Стивен Дональдсон - Появляется всадник

Верхом — вид у него был довольно странный, но что—то в этой фигуре говорило и о мужестве, — Квилон ускакал туда, откуда появился. Вскоре он повернул за угол стены Орисона и скрылся из виду.

Краген, поворачиваясь к леди, задумчиво прикусил губу. Здесь проверяются ваши качества… Следовало расспросить Мастера. Что он хотел сказать этим? Но гнев в ее глазах остановил его.

— Элега? — тихо позвал он.

Она крепче стиснула зубы, встретившись с ним взглядом.

— Значит, боль, милорд принц?

При виде ее возмущения ему захотелось кричать на Элегу. Мы здесь на войне, миледи. Вы считаете, что можно воевать, не причиняя никому вреда? Но он сдержался, поскольку испытывал некоторую неловкость оттого, что пытался запугивать Мастера Квилона.

Конечно, во времена давних войн между Алендом и Кадуолом ни один командир или союзник монарха Аленда не колебался бы, если бы понадобилось вырвать несколько криков боли у жителя Морданта или Кадуола. Бароны Вассалов до сих пор оставались кровожадными бестиями. Но, потерпев поражение от короля Джойса, Маргонал все же заметил, что его противник с большей легкостью управляет Мордантом, добившись добровольной преданности, чем если бы эта преданность была навязана силой. И, не будучи глупцом, монарх Аленда сменил тактику управления, основанную на страхе, насилии и боли, и был вполне удовлетворен результатами. Даже баронами стало легче управлять.

Это было одно из многих нововведений Маргонала, которые принц одобрял. И сам он хотел продолжить дело отца.

Поэтому, несмотря на тревогу, досаду и сомнения, он взял себя в руки в достаточной мере, чтобы быть честным с Элегой до конца.

— Я сказал больше, чем собирался. Воплотитель оскорбил вас, миледи. Мне это неприятно.

Его объяснение, казалось, дало Элеге то, в чем она так нуждалась. Постепенно выражение ее лица изменилось; влага в глазах смягчила взгляд, и в нем появилось что—то похожее на мольбу.

— Раньше меня не так—то было легко оскорбить, — ответила она. — Понятно, что тот, кто верит моему отцу, не может поверить мне. — Затем словно стремясь подчеркнуть свою искренность, она добавила: — И тем не менее, я благодарна за ваш гнев, милорд принц. Приятно сознавать, что вы считаете меня достойной защиты.

Мгновение принц Краген изучал леди Элегу, сопоставляя свои чувства к ней и сложность положения. Затем кивнул и отвернулся.

Ветер, казалось, стал еще холоднее. Весна пришла слишком рано — а значит, вполне возможно, зима еще может вернуться. Только этого, подумал принц с горечью, и не хватало его армии — застрять, парализованной зимним ненастьем, под стенами Орисона, словно шавки, которых не пускают в деревню, голодные и холодные, бессильные что—либо сделать и надеющиеся только на объедки с чужого стола. Да, это было бы замечательно.

Но он сдерживал желчь. И властно обратился к капитану, словно твердо знал, что делает:

— Мне кажется, следует серьезно отнестись к предупреждению Воплотителя. Отведите всех, кто здесь не обязателен, и пусть будут готовы к любым неожиданностям. Затем продолжим.

Капитан отдал честь и приступил к выполнению приказа. Солдаты повиновались с испуганной поспешностью, тщетно пытаясь продемонстрировать, что не восприняли предупреждение всерьез. Вместе с Элегой принц Краген направился к шатрам отца. Он отошел на сто ярдов от катапульты и обернулся.

Ему не пришлось долго ждать исполнения угроз Мастера Квилона. По—видимому, Магистр Гильдии, едва очутился за воротами замка, подал сигнал. И через мгновение после того, как принц принялся изучать тяжелый серый профиль Орисона, ожидая, что же произойдет, над зубцами стен с северо—запада поднялась коричневая тень, бесформенная, похожая на дым.

Было похоже, что она и растает словно дым; однако тень уплотнилась. Она выглядела не крупнее большой собаки или большого пчелиного роя; но скорость, с которой тень взмыла ввысь, в небо, делало ее опасной, как молния. Клочок коричневого дыма… И так же, как десять тысяч остальных солдат, не считая маркитантов, принц Краген задрал голову и прищурился, наблюдая за движением тени на фоне мрачных низких облаков.

Поднявшись так высоко, чтобы оказаться вне досягаемости стрел и недостижимой для стрельбы из стальных арбалетов, тень поплыла к катапульте и, покружившись над ней, опять повернула в сторону замка. Принцу показалось, что он услышал вдали пронзительный крик, похожий на крик чайки.

В этот момент из тени, плывшей над ними в вышине, вылетел камень, такой же большой, как тот, что был выпущен из катапульты.

С невероятной силой камень врезался в катапульту и размозжил дерево с такой легкостью, словно орудие было сделано из щепок. Куски камня разлетелись в разные стороны, бревна рамы взмыли ввысь и рухнули вниз. Двое людей бросились в сторону от катапульты и упали, один с железным болтом, торчащим из ноги, второй с проломленным таким же болтом черепом. Остальная обслуга не пострадала.

Бесформенная коричневая тень исчезла из вида за стенами замка.

Из горла солдат вырвался крик — ярость и страх требовали действий, взывали к мести. Принц Краген стоял неподвижно, его лицо ничего не выражало, словно он никогда в жизни не изумлялся. Только жесткие складки вокруг рта, скрытые усами, выдавали его истинные чувства.

— Миледи, — обратился он к Элеге мрачно—небрежным тоном, — вы прожили много лет в окружении Воплотителей. Без сомнения, в Орисоне ходило множество слухов относительно Гильдии. Доводилось ли вам когда—либо слышать о чем—нибудь подобном?

Она оцепенело покачала головой, глядя на обломки катапульты так, словно не верила собственным глазам.

— Возможно, — пробормотал принц тихо, лишь для ушей Элеги, — за годы мира, навязанного нам королем Джойсом, мы позабыли об ужасах Воплотимого. Похоже, под его правлением Мастера не теряли времени даром.

Миледи… — Он на мгновение закрыл глаза и позволил себе ужаснуться. — Гильдия ни в коем случае не должна попасть в руки верховного короля Фесттена.

Затем принц снова занялся текущими делами и покинул Элегу. Сначала он приказал своему капитану выдвинуть вперед новую катапульту и предпринять новую попытку — со всеми необходимыми предосторожностями, чтобы обезопасить солдат. А после этого отправился побеседовать с отцом.

Над шатрами алендского монарха развевались его штандарты. Маргонал любил путешествовать с удобством. Кроме того, он по опыту знал, что роскошные шатры благоприятно действуют на дух подчиненных. Тем не менее, верховный король Фесттен посчитал бы штаб—квартиру монарха убогой хижиной. В Аленде не было морских портов, и поэтому довольствовались лишь товарами из Кадуола. В сравнении с Фесттеном Маргонал был не богаче любого из своих вассалов. Если бы Мордант не лежал между Кадуолом и Алендом (и если бы провинции не были такими упрямыми и неподатливыми — качество, служившее отличным буфером), верховный король и силы, которые могло собрать его богатство, давным—давно поглотили бы извечного врага Кадуола.