Рон Криннит - Отраженный свет

— Ой, мамочки! — Дитзи от неожиданности взлетела на потолок.

— Эээ... а это нормально, стоять вверх ногами на потолке? — удивленно поинтересовался Энди.

— Нет, конечно, просто я перепугалась! — ответила пегасочка. — Пинки, нельзя же так!

Прыснув от смеха, розовая пони бахнула хлопушкой и, весело подпрыгивая, запела:

Посмотрите, посмотрите,

Посмотрите вы на них,

Все на свете обыщите,

Не найти вам двух таких,

    Что за славные поняшки

    Эти сладкие близняшки!

С днем рождения, с днем рождения,

С днем рождения, детвора,

Кексы, шоколад, варенье,

Все кричат ура-ура!

    Все копытами стучат,

    Поздравляют жеребят!

Ива, Энджела, малышки,

До чего ж вы хороши,

Вот вам торт, вот с кремом пышки,

Угощаем от души!

Солнце клонилось к закату, довольные отлично проведенным днем пони собрались у домика Дитзи. За жеребятами, еще не до конца обсохшими после купания, тянулись мокрые следы.

— Оставайтесь, чего торопиться то, — приглашала всех серая пегасочка.

— Спасибо, но боюсь, все не поместимся, — отнекивалась Ракуна.

— Да нет же, у меня две комнаты, как раз на всех хватит, а мы с Динки на сеновал пойдем.

— Не, у нас стрелка забита на утро... — напомнил Понифаций.

— Да, извини, Чудинка, нам пора, чтобы не опоздать на последний рейс, — спохватилась синяя пони.

Семейство земнопони откланялось и пошло в сторону площади.

— А вы как? — спросила Дитзи у Саншайн.

— Мама, мама! Останемся! — стали упрашивать близняшки.

— Хорошо, — засмеялась белая пегасочка, — остаемся.

— Мам, а можно нам на сеновале с Динки?

— Конечно можно, — разрешила она, а Энди ухмыльнулся, поняв, что в комнате они будут ночевать одни.

Жеребята потащили на сеновал подушки с одеялами, заявив, что будут строить себе домик, а Саншайн отошла по каким-то таинственным делам. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и Бугсон, проверив, как устроились жеребята, ушел в гостевую комнату и залез в кровать. В полудреме он почувствовал, как рядом ложится жена, и нежно накрыл ее своим крылом.

Посреди ночи белая пегасочка внезапно проснулась, почувствовав, что крылья непроизвольно раскрываются от нежных поглаживаний. Ощутив горячее дыхание, она не сразу поняла что это значит. Энди, осторожно сжав зубами ей ушко, стал опускаться по шейке, покусывая загривок, от чего кобылка вся задрожала, а по телу пробежали мурашки. «О, небеса, нет, я не могу, я же обещала! — думала пегасочка. — Но что же тогда делать?» «Хотя чего такого, ну так вышло, ну не смогла... — пришла соблазнительная мысль, но была тут же отметена. — Нет, я никогда еще не нарушала своего слова...»

— Дорогой, ты хочешь прямо сейчас? — пролепетала она.

— Да, милая, прямо сейчас. Только ты не могла бы вернуться в свой обычный вид? — попросил Энди. — Я безмерно уважаю принцессу, но предпочитаю спать все же со своей женой.

Тут пегасочка поняла, что потеряв от возбуждения контроль над телом, она преобразилась в Селестию, и поспешила вернуть облик Саншайн.

— Прости, милый, я сейчас не могу... — сказала она, борясь с собой.

— Почему, ты плохо себя чувствуешь, что-то болит?

— Н-нет, то есть да, — с облегчением, что нашелся предлог, ответила она. — Что-то с животиком, наверное, вчера съела слишком много сладкого...

— Подожди, я сейчас!

Муж выбежал из комнаты и вскоре вернулся с какой-то микстурой. Выпив горький настой, она отвернулась к стенке, постаравшись расслабиться. Энди пристроился рядом и вскоре заснул, а она пролежала так до утра, пытаясь разобраться в своих чувствах.

Приближалось время восхода. Пегасочка тихонько выбралась из кровати и в этот момент почувствовала укол острой боли в груди. Судорожно вдохнув, она поняла, что эта боль — не ее, а отражение чужой боли — той, кто магически связана с нею.

Глава III

Боль огнем разливалась по телу. Белый аликорн, с трудом приподняв голову, осмотрелся кругом. Спальня, лужа крови, натекшей из раны, торчащая между ребер рукоятка кинжала. Трое пегасов-стражников крепко держали извивающегося грифона. Крики и все нарастающий топот впавших в панику работников посольства.

В комнату вбежал местный врач и, не теряя времени, приступил к осмотру. Хотя в глазах медика стоял ужас от вида повергнутой богини, движения оставались профессионально четкими. Обернувшись на вспышку света, он замер от удивления: принцесса Селестия, целая и невредимая, стояла посреди комнаты, а взгляд ее был настолько суров, что все попятились. Затих даже грифон-убийца.

— Вытаскивай кинжал! — резко скомандовала она.

Сглотнув, врач взялся за рукоятку и осторожно потянул вверх. Селестия, склонившись над своей копией, коснулась губами раны, и та быстро затянулась.

— Прости, Саншайн, — прошептала она.

— Я счастлива служить Вам, Ваше Величество... — прошептала в ответ раненая пони и потеряла сознание.

— Капитан, я Вас предупреждала, что вместо меня здесь будет Саншайн, — тихим но очень грозным голосом произнесла правительница. — Как Вы могли это допустить!

— Я готов понести любое наказание, — набравшись смелости, ответил гвардеец.

— Взыскание придумайте сами, завтра доложите. А сейчас, все вон из спальни! — принцесса сжала зубы, чтобы не раскричаться от ярости, от чего ее речь стала еще более грозной.

Перенеся тело двойника на кровать, она провела более тщательное обследование и заживление внутренних повреждений. В душе принцессы бушевала буря эмоций: гнев на грифонов, недовольство охраной, но больше всего злость на саму себя и раскаяние. Не было никакой государственной необходимости посылать Саншайн. Это была просто ее прихоть, исполнение ее личных желаний. Если бы Селестия не подставила вместо себя копию, то никакой трагедии не было бы. Убийца ни за что не смог бы ей навредить. Даже если бы усыпил все ее чувства и подобрался бы на расстояние удара — просто не смог бы пробить ее шкуру простым кинжалом.

Прошлым утром, только-только подняв солнце, Селестия телепортировалась в комнату, снимаемую специально для неформальных встреч, которая была неподалеку от дома Бугсонов и вызвала к себе Саншайн.

— Санни, я хочу обратиться к тебе с просьбой, — сказала она пегасочке.

— Конечно, Ваше Величество, я готова исполнить любой Ваш приказ, — хотя Селестия часто вызывала ее в неурочное время, эта встреча показалась особенно необычной.

— Нет, не приказ. Просьбу. Ты можешь отказаться, это никак не скажется на твоей работе, — принцесса немного помолчала, решаясь поделиться своим желанием. — Я хочу попросить тебя о кое-чем необычном... — принцесса с трудом подбирала слова, — Понимаешь, та услуга, которую ты можешь мне оказать, очень личная. Как для меня, так и для тебя, дорогая... Дело в том, что ты словно становишься частью меня... Это побочный эффект магии замещения, без которой ты бы не смогла выполнять мои обязанности. Эта магия позволяет мне проникать в твоё сознание, чувствовать тебя, твои эмоции... Знаешь, иной раз мне кажется, что Ива и Энджела — мои жеребята, в смысле, я, конечно, люблю всех малышей Эквестрии, но к этим двум у меня особенные чувства, словно...