Варвара Мадоши - Укротители Быка

Связность повествования заставляет меня упомянуть, что рожден я был младшим ребенком в купеческой семье города Керна, выучился чтению и письму и четырнадцати лет от роду поступил писарем в армию светлейшего герцога Хендриксона, чтобы заработать на свадьбу. Особенными талантами ваш покорный слуга не отличался, однако трезвость и разборчивый почерк заставили старшего секретаря его сиятельства определить меня секретарем к небезызвестному магистру Гаеву. В то время, несмотря на кажущуюся опасность положения в действующей армии, это была завидная участь, ибо эпоха в целом не позволяла никому жить в мире и покое — вопреки рассказам иных, любящих вспомнить «старое доброе время».

С другой стороны, это было время своего рода замечательное: заканчивалась, чтобы никогда не повториться, эпоха неизменного бытия, а что приходило ей на смену — было совершенно не ясно.

<следует пять страниц подробнейшего описания политико-экономической ситуации на Закате и Островах в начале четвертого тысячелетия>

…Надежды и страхи сгущались вокруг личности светлейшего герцога — и вокруг его окружения. Но все равно в 3026 г. лишь наиболее прозорливые отдавали себе отчет в том, насколько сильным влиянием на события располагал магистр Драконьего Солнца.

Тогда великий астролог лишь недавно поступил на службу к его сиятельству, и в армии о нем знали мало. Даже о том, что именно он — юный победитель дракона, о котором вот уже третий год ходили слухи по всему Закату, только сплетничали, и то не все. Сам магистр эти слухи не поощрял и старался держаться в тени.

Не отступая от истины, трудно сделать описание внешности магистра хоть сколько-нибудь интересным. Тогда это был молодой человек весьма обыденного облика, из примечательных черт коего можно назвать только светлые, почти прозрачные глаза. Но господин магистр редко смотрел на кого-то прямо.

Мой патрон отличался редкостной вежливостью и обходительностью, ни словом, ни жестом никогда не обнаруживая высокомерия по отношению к нижестоящим. При этом никто не мог бы обвинить его в чрезмерной мягкости или неумении повелевать. В частной жизни своей он также был очень скромен, одевался просто, в еде и питье обходился без излишеств и отличался ревностной преданностью своей супруге. Жена магистра все время состояла при ее сиятельстве герцогине и редко показывалась на людях. Хорошо знавшие ее говорили, что это была женщина редкостного разума и добродетели.

Учитывая все это, нетрудно понять, почему влияние господина астролога не бросалось в глаза, хотя многие знали, что магистр Гаев принимал участие в беседах герцога Хендриксона и графов Морица, Бресильонского, баронов Ларимона и Треттана, а также прочих достойных воинов, бывших военачальниками под Хендриксоном. Той весной магистру едва доводилось спать, столь много времени он тратил за расчетами, долженствующими предоставить им столь необходимые в момент всеобщего беспокойства сведения.

Планы сих доблестных полководцев тогда вызывали смущение многих умов: никто не верил, что Хендриксон отважится захватить Радужные Княжества. Многие сильные мира сего сходились на мнении, что он пожелает осесть в Адвенте и укрепить территорию; многие считали, что он захватит кроме того и Нейт, а также ряд других прибрежных городов, однако не рискнет двинуться вверх от устья Рита — таким образом, Армизон мог считать себя в безопасности.

Очевидно, и в командовании Его Сиятельства некоторые думали именно так: не раз нам случалось слышать ожесточенные споры, выносимые даже за пределы герцогских покоев. Именно в случаях особенного накала страстей Его Сиятельство и прибегал к совету магистра Гаева. Частенько советы эти вызывали еще большие противоречия. Неоднократно случайному взору представало, как граф Бресильонский, человек горячий и невоздержанный, выскакивал из герцогских покоев и начинал в бешенстве рубить развешенные в коридоре щиты так сильно, что вылетали искры.

Пожалуй, из всех не принимал участие в этих дебатах только молодой соратник герцога Хендриксона, Астериск Ди Арси, который большую часть времени проводил с войском, в тренировочном лагере неподалеку от замка: герцог обучал там несколько отрядов, которые он взял на постоянное содержание и постановил считать особыми. Такое мероприятие военной науке того времени было в новинку. Содержание войска обходилось Его Сиятельству в круглые суммы, но, как показали летние кампании 3026 и 3027 годов, новшество полностью себя оправдало.

Одобрили или не одобрили все вассалы и союзники Хендриксона его план и какую роль играли в их убеждении расчеты магистра Гаева, теперь уже сложно сказать.

<следует пять абзацев рассуждений о возможных позициях баронов Нигутского, Кэр-Лирского, графов Морица и Бресильонского>

Уже к исходу февраля Хендриксон начал переправлять свою армию и армии своих вассалов на Континент, где размещал их в окрестностях Адвента. Постой войск вызвал множество недовольства среди местного населения, которое Его Сиятельство подавлял с необходимой безжалостностью. Ди Арси тогда же отличился в этих мероприятиях твердостью и тактом, так что его посвящение в рыцари и командование отрядом всадников из Нотта было благосклонно принято среди властительных баронов и графов армии Хендриксона.

Мой патрон с переправы на Континент почти не отлучался от Ди Арси, а я все время находился при магистре. Однако при весенней кампании 3026 г. ваш покорный слуга не присутствовал по здоровью, находясь в Адвенте, поэтому вынужден довольствоваться лишь слухами и рассказами из уст заслуживающих доверия очевидцев.

<следует 15 страниц подробного описания весенней кампании с приложенными схемами сражений при Салее, Фрейевых холмах и Янтарном броде>

Райн нашел Стара уже после, когда он, вооружившись раздобытым Легисом льняным полотенцем, яростно умывался. Остальные размещали пленных — а Стара эта часть интересовала мало.

Астролог уже успел привести себя в порядок и даже что-то жевал — дождавшись, пока Стар выпрямится, он сунул ему свернутую пополам лепешку.

— Травишь? — спросил Стар, вцепляясь в лепешку зубами. Внутри оказался приличный шмат жареного мяса, нежного и сочного на языке, а лепешка была чуть черствая, вчерашняя, но все еще пахнущая свежим тестом…

— Разумеется, из ревности, — невозмутимо кивнул Райн. — Ну что, правый фланг тебе доверяют?

— Угу, — Стар пробурчал это несколько неразборчиво.

— И ты отказался?

— Угу.