Кровавый Огранец (СИ) - Романовский Борис Владимирович

— Да нормально, — буркнул я. Неловко, когда смотрю в её улыбающиеся глаза. Почему она ведёт себя так… хорошо?!

— Не опасно?

— Да нет. Я новые приёмы Германского боя подсмотрел. Поможешь подстроить их под мою чакру?

— Конечно! А какие?..

Я болтал с Катей так, будто мы уже лет десять душа в душу жили. И чем больше с ней говорил, тем больше понимал, что Катя не злая девушка. Инстинктивно чувствовал.

После еды я сходил в душ и лёг в кровать. Катя устроилась рядом.

“Алиса. Разбуди меня ночью, если она захочет уйти”.

Уверен? Мне кажется, это очень опасно.

“Уверен”.

Поняла. Но тогда нанеси ту жидкость на ленту.

“Как скажешь”.

Во время жатвы мы довольно быстро получили рецепт состава, ослабляющего влияние ленты. Я спрятал у себя небольшую костяную колбочку с получившейся мазью. Это не артефакт, поэтому падальщики её проигнорировали.

Я намазал ленту мазью и снова лёг. Из-за усталости вырубился, как только закрыл глаза.

Арчи. Вставай. Катя проснулась.

Голос Алисы заставил меня резко открыть глаза. Сердце стучало быстро-быстро из-за внезапного пробуждения. Катя уже свесила ноги на пол и хотела вставать. Я схватил её за руку, и она застыла. Медленно повернулась ко мне, и я вздрогнул. В её глазах плескалась тьма. Чистая, незамутнённая тьма. Но главное не это. Она не улыбалась. Из её глаз текли слёзы.

— Катерина, — хрипло сказал я. — Ложись. Не нужно.

Катя послушалась и легла. Прижалась ко мне. Я гладил её по спине и не знал, что делать. Чувствовал, как тело девушки дрожит. И чем больше проходило времени, тем сильнее становилась дрожь. Липкая лента на её шее стала горячей, от неё пошёл пар.

Я посильнее прижал Катю к себе и начал шептать бессвязный бред.

— Не бойся… Всё хорошо… Всё хорошо…

А затем моя грудь взорвалась болью, дыхание перехватило. Я с трудом опустил голову и посмотрел вниз. Левая рука Кати по самое запястье вошла мне в грудь.

Арчи, она сжала твоё сердце, — раздался напряжённый голос Алисы. — Я ослабила ленту. Сейчас горячей чакрой поддерживаю жизнь. Сделай что-нибудь!

— Катя, — прохрипел я. Из моего рта полилась кровь.

Пересиливая дикую боль, я положил ладонь на щеку девушки и приподнял её лицо так, чтобы видеть глаза. И, действуя больше на инстинктах, чем на доводах разума, я поцеловал её.

Глава 18. Скрытность

Когда я поцеловал Катю в губы, её глаза вдруг расширились, а рука в моей груди чуть дрогнула — сердце резко кольнуло, перед глазами потемнело.

В следующую секунду на лбу Кати, от виска до виска, зажёгся узор. Белый, как у Беловых. Тьма медленно ушла из глаз Кати, к ним вернулся прежний цвет — карий, с жёлтыми прожилками. Её веки медленно закрылись, губы растянулись в улыбке, и она заснула.

Молодец, Арчи, — раздался облегчённый голос Алисы. — Не знаю, как ты додумался поцеловать её. Но это явно ошеломило Катю и выиграло нам секунду времени. Боюсь думать, что было бы в ином случае. А теперь вытаскивай её руку, только медленно.

Я взял левое предплечье Кати и медленно потянул её ладонь из своей груди. Захрипел, с трудом сдерживая крик. Очень больно.

Раздался лёгкий хлюпающий звук, и алая от крови рука Кати упала на кровать. Мою грудь тут же буквально затопило горячей чакрой. Я скосил глаза вниз и увидел, что рана медленно зарастает. Алиса права — такую способность следует обязательно скрыть артефактом. Подобное я видел только у Грязных Чернокнижников. Не хочу, чтобы меня с ними связывали.

Я лежал в насквозь потной одежде и дышал через раз. Эту ночь я запомню надолго.

И всё же, зачем ты её поцеловал? — раздался голос Алисы. — Очень нестандартная реакция. Ты был на волоске от гибели, понимаешь? Сожми она руку — и никакая горячая чакра не спасла бы.

Я поморщился. Не знаю. Я действовал на инстинктах. Алиса правильно расшифровала моё молчание и не стала развивать тему. Я дождался, когда рана полностью заросла, а моё состояние вернулось в норму, и попытался сесть. Попытался, потому что Катя не позволила — она во сне крепко сжимала истерзанный край моей футболки. Я дёрнул и оборвал ткань — кусочек остался в её ладонях.

У неё на лбу явно узор Беловых, — начала рассуждать Алиса. — Филипп определённо в курсе, что творится с его ученицей. И всё равно решил, что она станет хорошей матерью. Зачем ему это?

“Не знаю”.

Я перелез через измазанную кровью Катю. Уборка займёт много времени. Придётся постараться, чтобы не осталось следов. Надеюсь, запах тоже пропадёт…

Я поднял сладко спящую Катю и переложил её на пол. Не знаю, что с ней делать. Она сто процентов не в порядке. Может быть, Филипп сказал своей ученице правду — и её спасёт только беременность. Даже думать о таком не хочу.

Часа два я занимался уборкой. Пришлось снять верхнюю одежду Кати, которая сильно испачкалась, и протереть тело девушки влажной тряпкой. Алиса меня убедила, что другого выхода нет. Катя не помнит время, проведённое в “одержимом” состоянии. И не хочу знать, что будет, если она вспомнит.

Ближе к утру я откопал ямку во дворе и сжёг в ней окровавленную одежду и бельё. Пока небольшой костерок уничтожал улики, я сидел на лавочке и, не моргая, смотрел на гигантскую стену Острова Свободы. Чтобы сбежать, нужно пересечь её по воздуху. Самая сложная часть плана…

Ты сильно изменился, — услышал я Алису.

“Почему?” — я протёр глаза.

Рядом дымит костёр, а ты ни разу не вспомнил о сигаретах.

Я растерянно посмотрел на пляшущий огонёк.

Твоя психика значительно окрепла. И слово “досадно”, которым признавал своё бессилие, ты перестал употреблять. Как и подбрасывать монетку, чтобы сбросить часть ответственности на судьбу. Ты сильно повзрослел, Арчи. И с каждым днём продолжаешь расти. В каждом аспекте.

Я горько усмехнулся. В признании Алисы я не видел ничего хорошего. Это лишь означает, что я медленно превращаюсь в хладнокровного монстра, которому плевать на чужие жизни. Не более.

Не согласна, Арчи. Но давай об этом позже. Я уловила звуки — сюда кто-то приближается.

Костерок успел потухнуть и слабо чадил дымом. Я быстро закопал его и вернулся внутрь. Лёг рядом с Катей. Послышался звук открываемой двери, и в дом кто-то нагло вошёл.

— Встаём! — раздался хриплый голос.

Я приподнялся на кровати и увидел низенького мужика с искорёженным носом, того самого, который встретил меня в поселении. Он по-хозяйски оглядел комнату, затем подошёл к моему рабочему столу и пролистал тетрадки.

— Катя, — я потряс девушку за плечо.

— М-м-м, — она сонно открыла глаза.

— Вставай.

Я слез с кровати и начал одеваться. Про себя ухмылялся над разочарованным лицом хриплого. Все листки с чертежами я сжигаю. Не дурак, чтобы оставлять подобные вещи дома.

— Что случилось? — как можно спокойнее спросил я.

— Вас переводят, — недовольно ответил хриплый. — Собирай своё барахло и на выход.

Тюремщик покинул комнату, а я начал укладывать вещи в коробки. Катя после утреннего туалета присоединилась ко мне.

— Что случилось ночью? — спросила она. — Моя верхняя одежда изменилась.

— Я тебя с кровати спихнул. А ты не проснулась. Пришлось обратно затаскивать. Случайно порвал одежду. Не стал будить.

Катя покраснела до кончиков ушей. Неужели поверила? Я легенду буквально на ходу придумал, мне даже в голову не закралась мысль, что она заметит замену. Одежда один в один же.

Мы быстро собрали свои скудные пожитки и вышли на улицу. Тюремщик удивлённо посмотрел на Катю — пока она лежала в кровати, он её за мной не заметил.

— Причина перевода? — сухо спросил я.

Хриплый перестал пялиться на Катю и недовольно махнул рукой.

— Не ваше дело. Уходим.

Филипп почувствовал активацию узора на лбу Кати, — убеждённо сказала Алиса.

“Как узор вообще сработал? Липкая лента же”, — мысленно спросил я, следуя за хриплым в сторону главной площади.