Торн Стюарт - Обитель спящих

Окликнули их уже у самой лестницы со львами, ведущей ко дворцу — на ее широких площадках несли ночную стражу воины-вендийцы, единственные вооруженные люди во всей стране.

— Это я, Кхиршти, — отозвался князь негромко. — Тс-с. Оповести остальных стражей, чтобы нас больше не задерживали, но не вздумайте никого будить.

Воин, не выпуская из рук копья, согнулся в ритуальном поклоне, сложив ладони у груди. Когда он выпрямился, в темноте блеснула его белозубая улыбка.

— Добро пожаловать домой, магадева, — проговорил он и помчался исполнять сказанное.

Но то ли вендийцы, как ни старались, обсуждали новость слишком громко, то ли кто-то из них все же шепнул княгине, что вернулся ее муж и повелитель, потому что в дверях галереи, ведущей в жилые покои, их встретила Фейра — полуодетая, с лампой в руках.

В первый миг она застыла в изумлении, а во второй — бросилась Тай Юэню на шею, плача и смеясь одновременно. Он гладил ее волосы, а она, не выпуская мужа из объятий, повернула к Конану улыбающееся, мокрое от слез лицо. Киммериец заранее нахмурился, ожидая шумных излияний благодарности и восторга, кои так присущи женщинам, но услышал:

— Вы, наверное, устали с дороги. Будете ужинать? Я тотчас велю нагреть вам воды и приготовить комнаты, пока вы едите.

— Будем, — ответил за них обоих Тай Юань. — И вымоемся тоже с удовольствием. Только не буди весь дворец, а то мы и за полночь не ляжем.

Фейра умчалась хлопотать, а Конан хмыкнул и заметил:

— Хорошая у тебя жена, Юлдуз. Помнится, еще тогда, в Туране, десять лет назад, она мне понравилась: бойкая была девчонка!

— У тебя будет не хуже, — отозвался кайбон, уверенно ведя друга по темному дворцу. — Можешь мне верить.

— Это ты меня утешаешь или пророчествуешь? — хохотнул Конан. — Учти, я разборчив.

— Пророчествую. Красивая, умная и верная. На край света за тобой пойдет. — Тут он замолчал и какая-то тень пробежала по его лицу. — Или ты за ней, — добавил он тихо. Потом улыбнулся и посмотрел на друга с лукавством: — Но все окончится хорошо, а ведь это главное, правда?

— Правда, — согласился Конан. За прошедшие дни он научился почти не обращать внимания на подобные предсказания, время от времени изрекаемые князем. Тем более, что тот сам не мог сказать, как скоро сбудутся его видения.

— Но в ближайшие пять-семь лет я пока жениться не намерен..

— А в ближайшие семь лет тебе это и не грозит, — улыбнулся князь. — Ровно в ближайшие семь лет. Ты, кстати, помнишь, что я обещал тебе предсказание — настоящее предсказание, а не так… — Тай пренебрежительно помахал рукой в воздухе. — Туман и намеки. И победу нашу мы так и не отпраздновали.

Они вошли в трапезную, уже освещенную множеством свисающих с потолка затейливых фонариков. Вокруг стола сновали трое слуг, собирая ужин. Завидев князя, они поклонились ему так, словно он не вернулся домой после долгого отсутствия, а отлучался на день-другой, и Конан снова подивился, как здесь просты и естественны отношения хозяев и слуг. Во всех ранее виденных им княжествах и королевствах дело обстояло совершенно иначе.

— Значит, ровно через семь лет я женюсь, — уточнил киммериец, садясь за стол. Среди разнообразия искусно приготовленных плодов и ягод на столе помещалось огромное блюдо остро пахнущего жаркого, явно припасенное для него одного. Юань с наслаждением отпил из налитой ему чаши и вздохнул:

— Вот чего мне все эти дни действительно не хватало: молока. Тебе не предлагаю, вон в том кувшине — явно шадизарское красное, я чувствую его запах прямо отсюда. Да, женишься, осядешь на одном месте, обзаведешься своим домом… Словом, остепенишься. Но еще семь лет на скитания по свету и подвиги у тебя есть.

— Ага, — сказал Конан, наливая себе вина. — Вот и расскажи мне о том, что ждет меня в первый год из этих семи — он ведь едва начался. Расскажешь? А дальше я знать пока не хочу.

Тай Юань задумался.

— Расскажу, — не сразу ответил он. — Но не сейчас Что-то ждет тебя у края мира, Конан, и я пока не вижу, что именно. Через день или два я смогу тебе дать ответ.

— Не успел вернуться домой — и сразу ответы? — с тихим упреком сказала Фейра, входя в зал. Она услышала последнюю фразу. — Ты бы хоть немного поберегся. Он так устает каждый раз, — пожаловалась она Конану. — Я его прошу быть осторожнее, но он меня совсем не слушает.

— Я же не могу не дышать, — мягко сказал ей князь — Это происходит помимо меня. — Он утер губы и встал из-за стола. — Чжанг По проводит тебя, Конан. Завтра мы устроим большой праздник. А сейчас я очень хочу спать, извини.

Киммериец кивнул, и Тай Юэнь с Фейрой, обнявшись, удалились к себе. К нему же подошел мальчик — застенчивый, смуглый, с темными миндалевидными глазами. Он взял обеими руками кувшин со стола — в нем оставалось еще больше половины — и вопросительно взглянул на гиганта-северянина.

— Пошли, — подтвердил Конан, и мальчишка, едва удерживая тяжелый кувшин, засеменил впереди. — Ну-ка, — сказал Конан и аккуратно вынул кувшин у него из рук. — Об этом я сам позабочусь. А ты вот что: знаешь, где комната Силлы?

Мальчишка с готовностью кивнул:

— Да, — сказал он по-турански.

— Тогда ступай к госпоже, разбуди ее, если она спит, и растолкуй ей, как сможешь, что я жду ее.

— Да, — повторил Чанг. Судя по всему, это было единственное туранское слово, которое он мог сказать. Но понимал он Конана прекрасно.

Быть может, не следовало извещать Силлу о себе сегодня же, среди ночи, подумал Конан. Девчонка изо всех сил давала понять, что нашла в Тай Цзоне настоящую любовь… Нергал с ними, с женщинами, никогда их не поймешь! Он хотел ее видеть. А придет или нет — ее дело.

Доведя гостя до двери его комнаты, мальчишка помчался исполнять поручение, а Конан шагнул через порог, едва не задев колокольчик счастья, висевший здесь над каждой притолокой, дабы злые духи не могли незамеченными прокрасться ночью к постели.

В углу маленькой комнатки, вся обстановка которой состояла из низкого кривоногого стола, нескольких кресел и большой, заваленной подушками постели, киммериец увидел исходящий паром деревянный чан. Не успел он ополоснуть лицо и спину, как ему на плечи с громким охотничьим кличем прыгнула влетевшая Силла.

— Ну, наконец-то! — вопила она. — Я уж думала, что никогда тебя не дождусь! Ты хоть немножко скучал по мне?

Вместо ответа Конан сгреб ее в охапку и бросил на постель. Силла мурлыкнула и потерлась носом о его щеку. От ее смуглой бархатистой кожи исходил едва уловимый запах каких-то благовоний, бронзовое тело просвечивало сквозь тонкую ткань — она прибежала в одной рубашке. Конан зацепил пальцем вырез у горла и несильно дернул вниз. Шелк затрещал, разрываясь, соскользнул в стороны, обнажая мягкую полную грудь и упругий живот. Силла рассмеялась низким, чуть хриплым смехом и притянула к себе своего варвара, зарывшись тонкими пальчиками в черную жесткую гриву его волос.