Кто сказал "бык"?! - Вячеслав Ипатов
Впрочем, шли мы сюда не за трофеями, а освобождать пленных, дорогу к которым нам показывали бывшие узники. И вот что интересно. Выяснилось, что содержались те именно в том проходе, куда убегали клаконы. И теперь картина раскрывалась такая, что матка намеренно старалась показать мне тюрьму, дабы я отвлекся на заботу за раненными, может быть оставил присматривать за ними солдат. И уже затем направился в погоню. Ну или я переоценивал ум уже покойной королевы и все это являлось случайностью. Такой вариант тоже нельзя исключать. Главное, что добрались до пленных мы именно сейчас, и застали большинство из них живыми и почти целыми.
Бывшие жители Острожного встретили нас как-то устало. У кого-то мелькала радость, но и та выглядывала будто угли из-под золы. Словно не люди, а сломанные болванчики. Правда, когда узники смогли рассмотреть меня получше, а также увидели односельчан, то немного оживились, послышались даже радостные, пусть и с примесью опаски возгласы.
Я же на весь этот шум внимание обращать не стал, сосредоточившись на практической задаче. Томились заключенные в земляных камерах, закрытых какими-то странными, покрытыми уже виденной слизью лианами. По крепости те превосходили дерево, но секире противостоять не смогли. Уже через несколько ударов я проломил дорогу в первую камеру.
— Шухер, братва, рвем отсюда! — проорал я.
На меня уставились… с привычным выражением лиц, то есть недоуменно.
— Говорю, давайте уже, выходите. К вам пришло спасение в моей морде.
В ответ послышались слова неуверенной благодарности, которым я внимать не стал. На очереди оставались и другие клетки. А удобный «ключик», дабы их открыть, имелся только у меня. Вскоре на пол казематом посыпались новые прутья, в то время как освобожденных принялись выводить на волю. Нечего здесь создавать сутолоку, больше народа, меньше кислорода, а я и так чувствовал себя в данной норе словно Винни Пух после плотного обеда. К слову о нем, есть хотелось все сильнее. Из-за чего со всей этой суетой требовалось разобраться как можно скорее. Однако поговорить с освобожденными тоже стоило. Все же они стали моими подчиненными.
Для этого оставшиеся в живых жители деревни оказались выстроены перед входом в улей. Всего таковых оказалось порядка пяти десятков. Клаконы явно не успели заняться ими всерьез. Правда находились крестьяне, хотя правильней было бы назвать их бондами, не в лучшей форме. Похудевшие, осунувшиеся, с еще не успевшим испариться страхом в глазах. Да уж, до гордых и воинственных викингов им далеко. Но это мы исправим.
— Так. народ, я устал, хочу есть и вообще не в настроении. Так что выражусь коротко, — начал речь. — У вас на острове случился тот еще фестиваль. Понаехало множество чужаков и каждый норовит оттяпать себе кусок по вкуснее. Будем поодиночке — нас задавят. Потому все свои должны держаться вместе, не пальцами тыча во врага, а ударяя кулаком.
В качестве наглядной демонстрации, продемонстрировал свою ручищу, которой только сваи гнуть. Народ в должной мере впечатлился.
— Теперь, кто для нас свои. Это норды и зверолюды. Я, если кто не заметил, минотавр, — послышались нервные смешки. — Однако в моих жилах течет кровь Одина. И я не собираюсь отказываться от родства ни с одним из своих сородичей. И другим свару между собой устраивать не позволю. Хотите выяснить отношения? Отстроим в замке Круг Правды, каждый сможет вызвать на него обидчика. Но за спиной крутить интриги не дам. Мы тут не вшивые интриганы, не отродья Локи, мы воины, каждый из нас! И вести себя должны подобающе. Это ясно, есть у кого возражения?
Послышались неуверенные, но в целом одобрительные ответы.
— Что это за блеянье. Вы норды или забитые крестьяне? А ну громче! Согласны со мной?
— Да, ярл, да! — крики зазвучали громче и слаженней.
— Ну вот, теперь я узнаю своих сородичей, — ответил с искренней улыбкой. Ведь на самом деле мне хотелось видеть за спиной мужественных, сильных духом людей, а не тех сломленных пленников, какими являлись спасенные норды совсем недавно.
— Теперь о политике партии на ближайшие дни, — продолжил выступление. — Вы останетесь здесь и восстановите деревню. На эту неделю плата с носа будет по пять золотых, дабы встать на ноги. Со следующей — по семь. При этом каждый желающий сможет прийти ко мне на службу. Традиции я знаю и уважаю, не откажу ни одному норду. Ну а чтобы какой враг не смог атаковать вас вновь, со следующего дня здесь будет дежурить гарпия по имени Кали, которая станет патрулировать окрестности и подаст знак, если заметит угрозу. Вопросы, предложения?
— Ярл, семь золотых — тяжелое бремя для нас, — произнес один из нордов, крепкий еще мужик, даже без седины в волосах.
— Эти деньги будут направлены на содержание армии. А ты ведь не станешь спорить, как она важна в нынешнее время? К тому же я ведь говорил о приеме в войско. Каждый сможет попроситься ко мне, а с платой я не обижу, так что и себе заработаете и семьям поможете. Согласны?
На это возразить никто не смог. Благо обстоятельства нашей встречи были мне в плюс.
— Хорошо, с этим разобрались и теперь у меня к вам есть еще один вопрос. Знаете вы некоего Болли?
— Есть такой, вот он стоит, — тут же сдали сородича бонды, указав на плюгавого вида мужичка. Память подсказала, что он являлся одним из тех, кого спасли прямиком из лап матки клаконов.
— Отлично. Тогда все кроме него свободны. Пойдем, Болли, поговорим. Эгиль, тебе также надо присутствовать.
Крепко ухватив жертву за плечо, я повел того к ближайшему целому зданию. Ибо обсуждать сокровища явно полагалось без лишних ушей. Правда предполагаемый владелец карты, кажется, не хотел соглашаться с такой концепцией, но кто же его спрашивал? Зайдя в дом и обнаружив там вполне подходящую атмосферу, а именно запустение и отсутствие жильцов, я развернул бонда к себе лицом и сразу спросил в лоб:
— Где карта, Болли? Куда ты дел карту?
— Какая карта? У меня нет никакой карты! — ответил тот, забегав взглядом по сторонам.
— Карта
