Галина Емельянова - Белый шаман (СИ)

Судьба будет испытывать его на прочность, и каждый раз он будет нужен, чтобы протянуть руку помощи. Он уйдет на два года в тайгу, станет отшельником, в тайге потеряет друга, умнейшую охотничью лайку.

Вернется словно в новый мир. Старый друг, сокурсник поможет восстановить права на квартиру, продать ее, купить дачу и машину.

Очень долго он позволял себе привязываться только к кошкам и собакам. Дома ждет кот, Пушок. Ведь должен кто-то ждать, иначе совсем край.

После такой трагичной истории, Дине было стыдно, признаться: «Живу, как трава в поле. Что день даст, то и ладно. Никем не любимая, никогда. Даже мать променяла ее на отчима. Радует своей любовью чужих детей. А так у меня все хорошо, работа, дом, подруга».

Впереди на берегу у самой кромки реки что-то заблестело.

— Вот и золотая рыбка, — сказал ее спутник.

Оказалось, старинный бубен.

— Шаманский, — авторитетно заявил Глеб. — Вот видишь рисунки двух миров. Солнце, птица, косуля — предметы и жители Верхнего мира; Луна, рыба, медведь — предметы и обитатели Нижнего мира. Этот бубен нечасто использовали. Видимо, что-то случилось с хозяином, когда еще был молод. Ты не поверишь, но у шамана жизни на девять бубнов. Как девятый порвется, земной путь шамана прервется.

Тихо плескалась река, Дина попробовала ударить по бубну. Кожа его была абсолютно сухой. Словно кто-то выбросил его здесь, специально для них, в подарок.

Бубен отозвался глухим звуком — словно удар сердца.

Дина села на мелкие камешки берега, они еще хранили дневное тепло.

Вдруг стало трудно дышать, вспомнился рассказ Глеба, о жизни и любви. Женщина, не сдерживая больше чувств, зарыдала.

— Динка, ты что? Да это давно было, ты не вздумай меня жалеть.

Он присел рядом, обнял за плечи и прошептал в самое ухо: «Ты лучше люби».

И поцеловал прямо в губы. Оба были словно опьянены, друг другом.

Возвращались уже с рассветом. На реке китайцы ныряли в ледяной воде.

— Экстремалы. Хотя вряд ли это такой народ, что без выгоды ничего не сделает.

Расставались у штаба и не могли разжать рук.

— Я же тебе подарок приготовил. — Глеб сбегал к своей палатке и принес, прекрасно выделанную, на длинном ремне сумку. Вышивка была великолепна, словно живая, танцевала на полотне эвенка.

— Бубен, давай в сумку положу. Может он волшебный?

— Да, какие могут быть сомнения, конечно волшебный!

Утром в лагерь, наконец-то приехала Аян.

Все были так ей рады, что не отпускали, дети, старики, взрослые, всем хотелось получить от нее улыбку.

Наконец, дошла очередь, и до Глеба с Диной.

Аян загадочно улыбаясь, посмотрела на влюбленных.

— Пойдем, уже, наверное, проснулся, — непонятно сказала она.

В снегоходе был привязан мешок, из которого торчала голова, пушистая белая, голубые, словно подведенные тушью глаза. Щенок, тот, кого так ждал Глеб.

Аян освободила щенка, тот уверенно стоял на широких лапах. Белый, совершенно весь, только черный нос. Эвенка достала кусочек оленьего мяса, и отдала мужчине. Глеб протянул руку с угощением к щенку. Пес взял, и съел, жадно и быстро, мужчина тихо, ласково обратился к нему.

— Здравствуй, младший брат. Я радовался твоему появлению на свет не меньше твоей матери и отца. Я полюбил тебя, еще не видя. Потому что знал, ты вырастешь сильным, и храбрым псом, верным помощником в охоте, и утешителем в грусти.

Он сел перед щенком на колени и медленно стал тянуть руку к его загривку. Потом положил ладонь, щенок заворчал. Глеб погладил его за ухом, настороженность щенка прошла, и он сделал то, что делают все щенки, признавшие друга, он лизнул, ласкавшую его руку.

Аян пошла к штабной палатке, у нее было много дел.

Щенок сначала вскочил, побежал за девушкой, но та не обращала на него внимания. Он растерянно остановился.

Глеб позвал его — Утиур, ко мне.

И щенок, вернулся к Глебу, он сделал свой выбор — вожака, друга, старшего.

Заканчивался второй день в тундре.

Третий день ознаменовался, большим тоем — играли сразу три свадьбы.

Китайцы все так же ныряли в холодной воде. Вера и Надя, включили диктофоны, записывая свадебные песни. Вечером у костра старый пастух, отец невесты рассказывал легенду о самом священном месте.

«На берегу реки Кэнкэмэ находятся священные деревья, это деревья Добра и Зла. Две старые лиственницы толщиной в три-четыре обхвата стоят рядом друг с другом. Существует предание, что раньше было два шамана: один белый, другой черный. Однажды они сошлись на этом месте в яростной схватке, но никто не мог одолеть своего врага. Воевали они нескончаемо долго и превратились в деревья. Белый шаман превратился в стройную высокую лиственницу, девять толстых ветвей которой тянутся вверх к солнцу. А черный шаман превратился в толстую старую лиственницу, девять кривых ветвей которой смотрят вниз, а нижние ветви впиваются в землю как корни. Место, где стоят эти два дерева, загадочно. Где стоит черное дерево, река мелеет и переходит в стоячую воду, а где светлое дерево, река глубока и течет быстро. Люди приходят к священным деревьям и приносят в жертву вещи, деньги, просят для себя и своих близких здоровья, удачи и счастья».

Грустная история, а лучше веселую расскажу, расхрабрилась Надя.

Это было пять лет назад, приехали с экспедицией, в поселке в столовой, за завтраком наняли проводника. Такой, знаете, Дерсу Узала, повел нас в родовое стойбище, есть там старики, что видели тунгусский метеорит. До места не дошли, в тайге, в охотничьем домике решили передохнуть. В проводнике нашем вдруг азарт охотничий разыгрался, и ушел он в тайгу. День прошел, нет проводника, второй пошел, нет проводника. Мы городские жительницы, печь погасла, благо сухари были и вода в кадушке. Сухари в воду макаем, и едим. В тайге отретироваться не умеем. Из оружия один нож. Сидим, и тут Глеб Николаевич приходит. Оказалось, что встретил нашего горе-проводника, а тот загостился у кума в тайге. И в запой ушел. Так Глеб Николаевич нас спас. С тех пор, мы и знакомы. И теперь, только тем людям доверяем, кого он рекомендует.

Все вежливо посмеялись.

Старик, рассказавший легенду, авторитетно заявил — Улеб, хороший человек, тайгу знает, тундру знает, язык знает. Наш человек.

Они вернулись в М. вечером. Впереди у Дины было еще целых шесть дней отпуска.

В аэропорту она отобрала у Глеба свою сумку, и на его недоумевающий взгляд сказала: «Отпусти. Мне надо побыть одной».

Дома она распаковала сумку, загрузила стиральную машину, и легла, включив телевизор. Вещи были в стиральной машине, но Дину преследовал запах рыбы.

Ах, да, — устало вспомнила она. — Бубен шамана, он в сумке, подаренной Глебом.