Серая сестра (ЛП) - Лоуренс Марк

Твоя подруга умерла здесь?

Да.

И ты все еще хочешь убить ту, кто убил ее, как мы с тобой договорились?

Да.

Хорошо. Кеот расслабился, и свечение стен стало ярче. Ненависть — это хорошо.

— Она умерла здесь. — Нона присела на корточки среди разбросанных камней. Йишт, марджал с редким талантом к каменным работам, обрушила часть потолка.

— Нона! Нона? — Далекие крики снизу.

Она коснулась пальцами пола под разбитым камнем. Здесь ли пролилась кровь Гессы? Неужели монахини смыли ее, когда забирали тело? Они похоронили ее у виноградников, но не оставили никаких следов. Мы все едины в Предке, наши кости — ничто.

— Нона?

Нона потянулась к ясности, наблюдая за танцем отсутствующего пламени в тенях своего разума. Она поискала глазами Путь и отшатнулась от него. В видении Кеота путь полыхал красным, пронизывая все вокруг, заполнял воздух, нырял в скалу и наполнял скрытое пространство за ней, рисовал себя на поверхности, оживляя каждую из них. Не желая отвлекаться на это чудо, Нона постаралась смотреть мимо красоты Пути на периферию, где должны были находиться нити. Но их почти не было. Здесь, в глубинах земли, она нашла место, где нитей было так же мало, как и у Зоул. Сестра Сковородка говорила, что люди сами тянут нити с Пути, любая жизнь. В самой темной и одинокой пещере в Скале, в местах, которые никто никогда не видел и никогда не увидит, где не шныряла ни одна крыса, не ползал ни один червь, Путь лежал чистый, крепко связанный. Если бы эта пещера была раскрыта, то простой акт созерцания ее тайн заставил бы щупальца нити сойти с Пути, точно так же, как нога, ступившая в чистый пруд, поднимет ил со дна, чтобы затуманить воду.

— Ничего. — Слово было горьким на вкус. Слабую надежду можно лелеять так долго, что, когда она умирает, потрясение перевешивает все разумные доводы. — Гесса нашла бы что-нибудь на моем месте. Она бы что-нибудь прочла в нитях.

Кеот молчал.

— Нона! — В голосах остальных звучало все большее отчаяние.

— Иду!

Она едва не пропустила ее. Что-то мелькнуло в уголке ее глаза, когда она повернулась. Возможно, без Кеота она бы ничего не увидела.

— Что это? — Она повернулась и потянулась. Одинокая черная нить, такая тонкая, что она почти подумала, что ошиблась, даже когда ее пальцы попытались сомкнуться вокруг нее. Черная нить, ведущая от того места, где умерла Гесса, вверх по шахте, прорезанной Йишт.

— Черных нитей не бывает. — Нона протянула руку, чтобы зажать нить между большим и указательным пальцами. Сестра Сковородка сказала, что пользоваться руками не нужно, это детская манера, как шевелить губами, когда читаешь. И все же это помогло. Нона выдернула нить из земли. — Предок! — Сразу же в нее просочилась знакомая энергия. Сначала стало покалывать пальцы, потом ладонь. Полнота, потенциал. Она почувствовала это, как... корабль-сердце?

Это не нить от сердце-камня. Однако голос Кеота прозвучал заинтересованно, он полностью переместился в ее глаза, боль была настолько сильной, что ей пришлось стиснуть зубы.

Что же это тогда? Нона потянула за нить и тут же почувствовала странное беспокойство. Нана Эвен сказала бы: «Кто-то только что прошел по твоей могиле». — Нона высунулась из-за угла шахты, пытаясь разглядеть, куда ведет нить, и теперь, когда она держала ее, легко увидела. Нить исчезала в скале: «Вот куда ушла Йишт!» — Уходя, убийца запечатала проход позади себя, ее способности к камень-работе были усилены корабль-сердцем. Нона надеялась, что ее бестелесная тень убила женщину, надежда, которая жила только до тех пор, пока она не вернулась в монастырь из похода вместе с другими послушницами.

Неужели ты настолько глупа? Это твоя собственная тень... вот почему ты нашла ее там, где другие не смогли.

Это нить моей тени? Нона уставилась на нее. Почему же тогда я чувствую ее как корабль-сердце?

На это у Кеота не было ответа.

— Нона! — Теперь в отдаленных голосах слышался гнев, смешанный с тревогой.

— Я не могу просто уйти... — прошептала она. — С инквизицией здесь у нас может не быть другого шанса целую вечность.

Возьми ее с собой.

Что?

Это твоя нить. Возьми ее с собой.

Нона так и сделала.

18

НАСТОЯТЕЛЬНИЦА СТЕКЛО

НАЗВАНИЕ ЗАЛ СЕРДЦА всегда было ложью, тем более теперь, когда в монастыре больше не было корабль-сердца, которое было вверено ему. Настоятельница Стекло положила руку на дверь и нахмурилась. Вверено ей. Настоятельницу Палица называли «она чудо». Стекло знала, как ее назовут, если ее портрет когда-нибудь присоединится к остальным. «Она потерянное сердце».

Настоятельница протиснулась в длинный зал, где за монастырским столом сидели ее сестры. Сегодня они ждали под бдительным оком Брата Пелтера и двух его помощников. Три инквизитора будут наблюдать за восемью монахинями.

— Настоятельница Стекло. — Пелтер наклонил голову.

Стекло села на свой стул. Сидение соседнего было пусто. Место Чайник. На этот раз протокол придется вести Сестре Ограда. Она выдохнула,и воздух затуманился. Каждый вздох напоминал ей об отсутствии корабль-сердца, о ее неудаче.

— Первый пункт повестки дня? — Стекло посмотрел вдоль стола. Роза, Колесо, Сало, Ограда, Яблоко, Скала и Сестра Сковородка, закутавшаяся в меха, темные глаза сверкают.

— Я передала Серые отчеты за последние пять лет на хранение Брату Пелтеру, как и вы и просили. — Сестра Яблоко выглядела так, словно предпочла бы отравить этого человека.

— Спасибо, — улыбнулась Стекло. — И шифры?

— И шифры.

Отчеты были фальшивыми. Яблоко в течение многих лет делала копию каждого отчета, изменяя, вырезая и подчищая. Шифрование, которое она использовала, отличалось от того, что использовалось в истинных отчетах, и расшифровка потребует дьявольское количество времени. Стекло пожелала Пелтеру и его подчиненным насладиться радостью тяжелого труда.

— Следующий? — Настоятельница Стекло взглянула на сестру Колесо; у ней всегда был какой-то неотложный вопрос.

— Ересь. — Брат Пелтер встал за креслом настоятельницы.

— Ересь, брат?

— Весь этот монастырь опасно близок к ереси, настоятельница. Ваши здания могут стоять на краю обрыва, но ваша вера колеблется на краю гораздо более глубокой пропасти!

— В самом деле? — Стекло заставила себя не подниматься и не оглядываться. — Это серьезные обвинения, инквизитор. Может быть, вы могли бы уточнить?

Пелтер начал кружить вокруг стола, глядя в затылок каждой монахини:

— В данный момент это скорее вопрос отношения и атмосферы. Есть что-то гнилое в состоянии Милосердия.

— Слухи о ереси и ересь, хотя и кажутся похожими, очень разные вещи, Брат Пелтер. — Стекло поставила локти на стол и сцепила пальцы перед собой. — Преступление стоит на кирпичах. Есть ли они у вас?

Пелтер остановился свой шаг:

— Худший пример до сих пор был в классе Духа.

— Класс Духа? Вы меня удивляете! — Стекло даже не пришлось притворяться удивленной. В мысль о том, что Сестра Колесо может хоть в какой-либо мере отступить от благочестия или протокола, было невозможно поверить.

— Были некоторые сомнительные варианты в выборе святых для изучения. — Брат Пелтер серьезно поглядел на нее.

— Послушницы сами выбирают святого для эссе о Духе, — возмутилась Сестра Колесо. — В моей библиотеке нет работ, написанных еретиками или касающихся их. То есть в библиотеке Предка. — Она стукнула кулаком по столу. — Я утверждаю, чтобы вы не найдете ни одной.

— Как раз сейчас одна из ваших послушниц пишет о Дэвиде, — сказал Пелтер.

— Девид? — Сестра Колесо открыла рот, но больше не произнесла ни слова.

— Может быть, вы просветите нас, сестра? — спросила Настоятельница Стекло. — Я не знакома с этим мужчиной.

— Я... — Колесо из хмурой стала сердитой. — Я не...