Практикум (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Между палаток мелькнула фигура, и я, не раздумывая, скастовал шар с Заморозкой. Война научила простому действию — обезоружить, а потом разбираться. Пусть даже там окажется боец выше по званию, но хуже все равно не будет. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на холодной земле скорчился никто иной, как Куракин.

— Сними, заморозку, идиот, — прошептал он, почти не шевеля губами.

Я решил не обращать внимание на оскорбление, тем более картина беспомощного высокородного компенсировала все. Но заморозку снял. Не потому что так сказал Куракин. Просто заклинание подпитывалось моей силой.

— Ты псих, Кузнецов, что ли?

— Нервы в последнее время шалят. Куда собрался на ночь глядя?

— Никуда не собрался. Уже вернулся, тебя искал.

Он поманил меня в сторону, и мы отошли от палаток к лесу. Куракин еще раз оглянулся и все же наложил на нас Сферу безмолвия. Это правильно. Предосторожность лишней не бывает.

— Это все развод чистой воды, — сказал он. — Никакого нападения на содружество не было. Наши сами все подстроили, искали предлог.

— Откуда знаешь?

— Из достоверных источников. Если скажу, придется тебя убить, — Куракин помедлил, после чего добавил. — Шутка.

Само собой, на его лице не было и тени улыбки. Комедиант он, как известно, тот еще.

— У отца Сереги в сейме остались свои люди. Они заявляют то же самое. Никакой агрессии ни от Польши, ни от Германской Федерации не было. Сейчас Канцлер пытается восстановить дипломатические отношения, но пока безуспешно.

— Что и требовалось доказать. Осталось понять, для чего Уваров это делает?

— Чтобы захватить новые земли, — с уверенностью ответил Куракин.

— Нет, слишком просто для него. Он бы не стал так подставляться, сделал бы все изящнее. В конце концов половина Европы сама бы приползла к нему на коленях. Нет, тут что-то другое. Нечто, что заставило действовать его быстро, игнорируя репутационные потери.

— Сложно говоришь, — поморщился Куракин. — Я знаю лишь, что этого выродка надо приструнить.

— Совершенно с тобой согласен. Осталось понять как.

Развивать тему мы не стали. Конкретики никакой не было. А просто болтать о разном, резона не имелось никакого. У нашего общения было предельно рациональное зерно. Точнее общая цель, с вполне конкретным именем. Как бы не говорили, что враг моего врага мой друг, мы скорее были компаньонами в одном крайне убыточном деле.

На удивление, после ночной прогулки и новостей от Куракина, я проспал без задних ног до самого утра. Будто только и ждал того, чтобы все мои подозрения подтвердились. А когда это случилось, то успокоился. Оставалось лишь понять мотивы Уварова, чтобы полностью обрести душевное равновесие. Но это пришлось отложить в сторону. Как и слипшуюся пшенную кашу, которой нас потчевал походный повар из немощных.

— Терновцы, собираемся, — появился на пороге Игорь. — Вместе с кристаллом силы ночью пришло распоряжение о вашей переброске.

— Опять щемить деградантов, которым не хватило ума удрать? — смотрел Тинеев на поборника исподлобья.

— Если бы, — как-то грустно ответил Игорь. — Не переживай, тебе понравится. Сбор на плацу через пятнадцать минут.

Собственно плацом было вытоптанное пространство перед палатками. Марши, боевая подготовка, тактические расстановки — все это существовало в планах Коршуна, пока он не попал в больничку. Игорю было по-барабану. Чем меньше травмируется бойцов на плацу, тем больше их будет при обходе. Логика простая и безотказная.

— Хозяин, бежать надо, — негромко произнес мне в ухо Потапыч. — Ты тут только аркан себе на шею заработаешь. Без мыла.

— Чтобы меня потом как преступника искали?

— Я тебя умоляю! Я такие места знаю, в жисть никто не найдет. Точнее не сунется. В общем, неважно. Отчима твоего туда перетянем… Тишку не будем. Пусть болтается себе.

— Спасибо за предложение, Потапыч, — ответил я, закидывая вещи в мешок. — Я все-таки воздержусь.

— Дурак! — обиделся банник. — И через себя меня под монастырь подводишь. Себялюбивец проклятый.

— Нет, себялюбивец это Захаркин, из Никифоровской группы, — услышал наш разговор Рамик. — По полчаса в душе плещется. Макс у нас обычный эгоист.

— Эх вы, — воскликнул Потапыч и исчез. Пошел зализывать душевные раны в самое подходящее для этого место, в баню.

Зато на плацу нас уже поджидали. Спустя еще минут пять, когда даже боевой маг Тусупбаев соизволил присоединиться к общей группе, Игорь повторил трюк Коршуна. Приказал всем взяться за руки.

— Куда мы отправляемся-то? — успел спросить Куракин.

— Воевать, — ответил поборник.

На склоне огромного холма, где мы очутились, сновало бесчисленное множество магов. Так мне сначало показалось. В глазах зарябило от союзной ауры бойцов, которые спешно выдвигались на позиции. К нам навстречу рванул один из блюстителей-адъютантов, этих я научился различать по несоответствию занимаемому званию магическим классом. Молоденькие, красивые, невероятно исполнительные и, как правило, совершенно бесталанные волшебники.

— Господин блюститель, поборник Ширкунов со взводом…

— Давай без этого, времени нет, — отмахнулся мвдошник. — Терновцы?

— Так точно.

— Сейчас уточню у протектора, какую дыру вами заткнуть.

Адъютант убежал, а я нахмурился. Очень уж мне не понравилась формулировка. Сказал бы, кого вами усилить или нечто вроде того, так вопросов к нему бы не было. А тут, либо он считает нас мальчиками для битья, либо напротив, рассматривает, как полноценных бойцов. Тогда все еще гораздо хуже.

— На левый фланг к ведьмакам Князькина. Он немного шебутной, ну, и с головой проблемы, но воевода наделил его полномочиями протектора. При его послужном списке-то.

— Воевода здесь? — удивился Игорь.

— Да, будет лично принимать участие в сражении.

Я присвистнул. Воевода — это серьезно. Высший чин в Министерстве внутренних дел и обороны, венец боевого мага, человек, подчиняющийся лишь Предстоятелю. Ну, в нашей нынешней ситуации Уварову. Как правило магистр или патриарх. Если высокородный решил, что необходимое личное присутствие воеводы, значит, наше дело труба. И подтверждалась та самая версия, где мы считались не такими уж зелеными и неопытными.

— За мной, — скомандовал Игорь и чертыхнулся.

— Что-то не так? — спросил я, старающийся держаться все время поближе.

— Шебутной Князькин, ну конечно, — сплюнул на землю поборник. — Шизофреник он. Сегодня улыбается, пожалуйста говорит, завтра с ножом лезет.

— Бухает? — предположил я.

— Если бы, просто еб…тый, — впервые выругался при мне Игорь. Видимо, здорово ему не понравилось решение протектора. Зато нашего поборника тот самый Князкин встретил как минимум, будто нашедшегося после долгих скитаний близкого родственника.

— Игорек, — обнял его Князькин, худой невысокий мужчина, с чересчур подвижными глазами. Казалось, он не в состоянии сфокусироваться на чем-то либо одном, поэтому постоянно пытался прощупывать все, что находилось вокруг. Может, и правда психически нездоровый?

— Прибыл в твое распоряжение. Что надо делать?

— Да ничего. Мы ждем отмашки, после чего размажем этих пруссаков. Вон они.

На другом, далеком от нас холме, виднелось подобие бушующего муравейника. Черные точки сновали взад-вперед. С большим трудом в них удалось определить живых существ. Я даже разглядел запряженных церберов. Ребята подготовились серьезно.

Ряд темных точек чернел в воздухе. Это наездники грифонов. К нам они старались не приближаться и совершенно справедливо. Не только у противника была авиация. Единственное, мне показалось, что мы значительно уступали в численности врагу. И когда я говорю «значительно», то пытаюсь сгладить острые углы.

Германская Федерация поставила на кон все. И надо сказать, им это более чем удалось. Если говорить по-простому, крестьянскому, нас было меньше раза в четыре. И это с учетом всяких практикантов — я заметил и другие группы. Либо Уваров действительно был невероятно прозорлив и вновь состряпал хитрый план, как нагнуть всех и выйти чистым из воды, либо просчитался.