Госпожа не-мертвых - Роман Г. Артемьев
Священный Огонь, которому поклонялись святители, возник не на пустом месте. Его предшественниками и прародителями считаются культы разномастных ипостасей Аркоты Сердца Пламени, а также наиболее древние мистерии Саллинэ Подательницы Благ. Как ни странно, примитивные обряды плодородия продолжали действовать, пусть и здорово утратив эффективность, поэтому Саллинэ в крестьянской среде почиталась по-прежнему. Вот у Дарующей Жизнь жрецы огня и переняли ряд полезных практик. По сей день продолжали перенимать — к вящей славе Огня, разумеется.
Главные разработчики новых-старых ритуалов, молитв, обращений к своему божеству собирались в архивном отделе, их часто можно было встретить в заброшенных руинах или даже на кладбищах, изучающими давно забытые письмена. В силу схожести интересов конфликты между литейщиками и Темной Гильдией, или литейщиками и вампирами, случались постоянно. Каше, разумеется, тоже прежде сталкивалась с идеологическими противниками, процесс ей не понравился, так что теперь, после слов Реджи, ничего хорошего от предстоящей встречи она не ждала.
— На месте нас ждут литейщики, — сообщила она служанкам. — Не менее четырех, причем полноценные, ранговые.
— Вот не было печали, — проворчала пожилая Собирэ. — Этим-то что надо?
— Вероятно, то же, что и нам. Пытаются раскопать что-нибудь полезное.
— Неужто опять драться будем? Я как Фирексен вспомню, так сразу сердце заходится.
— Не ври, — погрозила веером Каше. — С сердцем у тебя всё нормально. Задыхаешься, потому что булок много ешь, отяжелела и сало с боков свисает. Когда на диету сядешь?
— Сяду, когда домой вернемся.
— Да ты всегда так обещаешь!
— Простите, госпожа Каше, — осторожно вмешалась в перебранку младшая и по возрасту, и по положению Лесика. — Но, если там работают литейщики, у них наверняка есть охранение. Почему тогда нас так мало?
— Ну, во-первых, воевать никто не собирается. Тихо придём, посмотрим, что они накопали, может быть, скопируем или заберем нужное, и уйдём незамеченными. Во всяком случае, очень постараемся, чтобы вышло так. Во-вторых, надо бы сводить тебя на тренировку гвардейцев. Просто чтобы ты понимала, на что они способны. Одного звена для охраны более чем достаточно, их, кроме как высшей магией или молитвой жреца высокого сана, не остановить.
— Но ведь литейщики под оба определения подходят.
— Вот именно! Потому-то Собирэ и злится.
— Не то чтобы злюсь, — поправила госпожу упомянутая служанка. — Просто помню, чем в прошлый раз дело кончилось. Нас едва ли не всё провинцией ловили, гарнизоны по тревоге подняли, месяц на болоте отсиживаться пришлось. Еле ноги унесли. Ну да господин Реджи не будет рисковать, он свои обязанности хорошо знает.
Личные приближенные слуги в вампирском сообществе давно выделились в совершенно особую касту, обладавшую уникальными правами и обязанностями. Они могли говорить от имени своих повелителей, покушение на них приравнивалось к покушению на вампира, причем с отягчающим обстоятельством в виде хрупкости человеческих организмов, их допускали к секретам, недоступным даже руководству влиятельных сект. Объяснялось столь неординарное положение смертных просто — верностью.
Приближенные слуги или, как их ещё называли, дневная свита, всегда происходили из семей, поколениями служивших хозяевам ночи. Они с детства проникались мыслью о нормальности предоставления своей крови вампирам, не видели в них чудовищ и считали возможность связать с ними жизнь чем-то средним между высшим благом и удачно сделанной карьерой. В мировосприятии потенциальных приближенных религия прочно переплеталась со знанием реалий общества немертвых, поэтому перед вампирами они благоговели, но не идеализировали. Соглашаясь на ритуал создания связи, свитские будущую судьбу представляли полно, без иллюзий.
Смертный, связанный с вампиром, получал частичку сил своего господина, взамен создавая нечто вроде импринтинга у животных, только на более глубоком уровне. Слуги любили своих хозяев, что не мешало им видеть недостатки последних и даже, в зависимости от сложившихся отношений, ругать за косяки. Учитывая долгий срок жизни — вхождение в дневную свиту позволяло прожить до двухсот лет, сохраняя активность, — отдельные приближенные относились к вампирам, словно к родным детям, и вели себя соответственно.
Конечно, имелись и недостатки, из-за которых далеко не все вампиры приближали к себе смертных. Насильственный разрыв связи из-за преждевременной гибели слуги тяжело бил по мастеру, отражался на состоянии его организма, отбрасывая в развитии на десятилетия. Если свитский попадал в руки жрецов живым, те могли наслать на хозяина проклятье, или просто найти его местонахождение, чтобы убить. Многие не хотели рисковать.
Собирэ находилась рядом с Каше с тех пор, как та вышла из детского возраста, их связь образовалась едва ли не спонтанно, ритуал просто закрепил и усилил существующую. Вампирессу она втихомолку считала дочерью, позволяла себе критиковать, спорить и в целом не видела в ней высшего существа, волей Темного Бога ниспосланного на землю, дабы служить проводником воли Его. Её ворчание Каше воспринимала, как должное.
Вторая служанка, Лесика, приняла служение совсем недавно и была во всех смыслах неопытнее, что и подтвердила, признавшись:
— Я однажды видела, как дрались двое старших из свиты старейшины Зервана. Если гвардейцы им не уступают, то пятерых, наверное, хватит.
— Только при них такого не ляпни, — прислушавшись, далеко ли Реджи, приказала Каше. — Оскорбятся они от таких сравнений.
— Их можно понять, — понизила голос Собирэ. — Сколько зла Зерванова стая принесла? Благослови, Темный, а хорошо, что этих не стало.
— Собирэ! — предупреждающе прошипела магичка.
— Да я ж тихонечко, — ничуть не смутилась та. — Люди, и слуги, и остальные, когда узнали, что Госпожа старейшину казнила, чуть праздник не закатили. Ладно-ладно, преувеличиваю! Но то, что никто о нём не жалел, правду говорю.
— Так оно и есть, госпожа Каше, — согласно пискнула Лесика в ответ на взгляд вампирессы. — Его боялись, сильно.
— Я не слышала, чтобы подчиненные старейшины нападали на своих. Лет двадцать назад был случай, но тогда убийцу нашли и сожгли.
— Слухи ходили, госпожа…
— Намного спокойнее по подземельям ходить стало.
— Собирэ,
