Дневник Старого Гнома - Дмитрий Евгеньевич Самсонов
Виктория и Матус вышли из комнаты. Королева поблагодарила шамана за попытку помочь и позвала Тиберия. На её глазах проступали слезы, но она изо всех сил держалась. Передав орка Тиберию, она быстрым шагом удалилась. Помощник короля отвёл орка в покои и распорядился об ужине. В мягких покоях замка орку было некомфортно, но он несколько устал и дороги, да и плотный ужин склонял его ко сну. Шаман решил переночевать здесь, а утром пополнить запасы и отправиться в путь. Он хотел проведать Лучэль в Древнем лесу. В Йото-Вире её стало очень трудно найти, и он беспокоился о её состоянии. После полудня следующего дня Матус покинул город и направился на юго-восток, прямиков в Древний лес. Шагая по сочной зелёной траве бескрайних лугов королевства, он думал о том, хотел бы он узнать точное время своей смерти либо же предпочёл неведение. Так же его интересовало, что происходит после смерти. Свободное племя верило, что после смерти и сожжения они обретают свободу ветра, улетая с дымом, а телесный прах объединяется с землёй. При этом течение жизни орка или гоблина сливается с течением жизни окружающего мира. Но как воспринимается всё окружающее, и что происходит там, в мире смерти? Шаманы лишь знали о существовании Гилла-Вира, поскольку чувствовали его и могли наблюдать, как умершие переносятся туда. Но они не могли проникнуть в него, как и не могли общаться с мертвыми. Лишь дух смерти, ожидая свою жертву, был доступен для контакта, поскольку он в это время сам находился в мире духов или даже в мире живых. Так же шаманы чувствовали существование нескольких других миров, но никакой связи с ними не было, они были полностью изолированы и недосягаемы.
Матус так увлёкся своими размышлениями, что не заметил, как стемнело. Бросив сумку на траву, он сел спиной к дереву, немного перекусил и задремал. Утром он проснулся на рассвете, с чувством тревоги. Внимательно осмотревшись вокруг, он не заметил ничего подозрительного и продолжил путь. Через несколько часов, подошва на пятке его правого ботинка оторвалась и стала шлёпать по земле. Ботинки были жутко старые, и орк давно хотел их выкинуть, но не решался. Он, почему то, не любил менять что-то из своей одежды, поэтому почти всегда ходил в лохмотьях. Присев на обочине, шаман стал чинить ботинок, а после решил порыбачить в реке, протекающей неподалёку. За рыбалкой, незадолго до заката, его и застал конный отряд солдат, посланный вдогонку из Орлиного Клюва.
— Собирайся орк, нам приказано вернуть тебя в Орлиный Клюв! — сказал командир отряда.
— Но путь орка лежит не туда, орк больше не может помочь королю. — ответил орк.
— Ты уже достаточно помог, теперь тебя ждёт благодарность. И если ты не пойдёшь — мы приведём тебя силой! — сказал командир и достал меч из ножен.
— Пожалуй, орк откажется от благодарности. — не отрываясь от рыбалки сказал Матус.
— Схватить его! — раздалась команда.
Часть отряда спешились и побежали к орку. Когда им оставалось несколько шагов, орк резко встал и развернулся к ним лицом. Несмотря на свой преклонный возраст и седую бороду, висящую до груди, он был весьма статным и минимум на пол головы выше любого солдата. Солдаты остановились и замешкались. «Я сказал схватить его!» — повторилась команда, вновь заставившая солдат пойти вперёд. Первый подбежавший был отправлен на землю размашистым ударом правой руки орка. Второй солдат получил сильный удар ступнёй и отлетел назад, свалив пару товарищей. Орк зарычал и показал свои зубы и когти. Солдаты выхватили мечи и стали медленно приближаться. Мощным прыжком шаман сбил с ног ещё двух солдат и оказался возле своего посоха, лежавшего на земле, рядом с сумкой. Ещё трое солдат были поочерёдно отброшены ударами посоха: двое увесистой верхушкой, третий сильным тычком нижнего конца. В воздухе просвистели несколько стрел и вонзились в землю у ног орка. Увидев четырёх лучников в пятнадцати-двадцати метрах от себя, Матус рванул и добежал до них раньше, чем они успели вновь натянуть тетиву. Двоим, он проломил голову посохом, одного свалил на землю ударом ноги и направлялся к четвёртому, когда ему на шею накинули верёвку. Сильным рывком туловища он свалил солдата, держащего верёвку, и схватил последнего лучника за шею, крепко воткнув в него когти, и поднял в воздух. Солдат закричал от боли и, пытаясь вырваться, стал бить по руке орка, но был отправлен в нокаут ударом орочьего кулака, сжимавшего посох. Двое солдат подбежали сзади к орку и ткнули копьями ему в ноги, выше колен. Едва он успел повернуться к ним, как ещё несколько верёвок с петлями упали на его шею и стали затягиваться. Подбежавшие солдаты выбили посох из его руки и повалили на землю, ударив по ногам. Матус попытался встать, но кто-то из солдат уже успел спутать его ноги ещё одной верёвкой. Ещё солдаты пытались усмирить связанного орка, пока петли на шее не затянулись настолько туго, что он потерял сознание.
Очнулся орк уже лёжа крепко связанным на телеге, незадолго до того, как его привезли в Орлиный Клюв. Когда его везли по улице, толпа горожан окружила его, в орка кидали камни и овощи, что-то кричали про убийцу короля. Шамана привезли в замок и посадили в камеру в подвале. Через несколько часов его снова вывели на улицу и показали толпе. Судя по солнцу, был уже полдень. Пока толпа шумела и кидалась камнями, на балконе замка появился Влад, Матус его раньше не встречал, но по дорогой одежде предположил, что это была весьма знатная персона. Мужчина сделал жест рукой, и шум толпы стал утихать.
— Граждане славного королева Орла и Льва! Как многим из вас уже известно, наш всеми горячо любимый король Аквила скончался вчера вечером. Так же вы знаете, что в этом замешан этот грязный орк! — человек показал рукой на Матуса и толпа заревела.
— Отрубить ему голову! Вздёрнуть! Четвертовать! Скормить собакам! — раздавались крики из толпы.
— Судьбу этого мерзкого врага королевства мы решим позже. Он пойман, и его судьбу будет решать королевство! Сейчас нам предстоит важный шаг в истории нашего великого королевства! Король умер! Да здравствует новый король!
Влад сдвинулся в сторону и склонил голову перед выходящим на балкон Эрихом. Несколько минут Эрих приветствовал ликующую толпу, а когда овации поутихли, начал говорить.
— Во славу Всемогущего Гарольда! В этот прискорбный день, когда почил мой отец — великий король Аквила, верно служивший всю свою жизнь на благо королевства. Приняв
