Сергей Гавань - Изумрудный трон
— Могли быть подброшены настоящей девоной. Одержимые демонами страдают подобной любовью к эффектности.
— Тот следопыт сказал, что видел в лесу парящую женщину….
— Не все женщины являются Элли.
— Откуда Одержимой известно Слово Парения, которое находится в тайнике вашей семьи? Элли, будучи женой Сиверта, жила в Ректагерране, и могла запросто его выкрасть.
— Ни она, ни Сиверт не знают ничего о наших секретах. К тому же ты, как историк, прекрасно осведомлён о том, что рефраманты веками создавали, покупали, отбирали и обменивались Словами. Что, если Парение попало в руки настоящей виновнице после череды подобных событий?
Джаркат почесал аккуратную чёрную бороду.
— Твоей настойчивости можно позавидовать. Кем тебе приходится эта женщина?
— Когда-то она была для меня словно родная тётя.
— Когда-то? А что было потом?
— Не важно, — поморщился Гирем. — Суть в том, что даже сейчас мне сложно представить, что бы она натворила столько бед.
— Ну, с девонами это случается. Младенцы, не прошедшие обряд Экзоркуции, чаще всего становятся лакомыми кусочками для демонов. А дальше всё зависит от самих тварей. Некоторые могут дремать в хозяине годами, прежде чем начать творить зло. Такой мог находиться и в Элли.
Они проскакали по окраине селения и выехали на дорогу. На здешних лугах ещё позавчера мирно паслись коровы, раздутые, как бочки в виноградарских погребах где-нибудь на Виноградном Изгибе. Теперь же их словно прокололи иглой, выпустив весь воздух. Бока были усеяны тёмными проплешинами и гнойными нарывами, ветер доносил гнилостный запах. Животные лежали на пожухлой траве и лениво похлёстывали себя по бокам хвостами, отгоняя назойливых мух. Гирем обернулся.
Пространство вокруг селения было аккуратно поделено на ровные квадраты и прямоугольники полей: желтые, где росли пшеница, ячмень и овёс, зелёные — где росли овощи, красные — где зрели бобы катрейла. Сейчас над всем этим поднимались столбы дыма. Гирем коротко вздрогнул и повернулся лицом к дороге. Остальное время он и Джаркат ехали молча.
Подъёмный мост через ров был опущен, ворота открыты. Не обратив внимания на приветственные возгласы стражников, Гирем и Джаркат галопом проскакали по тоннелю и оказались во внутреннем дворике. Завидев их, навстречу поспешили конюшие. Гирем спрыгнул с коня, чьё имя было Гарапас, передал поводья слуге и глянул на историка.
— Ты говорил, что знаешь способ, как отыскать отца в этом демонами проклятом лесу. Пора им воспользоваться.
— Хорошо, но для этого способа мне потребуется восемь кристаллов сциллитума.
Гирем взметнул брови.
— На восемь кристаллов можно купить весь Герран вместе с его жителями.
— Или найти дивайна Рензама, что бы он спас твоего дядю.
Юноша думал недолго.
— Ладно. Подожди в обеденной зале. Мне нужно заглянуть ещё кое-куда.
Кивнув, историк направился к ступенькам главного строения. Гирем же повернул налево, в сторону двухэтажного жилого массива, с множеством окон. Некоторые из них ещё оставались застеклёнными, но большая часть имела ставни. Отец не очень сильно заботился об интерьере и экстерьере крепости. На внешней стороне стены имелись глубокие выбоины и сколы столетней давности, металлические пазы и крепления на гребне пустовали — стоявшие там некогда стрелковые орудия, которые предназначались для борьбы с шальными драконами, были давным-давно сняты и проданы.
Впрочем, подумал Гирем, отец не первый в роду, кто плевать хотел на реставрацию Ректагеррана. Ещё дед Эктар не беспокоился о её обороноспособности. Большие войны не заглядывали сюда больше века. Последний раз Рензам и Алан по-настоящему обнажали рефракторы лет десять назад, и то — далеко к северу, у стен крепости Сибельниль, что принадлежала родственникам-Хлоям.
Он вошёл в здание и зашагал по узкому коридору, который озарял свет факелов. Рефрамантия была слишком дорогой для постоянного поддержания огня, равно как и необычные сферы диастрийцев, которые были распространены на западе, в Шуруппаке и при дворе Пророка Мирата Отраза, владыки Изры. Здесь, на востоке Изритского Теургиата, среди степей, неглубоких озёр и диких лесов, подобное было в диковинку и не по карману даже вассалам-ренедам и их сеньорам-дивайнам. Особенно таким расточительным дивайнам, как Рензам Рект.
Гирем остановился возле комнаты клирика. Дверь была плотно прикрыта; из-за неё доносились приглушённые голоса и тихий шорох. Гирем постучался и, скрипнув дверью, шагнул через порог. Окинул быстрым взглядом комнату.
На широкой, покрытой мягкими разноцветными покрывалами кровати, лежала нагая девушка. У неё были широкие бёдра и полная грудь, русые волосы свободно расплескались по плечам и подушкам, на которые она опиралась локтем, задумчиво глядя в окно с распахнутыми ставнями.
Услышав шаги, девушка метнула взгляд к двери и неловким жестом подтянула к груди покрывала.
— Прошу прощения, дивайн.
— Ничего страшного.
Гирем кисло улыбнулся и только потом заметил приставленный к стене мольберт с чистым полотном. Рядом, на стуле, лежала палитра с несколькими кистями и прозрачным сосудом с водой. Клирик привычно проводил время за живописью.
Девушка посмотрела мимо юноши в направлении двери, которая вела в другую комнату.
— Хэк, к тебе дивайн Гирем!
— Секундочку! — донёсся из комнаты голос Хэка. — Мне осталось договорить последнюю молитву Ориду и всё!
Гирем вздохнул и перевёл взгляд на девушку.
— Позируете для Хэка?
— Позирую… и не только, — улыбнулась та, закрутившись в покрывала.
— Она моя жена! — воскликнул Хэк, выходя из другой комнаты и закатывая широкие рукава серой рубашки.
Единственный экзоркутор Триединой Церкви в округе, он пользовался неслыханной милостью Рензама, который терпеть не мог «придурков в бело-зелёных рясах». Гирем понимал, почему. Хэк стал настолько «своим» человеком в окружении отца, насколько это вообще возможно для служителя церкви. Простой, честный и добрый малый, клирик прекрасно знал своё место. Рензам, ценя эти качества, дал ему добро на проведение обрядов Экзоркуции в своих землях. С того момента прошло уже десять лет.
— Жена? Когда ты успел жениться?
— Сегодня ночью.
— Хорошо выспался? Всё ли в порядке у пациента?
— Вы мне не доверяете, — клирик посмотрел на него с укоризной. — Прошу, за мной.
Они вошли в другую комнату. Ещё раз улыбнувшись девушке, Гирем закрыл за собой дверь и подошёл к кровати, на которой лежал раненый мужчина.
Лицо Алана Ректа было изрезано морщинами, в русые волосы и аккуратно подстриженную бороду закралась седина, однако руки, обмотанные повязками и жгутами, всё ещё были крепкими. Гирем присел на краешек кровати и наклонил голову к лицу дяди. Тот дышал хрипло и прерывисто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});