Лев Гроссман - Земля волшебника

На траве был расстелен большущий восточный ковер с цветочным узором в кремовых, голубых и золотистых тонах. Пашкар то и дело наклонялся над ним, разглаживал складки и бахрому, поправлял рисунок, менявшийся под его пальцами. Под его паркой просматривался все тот же аляповатый свитер.

Ковер-самолет! Квентин его видел впервые.

— Красивый, — сказал он.

— Знаешь, сколько он стоит? Семьдесят тысяч! Птица при мне отсчитала, наличными.

Все встали вокруг ковра, как на официальном, плохо спланированном пикнике. Птица, перелетев на макушку Лайонела, обратилась к ним с речью.

— Пару мы нашли неделю назад. Отсюда до их дома две мили на северо-запад. Усадьба большая, близких соседей нет. Мы последили за ними, изучили их распорядок. Утром их что-то взбудоражило, и они явно к чему-то готовятся — то ли уехать хотят, то ли укрепить безопасность. Времени у нас больше нет, и свою попытку мы предпримем сегодня вечером. Вопросы?

Квентин ничего не придумал, Плам шмыгнула носом, Стоппард взял свои чемоданы.

— Можно?

— Давай, — кивнул Пашкар. Стоппард ступил на ковер осторожно, точно боясь, что тот выскользнет из-под него или свернется в рулон. Опустился на колени, открыл чемоданы: один с инструментом, другой, тяжелый, с цилиндром из серебристой стали, диаметром примерно один фут, длиной два. Вот, значит, над чем он работал у себя в номере: Квентин видел продукт только в разобранном виде, в сборе ни разу.

На одном конце был часовой циферблат из белой эмали, на другом скопление дисков и шестеренок. Стоппард расставил штатив, водрузил на него цилиндр, открыл его и начал что-то с ним делать. Лайонел отошел куда-то. Он был в одной черной фуфайке, той же, что в магазине, но холода как будто не чувствовал. Хорошо иметь в команде такого здоровяка. Бетси занималась разминкой.

— Только мы с тобой без дела стоим, — сказала Плам Квентину.

— Жаль, что я не курю. Хочешь прогнать всю бодягу еще раз?

— Не очень, а ты?

— Не выдержу больше, голова лопнет.

Поэтому они просто сели на ковер, поджав ноги, и стали ждать.

Монеты Маяковского в кармане джинсов придавали уверенности. Стоппард взял маленькую рукоятку, вставил в гнездо на задней части цилиндра и стал крутить.

— Пружина у меня из белого сплава, — радостно сообщил он, — постоянный источник кинетической энергии. Не больно-то поколдуешь против такой.

— А что эта штука делает?

— Безопасность в основном обеспечивает. Мы будем под колпаком, где нас не видно, не слышно и трудновато засечь. И тепло, кстати — скорей бы уж.

Поняв, что Стоппард не знает даже элементарных тепловых чар, Квентин постарался согреть его, пока тот заводил пружину. Птица наблюдала за процессом не то с беспокойством, не то с нетерпением.

Машина затикала. Стоппард убрал рукоятку, что-то настроил, и стрелки на дисках пришли в движение с тихим шорохом — словно крылышки колибри задели окно. Механизм дважды издал музыкальный звон, и в нем сверкнул свет, как молния в грозовой туче.

Ветер вокруг затих. Других эффектов не наблюдалось, но Стоппард с довольным видом закрыл футляр.

— Хорошо, — сказал подошедший Лайонел. — Все на борт. Поднимай нас, Пашкар.

Ковер затвердел и разгладился, будто лежал не на траве, а на полу в бальном зале. Все, инстинктивно отойдя от краев, сгрудились посередке, и ковер стал подниматься в небо: на пятьдесят футов, на сто, на двести, выше самых высоких деревьев. Они возносились безмятежно, как в стеклянном лифте без шахты. Внизу разворачивались луга, перелески, широко разбросанные большие дома — одни темные, другие с приветливо освещенными окнами.

Все молчали. Ковер набрал высоту, помедлил и плавно поплыл вперед, как плот по спокойной реке. Бахрома свисала вниз в полном безветрии. Маги, перестав бояться, рассредоточились. Тот, кто в последний раз косил эти луга, оставил за собой красивый рисунок из темных и светлых полос.

— Это здесь, — сказала птица спустя пять минут, и Лайонел показал на большое здание с серой крышей примерно в миле от них. Ничего особенного, серый камень-дикарь с белой отделкой, в георгианском стиле — только размеры отнюдь не георгианские.

— Со вкусом строилось, — одобрила Бетси.

— Банкиры, денег немерено, — сказал Лайонел. — Дом судьи Джуди тоже где-то здесь, говорят. Трудно представить, чтобы Лайонел смотрел «Судью Джуди».[17]

Солнце закатывалось, длинные тени деревьев сливались вместе. В полумиле от дома Пашкар остановил ковер и посовещался с птицей и Стоппардом: впереди пролегал невидимый, но чувствительный защитный периметр. После продолжительных массажных пассов машина Стоппарда загудела чуть громче, но скоро опять притихла: они преодолели барьер. Бетси тем временем достала из сумки Лайонела медную проволоку длиной фута в три, сделала на ней насечки через каждые несколько дюймов и скрутила концы плоскогубцами. Получился обруч диаметром с пару футов. Когда она, до смешного высоко и красиво, пропела несколько слов, пейзаж внутри обруча ярко осветился. Бетси обвела своей конструкцией весь горизонт и остановилась лицом к востоку.

— Там большой портал, Лайонел, — сказала она. — В пяти-шести милях от нас. Странно смотрится.

— Чья-то чужая вечеринка, — постановил Лайонел. — Сосредоточимся на своих.

Бетси обернулась к дому. Территорию, похоже, распланировали при помощи компаса и линейки прямо на серовато-зеленой траве. В сумерках там не наблюдалось никакого движения, но обруч показал светящиеся силуэты шести-семи часовых.

— Ощущение, как от дронов «Предатор», — сказал Квентин.

— Держи крепко. — Бетси передала ему обруч. — Готова, Плам? Мы это с тобой прогоняли.

— Ты сможешь прямо отсюда?

— Запросто. Скажи, когда будешь готова.

Бетси как будто нисколько не волновалась — наоборот, говорила мягче, чем когда-либо на памяти Квентина. Что значит оказаться в своей стихии. Ковер понемногу снижался.

— Ладно. Сначала вон того, что поближе. — Страж, указанный Плам, стоял у ворот в стене, дальше всех от дома.

Бетси легонько дунула в кулак, наведенный на силуэт часового в обруче, и страж повалился, как будто в нем задули фитиль.

— Спит? — спросил Квентин.

— Или в коме. Давай, Плам.

Та что-то забормотала по-арабски.

— Скорей, — прошипел Лайонел.

Плам ускорилась, и пост вместо павшего человека заняла тень — точно такая же, но с одним отличием: она не светилась в обруче.

— Годится?

Лайонел поджал губы и неохотно кивнул.

— Из чего соорудила?

— Из листьев, тут больше ничего нет. Издали смотрится нормально.