Елена Звездная - Академия проклятий. Книга 4

— Юр, — я, приподнявшись, выглянула в окно, — давай меня к Мелоуину, а потом в академию.

— Что задумала? — поинтересовался партнер, указав направление движения вознице. — Мириться будешь?

— Наверное, — у меня вдруг настроение стало просто замечательным. — Юр, а какое вино взять?

Некоторое время на меня недоуменно смотрели, затем офицер Найтес нахмурился и строго сказал:

— Ты мириться собралась или эротическое приключение запланировала?! Какое вино, Дэй? Он и так на тебя голодными глазами смотрит, ты давай ему еще вина налей! Женщина, совести у тебя нет.

Я нахмурилась.

— А захвати ликер из карриссы, — вдруг начал сам себе противоречить Юрао. — И вкусно, и согреет, и… от ошибок тебя лично убережет. Я серьезно, Дэй.

И мы подъехали к Мелоуину.

А вот денег с нас в кондитерской не взяли. Мастер-кондитер Моуи, глядя на нас влюбленными глазами, самолично после моей просьбы сбегал на кухню, и вскоре принес огромный пакет, значительно больше того, что я просила. И бутылку ликера из каррисы подарил тоже, причем из собственных запасов достал. А потом я, оставив Юрао выслушивать благодарственные речи, поехала в академию, и мороз, холодный ветер в лицо и даже слякоть под колесами кареты меня совершенно не расстраивала.

Возница помог мне выйти из кареты, помог поудобнее подхватить тяжелый пакет, и даже услужливо постучал в ворота. И все это время господин Нухрр радостно улыбался, но наверное моя улыбка была счастливее. И когда Жловис распахнул калитку, ни о каких загадках даже не заикнулся. Правда стоило мне войти на территорию академии, а ему закрыть засов, как наш уважаемый гоблин, отставив левую ногу и уперев руки в боки попытался что-то сказать, но я его опередила:

— И вот вам загадка, уважаемый господин Жловис, что на улицах Ардама, в зимнюю-то пору, делает карета без крыши?

Гоблин моргнул, задумался и опрометью бросился к калитке, в стремлении разглядеть карету. Я столь же стремительно побежала к домику лорда директора, пока главный сплетник Академии Проклятий был занят.

Придерживая пальто и стараясь не поскользнуться на узкой раскисшей от зимней непогоды тропинки, я бежала через старый парк, уклоняясь от особо напористо тянувшихся к тропке деревьев, и моя улыбка стала шире, едва я разглядела свет в окошке на первом этаже директорского особняка.

Взбежав по ступеням, распахнула дверь, торопливо прошла к дивану в прихожей, сгрузила теплый пакет с выпечкой и пакет с бутылью, вернулась к входу, разулась, сняла пальто, и разматывая шарф отправилась искать Риана.

Свет горел в малой гостиной, поэтому я совсем не удивилась, найдя лорда директора сидящим в одном из кресел перед тем самым драконьим камином. Удивился он. Но удивление отразилось лишь в мерцающих черных глазах, да еще неуверенной попытке подняться. А я, забыв обо всех своих обидах и даже сомнениях, подхватив край юбки, бросилась к нему, обняла с разбега, и, обвивая его шею руками, прижавшись к нему крепко-крепко, тихо прошептала:

— Прости меня.

Сказала, и сразу стало легче. Так легко-легко, а еще тепло, хорошо и спокойно, и когда он сжал меня в объятьях, так сильно захотелось, чтобы уже никогда не отпускал.

Но все испортил скрипучий, как песком об стекло, голос:

— Пожалуй, мне пора.

Отпрянув от магистра, я рассмотрела песочную поземку по полу. Как-то совершенно не подумала я, что магистр может быть в гостиной не один… и только сейчас осознала свою ошибку.

Теплые широкие ладони легли на мои плечи, привлекая к Риану, и обнимая меня, он спокойно ответил невидимому собеседнику:

— Хорошо. Я слышал твои слова, — загадочно ответил лорд директор.

— Темных, лорд Тьер, — проскрежетал Пустынник. — Темнейших, будущая леди Тьер, — а вот это было мне.

— Всего вам темного, — почтительно ответила я, глядя, как расстилается, движется, перетекает по ковру песчаная поземка.

— Береги себя, — почему-то сказал Риан.

Вот об этом «Береги себя» я и думала, пока открывалась дверь, чтобы закрыться за ночным гостем магистра, которому не составляло труда пройти сквозь стену, и я понимала, что это просто дань уважения лорду директору. А вот одного я понять не могла «Береги себя» и это сказано давно усопшему, а сейчас наделенному силой гончему императорской гвардии?! Не понимаю!

Хлопнула входная дверь, напоминая, что мы остались одни.

И в то же мгновение Риан сел в кресло, потянул меня и столь стремительно усадил к себе на колени, что ничего сказать я просто не успела. А потом и не смогла, задержав дыхание, едва губы обожгло сильным, почти жестким, таким властным поцелуем…

— Дыши, — шепотом приказал Риан, и стал бесконечно нежным.

Я не могла. Просто не могла, растворяясь в каждом его прикосновении, чувствуя, как загорается что-то в сердце, и в то же время испуганно сжимаясь, от одной мысли, что сижу у него на коленях.

— Дэя, — магистр вдруг остановился, и посмотрел в мои перепуганные глаза, — просто, доверься мне, хорошо?

Я кивнула и закрыла глаза.

— И дыши, — напомнили мне.

Попыталась последовать совету, но вновь задержала дыхание, едва его губы прикоснулись к моим.

— Я тебя очень сильно люблю… Дыши, Дэя, — но вот он вновь начинает меня целовать и я забываю обо всем, даже мое собственное имя кажется каким-то чужим. — Я с ужасом понимаю, что люблю тебя больше жизни и ты нужна мне настолько, что это пугает. Дыши, родная… — и еще один бесконечно нежный поцелуй, чтобы касаясь меня губами, почти простонать: — Ты все для меня, Дэя. И поглоти меня Бездна, я не отдам тебя никому! Даже тебе самой.

И я начала дышать. А затем, распахнув глаза, удивленно взглянула на Риана. «Безупречно-прекрасен, волнительно-притягателен, пленительно-опасен» — сказала когда-то про лорда директора Янка. Смысл выражения «пленительно-опасен» вдруг стал мне предельно понятным.

— Риан, ты меня пугаешь, — честно призналась я.

— Возвращаемся к тому, с чего начали? — погладив меня по щеке, иронично поинтересовался он.

— Правда пугаешь, — прошептала я, глядя в черные, чуть мерцающие глаза.

— Прости, — легкая и такая грустная улыбка на губах, — с тобой тяжело быть откровенным в своих желаниях.

Вопросительно смотрю на магистра. Риан, улыбнувшись, спросил:

— Как день прошел? — молчу, пытаясь понять, что он сейчас имел в виду. — Рассказать тебе мой день?

— Давай, — согласилась я, и как-то сразу стена между нами растаяла.

Правда едва я попыталась встать, Риан лишь усадил меня удобнее, обнял, начал рассказ:

— После твоего возвращения в академию, меня от готовности порвать что-нибудь на тысячи мелких частей оторвало получение странного послания, — я затаила дыхание, а Риан, хитро на меня поглядывая, продолжил. — Это оказалось сообщением от одного из столичных магов, в котором сообщалось, что тайным указом императора предписано изъять все темные камни-хранители. — И так как я не совсем поняла, магистр пояснил: — Те самые, в которых хранятся сущности давно погибших человеческих магов.