь она исполнена, и я хочу уйти и убить его в безлюдном месте.

– Он лжет! – выкрикнул из мешка толстяк. – Он ограбил меня и хотел продать в рабство! А теперь надеется незаметно зарезать и присвоить мое добро! Снимите мешок, и вы увидите, что я обычный купец!

– Сними с него мешок, – опять начал подступать стражник и даже сделал вид, что пытается уколоть ведуна копьем.

– Великие боги, ну, почему я обязательно должен умереть! – взмолился Олег и снова приставил саблю к шее толстяка. – Назад, или я зарежу эту тварь! Если снять с нее мешок, она уничтожит всех! От взгляда василиска каменеют – или вы забыли?!

Народ отпрянул.

– Я обычный торговец, – опять заскулил толстяк.

– Мы, что, так и будем тут до ночи стоять? – недовольно высказался мытарь. – Ворота перекрыты, повозки ждут, казне убыток.

– Князя нужно звать, – предложил кто-то из толпы зевак. – Князя звать, Олеся Русланыча! Князь рассудит!

Стражник, подумав, поставил копье к ноге острием вверх:

– Сиди там, тать, не то заколю. Ну-ка, кто тут из купцов старший? Посылайте артельного за князем. Пусть он зараз решит, кого казнить, кого миловать. Мое дело исполнить. Ну же, шевелитесь, сердечные!

Василиск затаился. Видать, рассчитывал не просто вырваться на волю, а проникнуть в тело самого князя. Середин мысленно усмехнулся: нечисть надеялась напрасно. Жизнь так устроена, что человеку со слабой волей на трон или княжеский стол не пробиться. А против сильной воли у духа кишка тонка. Хотя, с другой стороны, Олега за сегодняшние художества в любом случае по головке не погладят.

«И дернула же меня нелегкая в честность поиграть! – в который раз подумал он. – Придавил бы эту тварь прямо там, у озера, и дело с концом!»

Правда, в этом случае остался бы вопрос с самоцветами. После гибели Глеба Микитича ведуна наверняка заподозрили бы в убийстве ради драгоценностей. Ведь в Новгороде знали, что он поехал охранять купца. Уцелел единственным, да еще с добром – значит, дело нечисто. Нет, прославиться таким образом Олегу не хотелось.

– Куда ни кинь, всюду клин, – пробормотал Середин, опуская саблю. – Влип так влип. А ты не дергайся, тварь. Мне ведь только повода не хватает…

Наконец в дальнем конце площади проявилось некое оживление. Народ заволновался, начал расступаться, и к кибитке решительно подошел стройный, широкоплечий, курчавый бородач с веселыми голубыми глазами, николаевской бородкой, чуть приплюснутым носом и небольшим шрамом поперек лба. Облачен он был в суконную коричневую жилетку с пуговицами из оправленных в золото рубинов, коричневые же штаны, заправленные в невысокие, но тоже изукрашенные дорогими каменьями, сапоги. Только шелковая рубашка, рукава которой были завернуты до локтей, отливала яркой морской синевой. Вслед за князем семенили еще человек десять, одетых не менее богато, но не имевших столь самоуверенного вида.

– Ну, Велимир, кто тут меня из-за пиршественного стола вырвать решился? Кто тут шумит, что василисков нынче на торгу показывают? – причмокнув, поинтересовался он у стражника с копьем.

Тот молча кивнул в сторону ведуна.

– Не вели казнить, вели слово молвить, – произнес Олег услышанную в тысячах сказок фразу.

– Отличный у тебя клинок, мил человек, – восхитился князь. – Где взял?

– Сам ковал, – пожал плечами Середин.

– Врешь! Таковые токмо в Кубачах делать умеют!

– Честное слово, сам!

– Не может быть. Ну-ка, покажи. Олег протянул было оружие князю, но в последний момент спохватился и отдернул:

– Ну да! Я оружие отдам, а вы василиска выпустите?

– Помогите! – опять взвыл под мешком толстяк, и Середин в очередной раз приструнил его рукоятью по голове: