БЧ. Том 5 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Аяно теряется, смотрит растерянно вслед.

— Стой… — я замираю спиной к японке с лукавой лыбой, которую она не видит. — Ты не хочешь именно драться, так? В смысле, саммо? Может, тогда в кендо?

— А это что? — не оборачиваясь, спрашиваю. Судя по названию, какая-то японщина.

— Фехтование на бамбуковых мечах, — Аяно подходит близко к моей спине. — Надоесть тебе это не могло, так как еще не пробовал.

Эх, бассейн откладывается. Ну на быструю капитуляцию я и не рассчитывал. Японка, правда, не старшеклассница, надо сначала ее утомить, притупить внимание. Да и очень заманчиво победить мечницу ее же оружием. Уверенности в победе нет. Но тем интереснее. Фракталы-мечи у меня есть, только я их редко использовал. И давно. Больше полюбились Когти.

— Любопытно, — стираю ухмылку с лица и поворачиваюсь к японке. — Покежь кендо, командир.

Мы выходим в коридор. Тут же у дверей возникает дворецкий. Бросив взгляд в комнату на стол, старый Моне грустнеет. Наверно, увидел непочатую бутылку.

На улице Аяно ведет меня в заднюю часть двора. Иногда мельком косится в мою сторону. Я держу серьезную мину, хоть и хочется ей ухмыльнуться, позлив.

Из-за садовых деревьев вырастает деревянная постройка на бетонном фундаменте. Додзе.

Внутри десяток японцев, разделенные на пары, колотятся на бамбуковых палках, как угорелые. На некоторых шлемы с решеткой на лице. Видимо, Новички. Живу еще не пробудили толком, вот и приходится прикрываться средневековой броней.

Заметив Аяно, все дружинники тут же обрывают бои и кланяются главе.

— Два синая, — не глядя на них бросает японка. Тут же ей протягивают две палки.

— Выбирай, — кивает мне Аяно.

На вид обе палки одинаковые, с цубой, имитирующей меч. Может, японка просто выказывает какую-то традицию? Типа гость всегда первый, затем уже хозяин. Беру палку, что ближе. Подбрасываю тренировочное оружие, изучая баланс.

Кто-то из дружинников недовольно цокает. Что? Проявил неуважение к этой палке? Ох, заткнитесь. Вы теперь русский клан, а заморочки до сих пор, как у рисоедов. Быть русским — значит, быть проще.

— Готов? — Аяно уже встала в стойку. Доспех горит, защищая девушку от повреждений. Синай держит обеими руками перед лицом. Кругом стоят дружинники, смотрят. Тут же и старый перец Моне затесался.

— Зрители обязательны? — показываю глазами на япошек.

— Такова традиция, — хмуро бросает Аяно.

На любую херню одна отмазка. Удобно.

— Хинс, ты судья, — дает распоряжение глава Кимура.

Дружинник сразу же кричит:

— Хаджиме!

Я хлопаю глазами:

— Эй, что за «начинайте»?! Я еще даже в стойку не встал!

Но всем пофиг. Аяно срывается с места. Времени нет, думать некогда. Поэтому, по примеру японки, сжимаю палку двумя руками, выставив вперед. Поза непривычная, никогда так не дрался. Менять поздно.

Первый удар справа блокирую без проблем. Но Аянушка меня только прощупывает и, измерив скорость моей реакции, сразу переходит на ультразвуковой режим. Синай мелькает то там, там здесь, размазываясь пятном в воздухе.

Тук. Тук. Тук. Даже с рефлексами Мурки едва успеваю отбивать атаки. Потому что ноль опыта владения японским мечом. Да какой это меч? Палка неудобная. Дайте мне обычный тесак, толку будет больше. Трачу микросекунды на лишние движения. А Аяно тем временем успевает скакнуть к другому боку.

Какая шустрая.

Выворачиваю корпус, чтобы пропустить синай в сантиметре от лица. Но на обратном пути японка дергает меч в сторону.

Хруст дерева.

Черт.

От удара об мой подбородок синай разлетается на обломки. Бригантина уберегла юную мордашку. Деревянные щепки долетают аж до противоположного угла додзе.

Судья кричит что-то на японском и объявляет:

— Первый раунд за Кимуру-сама.

Аяно отходит на начальную позицию. Ей почтительно протягивают новый синай. Берет бамбуковый меч не глядя. Смотрит только на меня. Удивительно, но смотрит без эмоций. Даже можно сказать — скучающе. Разочаровалась в Перуне? Ну погоди.

Почесывая висок, я быстро вспоминаю навыки владения фрактальными мечами. Палаш Гавра, фальшион Бергра, сабля Замуса. Нет, эта палка совсем другая — обоерукому фехтованию я не учился. Конечно, что-то могу, например, рубящие удары, но не на уровне Аяно, которая собаку съела на махании катаной. В смертельном поединке я бы сделал японку даже на гребаных двуручных мечах. Но здесь спорт, а не уличная рубка. Нужно соблюдать правила. Нельзя, например, пяткой заехать в челюсть. Что ж, тогда буду рубиться одной рукой, как саблей Замуса. С ней я полгода протаскался по Страшному миру, используя как основное оружие. Дольше на три месяца, чем с палашом Гавра.

Беру синай в правую руку, а левой призывно махаю Аяно. Узкоглазые дружинники с громкими охами косятся на госпожу — видимо, опять я что-то нарушил в их хитрозашнурованном этикете. Но японка никак не реагирует, лицо холодное, сосредоточенное. Ничего не понять по выражению сузившихся глаз. Краем глаза замечаю, как седой Моне грустно вздыхает. Да, такую колючую аристократку сложно выдать замуж.

— Возьми правильно меч, — говорит мне судья. Выслуживается перед начальством, гаденыш.

— Я и так держу его правильно, — качаю в его сторону острием.

— Но это не по правилам кендо!

— Дурак, Ниса! — вдруг кричит на судью добрый дедушка Моне. — В кендо вовсе не требуется держать синай двумя руками. Чудан не обязателен! Ты так закостенел в своих привычках, Ниса, что посчитал их правилами боя на мечах! Стыд и позор!

Голова Ниса поникает, в узких глазах блестят слезы. А, оказывается, Моне-старичок — авторитет у салаг! Так их, мужик!

— Понял, Ниса? — вношу и я свою лепту, хотя не представляю, о чем вообще говорю. — Чудан не обязателен, чудак! — сокрушенно качаю головой. — Где вы берете этих неучей, Моне-сан?

— Простите, уважаемый гость, — виновато кланяется дворецкий.

В притворном раздражении верчу кулаком с мечом. Парень совсем сникает. Надеюсь, не переборщил. А то бедный япошка от стыда сейчас еще сэппуку устроит. Деревянным синаем.

— Хватит перепалок, — рычит Аяно, и голос ее подобен ледяной стуже. — Моне-сан, будьте судьей.

— Почту за честь, — правда, радости в глазах дворецкого не видно. Видно, фраза положена по этикету. — Хаджиме!

Уже? Ну лады.

В этот раз выстреливаю наперерез Аянушке. Палки с грохотом сталкиваются и отлетают. Блин, мне бы еще один меч в левую руку. Уже бы достал.

Мечи вспарывают воздух.

Моя бешеная атака разрушила стиль японки, хотя ее движения по-прежнему четкие и неуловимые. Особенно удивляют ноги — Аяно молниеносными прыжками сменяет положение. Левая отводится назад, а правая летит вперед. И наоборот. Из-за этих быстрых перестановок ножками она постоянно двигается, как шельма. Требуется огромная ловкость и сила, чтобы от меня так бегать. Конечно, японка обладает прорвой живы, даже крокодилья морда Али ее побаивается, но вагона энергии недостаточно. Как будто Аяно научилась использовать живу в ногах, как больше никто. Ноги японки отличаются от обычных, как редиска от лукавицы. Раньше я думал, что японка сильна из-за артефакта-катаны. Оказывается, испускаемая мечом бешеная жива лишь оттеняла силу девушки. Похоже, Аяно — жива-мутант, как Али, только без аллигаторовой пасти.

От нового удара деревяшки разлетаются в хлам. Обломки летят нам в лица. Сквозь облако щепок вижу лицо японки. Наконец, на нем появились эмоции. Ярость, азарт, жажда продолжать. Слухом Шарика слышу, как сердце девушки отбивает бешеный, рваный ритм.

— Синаи, — кричит Аяно. — Железные. Быстро.

Нам протягивают стальные дубины. Блин, детка, я же тебя и убить такой могу. Хорошо, хоть палки тупые.

Аяно схватывает дубину не глядя, и не дожидаясь меня, бросается в бой.

— Эй, бешеная! — едва успеваю уклониться. — Как же ваш «хаджиме»?! Чудана на тебя нет!

— Кимура-сама! — тоже возмущается Моне.

Замерев, японка тяжело дышит. Не отвечает. Глаза блестят, стиснутые губы подрагивают. Нехило ее накрыло. До скрипа сдавливает палку. В чем причина? Быстро оглядываю растерянных дружинников с включенным «глазомером Жамбы». Слабак, слабак, слабак…