Сергей Костин - Охотник за бабочками 3

— Несанкционированный выход! — истошно завопил гид в глубинах обманутого челнока. Они всегда так орут, если им что-то не нравиться, — Бактериальная атака! Немедленное уничтожение корабля!

От неожиданности я даже не успел дыхание настроить. Сиганул вниз как был, с дурацкой прощальной ухмылкой и скупой слезой на щеке. Выразиться на прощание не успел. Впрочем, гид без всякого сомнения и так знал, что я о нем думаю. Потому, как рванул не дожидаясь начального отсчета.

Взрывная атомная волна уткнулась мне в спину, придала дополнительное ускорение и я, красиво, и не побоюсь этого слова, без брызг, плавно врезался в воду стопроцентного океана.

В первое же мгновение все чуть было не пошло насмарку. Тесемка на универсальных плавках не была рассчитана на большие перегрузки и чуть было не лопнула. Хорошо еще, что я вчера усилил ее на титановым жгутом. Словно чувствовал, что может все пойти наперекосяк.

Поддергивая одной рукой сползающие универсальные плавки, второй прижимая к груди контейнер, я быстро заработал ножками, устремляясь в бездонные черные пучины стопроцентного океана. Над головой что-то бабахнуло. Это искореженная взрывом масса челнока изрешетила гладь океана, оказав мне последнюю услугу. На несколько минут все взрослое население близко прилегающих вод занялось осмотром плавящихся и шипящих кусков металла, не обращая на меня никакого внимания.

Двадцать минут для настоящего охотника за бабочками почти вечность. За двадцать минут можно сделать многое, если не все. Но это справедливо только на твердой поверхности. Когда над головой радостно светит солнышко, или, в крайнем случае, белый карлик.

А здесь, в сырой среде, где и света то нормального кроме фонарика нет, время движется неумолимо стремительно. В минуты погружения на ум приходят слова одного очень старого конферансье о том, что время в жидкости относительно. Человек, стоящий на суше успевает скурить одну сигару, в то время как человек в воде не успевает раскурить даже одной.

Местная фауна и флора, в лице многочисленных бездумных и возможно думных представителей, как малых, так и весьма крупных форм, уже одумалось и перестав глодать невкусные остатки некогда разговорчивого челнока, обратили взоры свои на мою скромную персону.

Находясь на глубине порядка ста восемнадцати метров сработал датчик голодности, зашитый в правое заднее отделение универсальных плавок. Данный датчик реагирует на уровень выделяемых любыми существами желудочного сока, и в настоящий момент его просто закаливало, что без преувеличения сказать, влияло на постоянную скорость пловца. Меня, то есть.

Если предчувствия меня не обманывают, а они меня никогда и ни за что не посмеют обмануть, то до первого укуса меня отделяет всего несколько секунд. Возможно даже меньше.

Вода за спиной жутко забурлила от многочисленности живности, датчик голодности зашалил и вышел из строя, и я, сжимая со всей силы зубами ниточку, которая связывала меня с воздушным миром, дернул за основное кольцо.

Мое личное изобретение. Иллюзаптор Сергеева. Запатентовано. И изготовлено в единственном числе для меня и специально для таких вот неприятных случаев.

Боковые контейнеры водолазного сопливчика открылись. Из них вылезло пара трубок. Из которых, строго перпендикулярно моему движению, выстрелило двумя головастиками. Гадостная штука, должен признаться. Воняют так, словно жарят здоровенную тушу коричневой акулы. Вкусно и аппетитно. Но на вкус головастики жутко ядовиты. Не завидую тем, кто покуситься на их головастую жизнь.

Кто бы меня видел в сей прекрасный момент. Я, словно древнерусский герой Ихтиандр, погружался все глубже и глубже. А по сторонам от меня отстреливались ядовитые головастики, наполняющие окружающие воды обалденным запахом жареного мяса. И кто бы видел, какая драка происходила из-за головастиков. На меня, естественно, ноль внимания. Что и требовалось.

Я достиг глубоководных пещер за максимально рекордное время. Шесть минут сорок восемь секунд. До меня с такой скоростью на дно не погружался никто. Впрочем, до меня вообще никто сюда не погружался. Включая глупых прожорливых тварей. Потому, как жутко опасно и смертельно. Я бы тоже не стал жизнью рисковать, но контракт есть контракт. Это его пункты, заканчивающиеся суммой со многими нулями гнали меня в глубину.

Следующим пунктом плана было возможно быстрое обнаружение самого объекта, ради которого я рисковал не только своей жизнью, но и жизнью украденных в гостиничном холле золотых рыбок, а также головастиков.

Это только любитель, который даже не нюхал дыма сгоревшей опреснительной установки, думает, что отыскать на стопроцентной планете редкий экземпляр бабочки раз плюнуть. Это не так. Достаточно непросто найти в океане гидронасекомое размером с небольшой космический корабль. Тем более на глубине, куда не проникает свет от здешнего солнца. Можно проплутать среди подводных скал всю жизнь и не найти ничего.

Целой жизни у меня не было. Согласно встроенным в водолазный сопливчик приборам кислорода оставалось минут на десять. Поэтому я не стал предаваться долгим размышлениям и сразу же окунулся в образном смысле в работу.

Включить фонарик. Поводить им по сторонам, дабы убедиться в отсутствии вредных существ. Затем, вытащить из контейнера одноразовый прибор, который на языке специалистов называется манок. Установить его согласно инструкции в полуметре от океанского дна. Включить сначала красный тумблер, потом зеленый. Или наоборот? Впрочем, неважно. Бабочки все-равно цвета не различают. После проделанной операции убедиться, что из одноразового прибора звучит не народная музыка, а зов самца глубоководной бабочки. И быстренько спрятаться в близлежащих скалах.

У профессионального охотника прежде всего должна быть вера в собственную удачу. Без этого никак. Чтобы сделал на моем месте любитель? Правильно. Разнес бы ко всем чертям океан при помощи квадрамита… Отыскал среди всплывших экземпляров объект, скорее всего уже дохлый, и был бы рад собственной сообразительности.

Я профессионал и не устану этого повторять. Таких как я во всей галактике по пальцам пересчитать. Раз, два и… Впрочем, два, это уже перебор. Второго такого не найти.

Устроившись поудобнее между камней, я запасся терпением и стал ждать, когда глупая глубоководная бабочка придет на зов самца. Конечно, было некоторое сомнение, что на зов никто не откликнется. Во-первых, потому, что я не знал, имеются ли вообще в природе глубоководные самцы. А во-вторых, я не до конца доверял Кузьмичу, который уверял меня в том, что его крик, записанный на одноразовый прибор, как раз и поход на зов глубоководной бабочки.